Алгоритм Кузьминичны

Она, ветеран войны, бывшая партизанская связная, четко уверена: если одним горожанам всем миром собирают миллионы рублей на лечение, то и ей тоже должны собрать. Поэтому всякое мое появление на пороге ее квартиры в Медведкове начинается одними и теми же словами: «Как бы нам с тобой, Никитич, объявить на всю Россию, что мне нужны 2,5 миллиона рублей на операцию?» Начинаю мычать о том, что у народа и так с деньгами напряг, не всем на селедку с черным хлебом хватает, а тебе, на полном гособеспечении, пора бы и о чем-то возвышенном подумать… Кузьминична поднимает голос на октаву выше: «А вон актриске-то на лечение двадцать миллионов собрали! Неужели я не заслужила?!» Ну что ей ответить?!

— Коту, вон, тыщи собрали! В долларах! — вопит Кузьминична.

Что ей ответить? Кот дороже ветерана войны, да и просто человека? Кому-то, может быть, и дороже. Думаю, не многим. Просто существуют в городе нашем, похожем на торт «Наполеон» (состоящий из многих отдельных блинов), такие группы (или прослойки) людей, которые живут, не смешиваясь с остальной «человеческой крупой» мегаполиса. Кипят себе и кипят в своей среде. Пока не выпадут в осадок — на пенсию, в социальное забвение. У них там, как говорят в народе, «своя свадьба, а у нас — своя». Они своим на лечение (или праздники) собирают миллионы. Мы своим — копейки на памятник, комплект журналов о здоровом образе жизни, остатки импортных лекарств, гвоздики на юбилей. Обидно? Ничуть. Справедливо? Да кто ж его знает! Конструкция у москвичей теперь такая. Причем не самая худшая. Тут один дедок на Кутузовском, едучи на «Жигулях», подрезал и повредил крутейшую иномарку. Старик уж было собрался помирать с горя, что никаким своим имуществом не окупит ремонт суперкара. А молодой человек, владелец иномарки, говорит ему: «Да, ладно, дед, поезжай своей дорогой, у меня в гараже еще три таких стоят». И отпустил дедушку с миром. А вы говорите про расслоение в нашем обществе.

Ну что, может, скинемся Кузьминичне на операцию? Всего-то два с половиной миллиона нужно.