Тайны российской армии

— У «Команды 29» есть два адвоката, которые занимаются делами, связанными с государственной безопасностью и государственной тайной. Они защищают людей, которых неправомерно обвиняют в таких страшных штуках, как госизмена, шпионаж, разглашение гостайны.

Я решила рассказать, как подобные вещи, связанные с гостайной, мешают жить журналистам. Да и не только журналистам, а простым людям, которые хотят рассказывать, что происходит в России, и не всегда могут это делать.

Самый известный кейс — история журнала «Коммерсант-Власть». В 2002 году у него начались проблемы, потому что журналисты Александр Стукалин и Михаил Лукин, которые занимались военной тематикой, решили сделать справочник про российскую армию. Этот проект особенно не готовился и не освещался, и никто даже особо не рассчитывал, что они его вообще доделают. А журналисты просто собрали кучу информации из открытых источников и опубликовали огромный справочник, где были названия и номера воинских частей. Эти данные они искали везде, где только можно. Например, брали американские справочники на английском про российскую армию. Там было много информации, которая в России не публиковалась. Авторы мониторили региональные сайты, потому что там очень часто встречаются новости, как в местном ДК была дискотека и солдаты пришли, подрались, напились. Они все это собрали и опубликовали с пометкой: «Присылайте, если у вас есть, что добавить. Секретоносителей, то есть тех людей, у которых есть допуск к гостайне, просим не обращаться».

Они напоролись на то, что в России довольно стремное законодательство о гостайне. Есть несколько уровней. Первый уровень — открытый перечень областей, отнесенных к гостайне, он супер-размытый. Например, сведения о вооружении в российских военных силах. И этот перечень конкретизируется секретными приказами, то есть узнать, что есть гостайна, может только секретоноситель. Есть проблема, что с гостайной секретоносители обращаются довольно беспечно. Всякие чиновники в своих интервью о чем-то проговариваются. И, по-хорошему, наказывать журналистов за то, что они использовали эту информацию, нельзя.

Справочники в «Коммерсанте» выходили до 2009 года. И [силовые структуры] каждый раз пытались возбуждать уголовное дело, но, по-моему, так ни разу и не возбудили. А в 2009 году, когда вышел справочник про ракетные войска, Роскомнадзор вынес предупреждение СМИ о недопустимости разглашения сведений, составляющих гостайну. К этому моменту у «Коммерсанта-Власть» уже было одно предупреждение. А когда есть два предупреждения, издание в любой момент могут закрыть. Журналисты оспаривали все это в суде. И суд в итоге решил, что использование открытой информации не освобождает от ответственности.

Кейс «Коммерсанта-Власть» — самый известный, но, вообще, таких было довольно много. Их любили устраивать до 2010 года, а потом перестали — видимо, поняли, что журналистов можно заставить молчать как-то по-другому.

 

Проколы полиции

— Пермскую газету «Звезда» пытались дважды прижать за разглашение гостайны. В 2002 году у них вышла статья «Суперагент по кличке Артем». Это история про местного наркодилера Гелия Богданова, которого в какой-то момент с героином прижали сотрудники МВД, и он сел на 12 лет. Когда он вышел, его на вокзале той же Перми снова поймали полицейские. Один из них был тот же, кто участвовал в первом задержании. Гелия отвезли в отделение, нашли при нем три паспорта на разные фамилии и предложили ему быть негласным сотрудником, чтобы бороться с наркотиками в Перми. Он согласился.

Богданов должен был провести контрольную закупку в 800 граммов героина, но полицейским досталось из этого объема всего 18 граммов чистого вещества, остальное — что-то непонятное. Выяснилось, что агент решил совместить приятное с полезным и воспользоваться героином в личных целях. Причем факт закупки раскрыли не те полицейские, с кем он изначально договаривался о сотрудничестве, а сотрудники ФСБ. Конечно, возбудили новое дело, и тут Богданов внезапно признается, что он — сотрудник Комитета госбезопасности и имеет отношение к израильской разведке «Моссад». На стадии следствия его признание вышло в «Звезде». Возбудили дело уже в отношении журналистов, которые сделали эти подробности публичными, и следователь угрожал, что авторы текста сядут в тюрьму. Журналистов защищал адвокат Юрий Шмидт, который работал по единственному делу о госизмене в России, где человек был оправдан [дело бывшего инженера-механика подлодки Александра Никитина, обвиняемого в измене родине и разглашении гостайны за подготовку доклада «Северный флот — потенциальный риск радиоактивного загрязнения региона»]. Девять месяцев шло следствие над журналистами, в какой-то момент дело пытались развалить, обвинение стало все сваливать на случайного мента, который якобы передал тайную информацию журналистам. В итоге журналистов оправдали, а полицейскому дали два года условно.

Меньше чем через год на одного из журналистов снова стали возбуждать уголовное дело за статью про оперативно-поисковое управление МВД, которое занимается наружным наблюдением. В ФСБ посчитали, что сам факт существования такого управления — это уже гостайна. Дело через полгода замяли. В статье была история о том, что сотрудники «наружки» обычно не числятся ни в штате ФСБ, ни в МВД, у них гражданская профессия. Как-то компанию повязали за пьянство, и один из задержанных сказал, что он из «наружки». Его отпустили, а потом какая-то старушка вызвала полицию на другую пьяную компанию. Когда на вызов приехали, среди шумящих увидели того самого человека и закричали: «Так ты же из наружки». Конспирации никакой.

 

Секреты «Норд-Оста»

— Была газета «Версия» — часть холдинга «Совершенно секретно», которую запускал журналист Артем Боровик. У них постоянно были проблемы с гостайной. Первый раз к ним пришли, когда они в 2000 году опубликовали фото покоцанной американской подлодки. Так получилось, что в Америке были проблемы с прохождением российских подлодок на секретные объекты и было предположение, что та самая покоцанная подлодка могла быть на месте трагедии с «Курском». ВМФ распереживался, стал выяснять, откуда фото, а оказалось, что просто какой-то человек оставил на проходной в редакции флешку со снимками. Дело закрыли через полгода.

Потом «Версия» публиковала статью «Маскировка» про объекты «Метро-2» — бункеры и тоннели, которые якобы используются для обеспечения правительственных нужд. Через несколько месяцев к ним пришли и возбудили дело за разглашение этой информации. Хотя у редакции есть версия, что дело возбудили не из-за текста про «Метро-2», а из-за того, который только готовился к публикации, — про «Норд-Ост». Журналисты «Версии» собирались писать, что в здание запустили газ, от которого все умерли — и террористы, и заложники, а версия правительства про хорошо проведенную операцию по освобождению — ложь. Поэтому журналисты предполагали, что компы у них забирают, чтобы они не смогли этот текст опубликовать.

Ни одно из дел в отношении «Версии» не дошло до конца. Просто у редакции забирали компьютеры и пытались таким образом повлиять на работу.

 

Закон о гостайне размылся и ужесточился

— Сейчас таких дел стало меньше. В 2015 году был принят указ президента о засекречивании сведений Минобороны о потерях в мирное время при проведении спецопераций. По распространенной версии считается, что это связано с Украиной. И получается, что рассказы об этом от родственников или журналистов — это нарушение гостайны. Но пока таких кейсов не было.

Есть три формы допуска к гостайне [«особой важности», «совершенно секретные» и «секретные» сведения]. Первая — это все то, что можно засекретить, там очень общие формулировки [«сведения особой важности» — те, которые могут нанести ущерб интересам Российской Федерации]. А в третьей каждое конкретное ведомство определяет, что у него секретно, а что нет.

Есть кейс 1996–2000 годов, когда пытались судить Александра Никитина, бывшего офицера военно-морского флота [работал старшим инженером-механиком на атомной подлодке с 1974 по 1985]. Он пошел работать [в 1994 году] в экологическую российско-норвежскую организацию «Беллона». В этой организации он готовил доклад о том, как брошенные подводные лодки влияют на экологию [в докладе Никитин привел информацию о ядерных инцидентах, произошедших на советском и российском военно-морском флоте, которые следствие посчитало секретными]. К нему пришли сотрудники ФСБ, обвинили в госизмене [1995 год]. Основной их пойнт был в том, что экс-сотрудник подлодки много знал и явно знакомился с секретными документами [было предположение, что он сделал выписки из секретных документов]. А защита апеллировала, что те секретные приказы, на которые ссылалось Минобороны, были изданы уже после того, как Никитин уволился. В итоге Никитина оправдали в российском суде.

В 2012 году была принята поправка к УК, которая одновременно ужесточила и размыла статьи о госизмене и шпионаже. В этом же году появилась новая форма госизмены — оказание помощи иностранцу [закон расширил понятие «госизмены»: под нее стала попадать не только выдача сведений, составляющих гостайну, но и любое содействие иностранному лицу или организации, если их работа направлена против безопасности России; также расширился круг лиц, привлекаемых к ответственности за раскрытие тайных сведений, случайно узнанных на учебе или в «иных случаях»].

За двадцать лет по этим статьям о госизмене и шпионаже осудили 101 человека. Кажется, что это немного. Но из этой сотни дел мы знаем хоть какие-то подробности только про 30. 283 человека осуждены по статьям о разглашении гостайны и по новой статье о незаконном сборе сведений, составляющих гостайну.

---

Баркемп в Марий Эл состоялся впервые 28–30 июня на территории деревни для многодетных Апшакбеляк. Его организовала команда из гражданских активистов и правозащитников Марий Эл. Темой первого марийского баркемпа стала свобода творчества и самовыражения. В баркемпе приняли участие около 150 человек.