Куда ушло поколоение романтиков

Страна развалилась, идеология рушилась, но люди, о которых писал Городницкий, делали свое дело на совесть. И сумели пронести то светлое, чем были живы. Окуджава, Визбор, Берковский, Матвеева, Никитины, да и сам Городницкий – они ведь были еще и учеными, писателями, сценаристами, докторами и кандидатами наук. И пели о себе, о своих современниках, которые отправлялись строить БАМ, Братскую и Красноярскую ГЭС, Магнитку,  поднимать целину, осваивать глубины океана. Из этого поколения романтиков были и мои родители – геологи, молодость которых пришлась на шестидесятые. С ними мне - ребенку, пришлось помотаться по геологическим партиям, пожить в пустыни, в тайге, поплавать по Байкалу. Какие прекрасные разговоры велись за столом, когда вся эта геологическая братия,  из дальних странствий возвратясь, собиралась в нашей московской квартире! Как лихо пели песню Визбора «Зато мы делаем ракеты и переплыли Енисей...»! Как смеялись и  шутили! От этого поколения и в нашей крови, людей, родившихся уже в середине шестидесятых, расплескалось чувство романтики. От них нам передалась  любовь к хорошим стихам и  умной литературе. Способность находить и читать то, что было запрещено цензурой, навык думать и делать выводы  самостоятельно. Полеты космонавтов, фестивали молодежи и студентов, олимпиады – все это часть нашей жизни. Вот нас, семиклассников, из обычной московской школы,  отправляют в трудовой лагерь на Ахтубу под Волгоград, где целый месяц предстоит пропалывать помидоры. Ежедневная норма – полтора километра! Помидоры  эти снились по ночам. Но как же весело мы тогда жили! На все поле раздавались песни, мы горланили все новинки советской эстрады, нам было так весело и хорошо! К чему это я? Да к тому, что сегодня я постоянно, слышу, что эпоха романтизма канула в лету. Что нынешнему молодому поколению теперь не до романтизма - им надо зарабатывать самостоятельно на квартиры, которые раньше бесплатно раздавало государство и кормить семьи, страхуясь от  увольнения, которое может случиться по  воле  сбрендившего  начальника.  Слышу, но с утверждением, что романтизм из нашей жизни исчез окончательно,  не согласна. По- моему, он просто приобрел другие формы, перестав быть частью официальной пропаганды. Вот взять хотя бы движение волонтеров. В этом году мы шли в «Бессмертном полку» по Тверской. И буквально на каждом шагу в многочасовом потоке стояли молодые ребята, предлагающие всем желающим бутылки с холодной водой. А когда внезапно  хлынул ливень, эти мальчики и девочки старательно выхватывали из потока пожилых людей, помогая им сориентироваться в толпе и добраться до ближайших навесов. А в конце этого трудного дня эти ребятки  прыгали, обнявшись,  в одном большом кругу,  на Красной площади  и кричали: «Мы выстояли!» Ну, скажите,  разве это не романтизм? Или, например,  взять поисково-спасательный отряд «Лизы Алерт»? По 500 человек день за днем, метр за метром, они  прочёсывают лесные завалы или  жилые кварталы в поисках пропавших людей, детей. Эти добровольцы  не знают лично тех, кого ищут, но  они не в силах остаться равнодушными к чужому горю. А 97 тысяч вожатых, которые этим летом отправились  в российские детские лагеря? Не желание ли  это окунуться в звонкое,  радостное, романтичное лето? И разве не к той же породе романтиков относятся те, кто регулярно отчисляют деньги  на помощь незнакомым больным людям? А по статистическим данным  в России это делают двадцать миллионов человек. Меняется время. Меняемся мы. Меняемся и формы того, что называется словом «романтизм». Но главное, по–моему,  остается. То, о чем в своих стихах написал хороший поэт Николай Добронравов: «В сердце я навек сохраню искреннюю преданность вам — братья по судьбе, братья по огню, братья по горячим делам».