Вне зоны доступа: Валентина Матвиенко хочет оставить детей без мобильных телефонов

«Бред сивой кобылы» (это не о ком-то персонально, а по существу), «парад идиотизма» – это лишь наиболее мягкие из определений, которые приходят на ум, когда слышишь о некоторых инициативах и заявлениях чиновников. Надо сказать, что количество таких инициатив нарастает как снежный ком, так что налицо не случайность, а закономерность.

Причин у такой закономерности несколько. Во-первых, сказывается «отрицательный отбор» в органы власти. Несмотря на завидные условия – отменное жалование и полный соцпакет, многие из толковых специалистов все же сторонятся государевой службы. Как в исполнительных, так и в законодательных органах. А остальные, кто не сторонится, часто уступают при приеме на работу тем, кто по протекции («по блату»). Во-вторых, власть в условиях политической монополии изрядно и неизбежно оторвалась от народа, от реальной, не заоблачной жизни. А потому в ответственно-безответственных головах возникает всякая дичь. Наконец, в-третьих: сейчас не очень-то поговоришь о реальных, больших переменах – иначе испортишь отношения с высоким начальством. Поэтому в ходу яркие, но в карьерном отношении неопасные инициативы. Типа перевода часовых стрелок туда-сюда.

Отечественное – значит, лучшее? Вероника Скворцова и Денис Мантуров. Фото sm-news.ru

Одни чиновники заявляют, что государство не просило рожать. Другие, наоборот, требуют от молодых не зацикливаться на работе-учебе, а заводить детей как можно больше и быстрее. Третьи утверждают, что можно прожить на одних «макарошках», правда отвергая такой вариант лично для себя.

Но если до недавнего времени участниками «фабрики абсурда» были в основном чиновники среднего ранга, то на днях в бой вступили политические тяжеловесы. Так, министр промышленности и торговли Денис Мантуров и министр здравоохранения Вероника Скворцова стали уверять, что постановление правительства о запрете закупок широкого перечня медицинских изделий для государственных и муниципальных учреждений никому и ничем не угрожает. Что, мол, наше не хуже импортного. Правда, не пояснили, зачем в таком случае запрещать: если не хуже, то и так будут покупать наше. А доступность зарубежных аналогов и, значит, конкуренция заставят наших производителей к дальнейшему улучшению продукции. Ой, лукавят министры. И не случайно мем «Согласны лечиться отечественным, но только вместе с чиновниками и их семьями» получил столь широкое хождение.

Если же серьезно, целая обойма экспертов подвергла решение правительства разгромной критике, спрогнозировав отмену широкого спектра сложных и высокотехнологичных операций, которые не проведешь на отечественном оборудовании и материалах.    

В номинации «нарочно не придумаешь» отличилась и пресс-служба федерального Минздрава. Комментируя недавнюю информацию о росте в России и без того внушительного числа зараженных ВИЧ/СПИД, рупор государственной медицины поведал, что ничего страшного и даже хорошо, просто люди стали реже умирать от этого заболевания. Дословно: «Рост показателя пораженности не может однозначно трактоваться как ухудшение эпидемиологической обстановки в регионе. Показатель пораженности может возрастать в результате успешного лечения больных и снижения смертности от заболевания, а соответственно, накопления больных, имеющих данное заболевание».

«Конгениально!» – говаривал в подобных случаях Остап Бендер. Прямо-таки руки чешутся использовать находку Минздрава на все случаи жизни. Например: хорошо, когда растет смертность, ведь это значит, что становится меньше больных. А что – простенько и со вкусом. Впрочем, опять не до смеха, ибо, как говорится о таких случаях в писании от Виктора (Черномырдина), «чешите в другом месте!».

Минздрав России: больных ВИЧ/СПИД стало больше потому, что… они реже умирают. Фото shilkacrb.ru

И вот апофеоз, «Маэстро, тушь!» – выход настоящей «звезды». На заседании совета при президенте РФ по реализации государственной поддержки в сфере защиты семьи и детей спикер Совета федерации Валентина Матвиенко отметила, что ученики с мобильным телефоном слишком отвлекаются на уроках. «Если ребенок с телефоном на уроках – будет ребенок учиться? Нет», – заявила Матвиенко. А условий для хранения телефонов учеников «где-то в ящичках» тоже нет – велика вероятность краж, и, значит, директор и учителя не возьмут на себя такую ответственность. Поэтому, считает Валентина Ивановна, использование (а значит, и наличие) мобильников в школьных стенах, «наверное, вообще надо запретить».

Винтики-шпунтики уже завертелись. Руководитель Роспотребнадзора Анна Попова заявила, что вместе с главой Рособрнадзора Сергеем Кравцовым и главой Российской академии образования Юрием Зинченко создаст рабочую группу. Там отработают вопрос о порядке пользования телефонами в школах и через месяц доложат о результатах. А Матвиенко торопит: мол, надо успеть принять необходимые решения к началу учебного года 1 сентября. Что подразумевает глава верхней палаты российского парламента под «необходимыми решениями», в общем, понятно. Уже начались разговоры, что запрет на использование учениками (и учителями) телефонов, планшетов и других подобных устройств может быть прописан в уставе школы.

При этом авторы сумасбродной инициативы оперируют данными опроса, который провел ВЦИОМ в сентябре 2018 года. Тогда идею о запрете использования мобильных телефонов во время занятий поддержали 73 процента респондентов. Две трети участников опроса заявили, что запрет должен распространяться на школьников всех возрастов.

«Но позвольте, – скажет внимательный читатель. – Использовать мобильник на уроке, конечно, нельзя – кто спорит? Это наверняка и имели в виду опрошенные. Но при чем здесь запрет вообще приносить мобильные телефоны в здание школы? И что – будете обыскивать на входе? А воспитывать детей, чтобы они на уроке не звонили, не играли, не сидели в интернете по телефону, не пробовали? Это вопрос и родителям, и учителям».

Добавлю и свои сомнения. В конце концов, если ребенок пользуется мобильным на занятиях – это нарушение дисциплины, за это, если не действуют другие способы, можно и нужно наказывать. В индивидуальном порядке, разумеется. А если прослушал, о чем идет речь на уроке, и/или не можешь из-за отвлечения на мобильник ответить на вопрос по предмету, получай заслуженную оценку. Рецепты давние и простые. Но при чем здесь тотальный запрет для всех? При чем здесь «под одну гребенку»?

Валентина Матвиенко: «Если ребенок с телефоном на уроках – будет ребенок учиться? Нет». Фото glavk.info

Детей (как и всех людей) много. У каждого своя ситуация. Во всяком случае, для кого-то жизненно важно иметь экстренную возможность немедленно, в случае необходимости, связаться с родными и близкими. Мало ли что у кого и кому зачем. А кому-то из дома в школу и обратно неблизкий путь. Кому-то даже в другое село. Кто-то сразу после школы, не заходя домой, пойдет на другие занятия, да мало ли куда. И что – все это время без мобильного? И учителя в течение рабочего дня тоже без мобильной связи? Все же от резкости, но, ей-богу, искренней, удержаться трудно: а Валентина Ивановна и все те, кто бросился исполнять ее поручение, в данном случае (надеюсь, что не всегда) точно в своем уме?       

Инициатива насчет запрета мобильных телефонов, словно вишенка на торте, символизирует вершину бюрократического маразма. Надо что-то делать – и не только для того, чтобы безоговорочно «зарубить» инициативу о запрете мобильных телефонов в школе, но и чтобы близкие по степени глупости и мракобесия прожекты в принципе не появлялись в чертогах российской власти.

Юрий Пронин для ИА «Альтаир»