В мире: СБУ могла подвергнуть захваченных россиян особым методам допроса

Пропагандистская кампания вокруг захваченных на Украине бывших военнослужащих одной из бригад российского спецназа выходит на новый уровень. Украинские источники тиражируют видеоматериалы с допросами пленных, на которых те произносят тексты, призванные подтвердить «присутствие российских войск на Украине». Есть все основания полагать, что бойцы подверглись спецобработке и изменению личности. Поведение захваченных россиян, если внимательно изучать видеоматериалы и иную «продукцию», которая поступает из украинских источников, указывает на так называемый слом личности – дезориентацию сознания, которая достигается особыми методами работы с пленными. Характер применения подобных методов зависит от дальнейшей судьбы пленных и от характера информации, которую от них хотели бы получить. В нашем случае никакой особой информации от пленных получать никто изначально не собирался, как только было получено представление, в какой воинской части ранее они проходили службу в России. С этого момента все усилия дознавателей СБУ были направлены на то, чтобы изменить личность пленных. Иначе говоря – вынудить их поверить в то, что дознаватели предлагают им говорить – а именно то, что они не бывшие, а действующие бойцы российских спецподразделений ГРУ. Причем поверить искренне. Только в такой ситуации двух молодых еще мужчин, крепких, хотя и подраненных, можно будет некоторое время использовать как мощный пропагандистский ресурс. И, разумеется, этими методами не могут быть банальные пытки или избиения. Физическое насилие – удел «добровольческих батальонов» или полубанд, которым нужна не столько информация, сколько устрашение либо удовлетворение своих психологических комплексов. На линии фронта применение физического насилия к пленным с целью получить информацию определяется только сверхсрочностью момента. Может просто не быть времени, чтобы играть с пленным в сложную психологическую игру. Надо просто срочно узнать, например, координаты вражеской артиллерии – и тогда используется физическое насилие. Но это – оперативно-тактический случай. В ситуации же с нашими пленными применение грубого физического насилия было исключено. Дело не в гуманных чувствах и моральных качествах сотрудников СБУ, а в том, какого результата хотели добиться дознаватели – и, похоже, добились. Захваченные не представляли ценности в качестве источника секретной информации военного характера. Работа СБУ в прифронтовой зоне базируется на привлечении местных жителей, которые могут легко и, главное, точно подметить перемены в обстановке, в расположении блокпостов или частей, распознать новые автомобили, ранее незнакомых людей, уловить акцент, определить номера машин и сделать тому подобную разведывательную работу. Именно местные жители, сохранившие по каким-то причинам верность Киеву, – основной ресурс для СБУ и фронтовой разведки. Захватывать россиян – тем более бывших сотрудников ГРУ – с целью выведать подобную информацию непрактично. При этом надо понимать, что звонкая аббревиатура ГРУ используется в пропагандистской войне так часто, что ее смысл давно затерся. При упоминании всуе этих трех букв в сознании всплывает образ страшного разведывательного монстра, снабженного полноразмерными бригадами супергероев. Одной фразы «захвачены спецназовцы ГРУ» достаточно, чтобы нагнать на обывателя страху и тумана. Профессионалы же прекрасно понимают, что большая часть этого «монстра» занята рутинной и бумажной работой, и знаменитые бригады спецназа заточены под совсем другие операции, а вовсе не под патрулирование взорванного моста у поселка Счастье. И даже если СБУ вдруг захотелось бы получить какие-то дополнительные сведения о подготовке спецназа ГРУ или о дислокации 3-й отдельной гвардейской Варшавско-Берлинской Краснознаменной Ордена Суворова III степени бригады специального назначения в казармах под Тольятти, для этого было достаточно пару раз произнести сакраментальное «Окей, Гугл!». Итак, в смысле источника информации бывшие сотрудники российской бригады ГРУ – ничто, но они – гигантский ресурс для пропаганды. Следовательно, СБУ взяла на себя задачу подвести захваченных к тому состоянию, которое позволит использовать их как можно эффективнее именно в пропагандистских целях. Как именно они этого добивались? Первое, что приходит на ум, – применение психотропных средств, тем более что их можно было использовать под прикрытием, например, обезболивающих. Речь не идет о каких-то «сыворотках правды» – скорее о препаратах, предназначенных для подавления сознания, создающих в коре головного мозга «тормозящий эффект», который приводит к так называемому понижению порога критичности. Условно говоря, у человека снижаются моральные и этические требования к себе и своему поведению, устраняются нравственные нормы, понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо. На первое место выходят базовые инстинкты, особенно инстинкт самосохранения. Понятия высокого уровня абстракции, изначально человеческой натуре не свойственные и выработанные социальной эволюцией – честь, клятва, присяга, любовь, – растворяются. Человек становится разговорчив, легко идет на контакт с посторонними. Возникает желание выговориться, сопряженное с желанием понравиться собеседнику. Человек начинает поддакивать, соглашаться и даже творчески развивать сказанное собеседником, даже если несколько минут назад произносил прямо противоположное. При закрепляющем повторении он начнет прочно и искренне верить в утверждения, которые внушил ему дознаватель. Вступительная часть допроса с применением таких препаратов предполагает ответы на очевидные, не подлежащие сомнению вопросы. Здесь главное – выработать у пленного навык привычных ответов по принципу «да, господин учитель, нет, господин учитель». Допрашиваемый привыкает, что он все-таки должен ответить на задаваемые вопросы, сложность которых постепенно повышается, но перемежаются они опять же ничего не значащими простыми вопросами. Через несколько часов такой игры допрашиваемый будет подробно отвечать так, как вы хотите, на любой вопрос, который вы ему зададите. Дознаватели СБУ и их англоязычные кураторы добивались именно эффекта слома личности. Когда человек перестает адекватно воспринимать себя, свои действия и слова, а начинает оперировать искусственно предложенной ему реальностью. Это тактика требует некоторого времени, но оно у СБУ было. Анализ видеозаписи показывает, что пленные уже сами готовы поверить в то, что говорят. Их нельзя за это винить. В их положении срабатывает еще один – порой решающий – фактор: изоляция. Радикальный метод – полная физическая изоляция организма, прекращение восприятия внешнего мира органами чувств, включая кожу, в психологии называемый десенсебилизацией. Это не наш случай. В нашем случае была, очевидно, применена изоляция психологическая и информационная. Возможно, пленные находятся в обстановке так называемой измененной реальности. Недаром по Сети распространяется информация о якобы отказе от них родных или даже о пропаже без вести их семей. Тиражируются прямые фальшивки. В некоторых случаях даже специально изготавливают материалы, похожие на настоящие газеты или видеоматериалы. У пленных создается впечатление, что они остались одни на всем свете, что их бросили родные и близкие, от них отказались боевые товарищи, предали командиры. В сочетании с умело примененной тактикой допроса, да еще и «под химией», все это может дать эффект быстрого разрушения личности. Эти пленные – не профессионалы стратегической разведки, а простые солдаты. Противостоять такому психологическому и химическому воздействию можно, только понимая, что именно происходит и чего от тебя добиваются. А этого понимания у пленных не было в силу скоротечности событий, ранения и потери сознания. Они очнулись сразу в уже «параллельной реальности». В дополнение стоит понять, что часть обслуживающего персонала (например, люди в белых халатах – неважно, настоящие это врачи или переодетые сотрудники СБУ, включая женский персонал) воспринимаются сознанием пленного как «тот-кто-на-моей-стороне». Он ведь помогает, лечит, перевязывает. Просто разговаривает человеческим голосом, интересуется чем-то личным: как зовут родных, была ли в детстве собака. Эту часть персонала мозг инстинктивно воспринимает как союзников. А вслед за симпатией очень быстро в изоляции приходит и доверие. А за доверием – желание угодить, пойти навстречу, последовать совету. Результат очевиден. При правильно разыгранной тактике слом личности может наступить в очень короткие сроки. Буквально пару дней – и вы человека не узнаете. Профессионала можно годами безрезультатно держать в клетке, но простые солдаты к этому не приучены. В результате мы получаем идеальный пропагандистский материал, использовать который, правда, можно не слишком долго. Постепенно морально-нравственные представления вернутся на место, и начнется отрезвление. Иногда оно происходит очень болезненно (не физически, а морально). Если СБУ и киевская пропагандистская машина намерены использовать пленных максимально долго, то им уже через неделю-полторы придется сильнее и грубее применять химические методы, вплоть до «настоящих» наркотических средств. Если же пропагандистская кампания на такие сроки не рассчитана, то есть надежда на их освобождение или обмен. В этом контексте категорические требования российской стороны о выдаче пленных звучат как очень своевременные. Нельзя терять время, поскольку СБУ может элементарно заиграться с пленными, организм и сознание которых имеют свои пределы.

Теги:  Украина, пытки, пленные, СБУ