Александр Громов: «Халтура в хорошем смысле слова»
К прозаику Александру Громову как нельзя лучше подходит характеристика, данная Юрием Олешей настоящему писателю: «Инженер человеческих душ».
По образованию Александр Николаевич – сущий «технарь», по первой профессии – инженер-радиотехник. Но с начала 90-х годов Александр Громов куда больше известен как писатель-фантаст, автор более чем двадцати книг, вышедших в солидных издательствах, и рассказов, публикующихся в литературных журналах фантастики. Он был, скажем, одним из постоянных авторов журнала «Если» в первую эпоху существования этого издания (с 1991 до 2012 года) и будет, судя по всему, постоянным автором «Если» второго созыва (отсчёт которого ведётся с весны 2015 года).
«Сольные» книги Александра Громова – преимущественно романы, но встречаются и сборники, объединяющие крупные и малые литературные формы. Культовый сборник «Мягкая посадка» вышел впервые в 1995 году. По мне, роман «Мягкая посадка» и схожие с ним по тематике рассказы дали человечеству одно из первых внятных предупреждений, чтобы оно задумалось, что же такое собственно человек, и куда он способен развиться – ему «доступны» как невероятные взлёты, так и шокирующие падения. В литературном мире Александра Громова важнее человеческая, а не технократическая составляющая. Поэтому есть резон называть его «социальным фантастом», с чем и сам писатель не спорит.
«Несколько слов о своих произведениях я все-таки должен сказать — но только не о каждом в отдельности, а обо всех оптом. Большую часть написанного мной следует отнести к социальной фантастике (отнюдь не в смысле «капитализм-социализм» — эта тема мне сравнительно мало интересна). Рецепт ее, выработанный еще Г. Дж. Уэллсом, не изменился по сию пору и выглядит примерно так: берется некий социум (лучше ограниченной численности, с ним проще работать), учиняется над ним какая-нибудь гадость и отслеживаются последствия…» – говорит Громов.
«Некий социум ограниченной численности» – так можно определить и фантастический проект «Пограничье», изобретённый Сергеем Лукьяненко не так давно и находящийся сейчас на пике развития. О «Пограничье» не раз заходила речь на Международном открытом фестивале фантастики «Поехали!», который завершился в Рязани на минувшей неделе, о чём РИА «7 новостей» не раз сообщало.
В проекте «Пограничье», похожем на жестокую игру-квест – путешествие в неведомые, но всегда опасные края, где героям то и дело приходится вступать в бой ни много ни мало за сохранение то собственной жизни, а то и жизни всего своего «биологического вида» – вместе с Сергеем Лукьяненко «играют» известные российские фантасты. Роман «Реверс» написан в четыре руки Лукьяненко и Громовым. Кроме того, во время фестиваля демонстрировался фильм «Вычислитель» – экранизация одноимённого романа Александра Громова. В нём всё тот же излюбленный «громовский» расклад: столкновение технократической цивилизации, не желающей принимать во внимание личность, бестрепетно расправляющейся с любыми нарушителями её законов, от преступников до инакомыслящих, и человека. Правда, человека, обладающего особым, практически «компьютерным» складом блестящего математического ума, способного логически высчитать последствия любого шага…
На фестивале Александру Николаевичу Громову пришлось много говорить. Дважды на разных площадках Рязани он участвовал в представлениях проекта «Пограничье». К слову, интересно, что дебютные книги новой серии уже прочитаны «в столицах», обдуманы и обсуждены в интернете, причём отзывы полярны, есть и некомплиментарные – а вот в Рязани о ней немногие, увы, слышали до фестиваля и вовсе единицы читали. Надеюсь, после фестиваля положение дел изменится к лучшему!.. Пришлось Громову в одиночку представлять и фильм «Вычислитель» по собственному сценарию – блестящая актёрская пара исполнителей главных ролей Евгения Миронова и Ани Чиповской не принимала участия в фестивале «Поехали!» (тут уместен грустный смайлик). А также в фестивальной программе была отдельная встреча Александра Громова с поклонниками его творчества. Но при такой занятости Александр Николаевич нашёл полчаса, чтобы ответить на вопросы РИА «7 новостей». За эксклюзивное интервью инженеру человеческих душ и мастеру социальной фантастики сердечное спасибо.
Е.С. – Александр Николаевич, Вас постоянные читатели фантастики называют «последним могиканином», одним из завершающих линию научной фантастики в литературе. Вы согласны с такой дефиницией?
А.Г. – Нет. Потому что есть и другие авторы.
Е.С. - А с тем, что Вы научный фантаст, согласны?
А.Г. – Согласен отчасти. Я не чисто научный фантаст.
Е.С. – Как Вы сами определяете свою жанровую принадлежность?
А.Г. – Твёрдая фантастика.
Е.С. – А что, она ещё бывает жидкая и газообразная?
А.Г. – (смеётся) Твёрдая фантастика отличается от научной. Научная фантастика эксплуатирует некие научные гипотезы, а твёрдая фантастика несколько шире. Скажем так: если автором и, как правило, его героями, «рулит» примат рационального мышления, это твёрдая фантастика. Грубо говоря, если человек, оставшийся в дикой природе без зажигалки и спичек, начнёт тереть деревяшки, чтобы зажечь костёр, – это твёрдая фантастика. Если он добудет огонь с помощью магии, это фэнтези.
Е.С. – А мне кажется, что этот человек с деревяшками – Робинзон Крузо.
А.Г. – Совершенно верно!
Е.С. – Но что же тут фантастического? То, что Робинзона выбросило на необитаемый остров в Тихом океане, а этого гипотетического героя – в Центрум (пространство, соединяющее между собой миры из нового проекта Сергея Лукьяненко и его соавторов. – Е.С.)?
А.Г. – Вы правы! Иногда отличие в этом и только в этом. Не всегда, конечно, слава богу, что не всегда. Писать робинзониады, а их уже достаточно много написано, сегодня, пожалуй, скучновато. В литературе главное – интрига, придающая интересности произведению. Конечно, важна и тема, но всё, что служит её раскрытию – характеры, предыстория, ситуация, конфликты и так далее – должно быть интересно.
Е.С. – Но на встрече с читателями вы все, авторы проекта «Пограничье», говорили, что проект – фантастика весьма условная. Во всех выдуманных вами мирах живут люди, а не шестиногие монстры, у этих миров одинаковая история, и единственное научно-фантастическое допущение, на котором там всё и зиджется, – это «высокомолекулярная чума», поставившая все эти цивилизации в невыигрышное положение. Это цикл романов о выживании.
А.Г. – Правильно.
Е.С. – Но стоит ли создавать фантастику, которая очень похожа на ситуацию в материальном, трёхмерном мире? Мало ли на Земле стран, стоящих на грани выживания после техногенной катастрофы! Разве нет государств Конго, Зимбабве, восстанавливающихся от разрушительных войн и распада экономики?..
А.Г. – Но будет ли интересно современному молодому человеку читать конкретно про Конго и Зимбабве? Я в этом сильно сомневаюсь! Нет, можно писать и про Конго, но тогда жанр книги будет другой – политический детектив вроде «Дня шакала» Фредерика Форсайта. Мы просто не работаем в этом жанре, и нам он не особо интересен. Нам интересна фантастика. А в «Пограничье» не одно фантастическое допущение, а три. Во-первых, существование нескольких смежных миров, во-вторых, высокомолекулярная чума в Центральном мире, Центруме, грозящая и окружающим мирам, в-третьих, наличие людей, облеченных способностью проходить из мира в мир. Целых три фантастических допущения, даже многовато будет!
Е.С. – У вас образование техническое, а как объяснить «на пальцах» для гуманитариев, что такое высокомолекулярная чума?
А.Г. – Из какого-то смежного мира в Центрум были заброшены, как местные думают, или бациллы, или, скорее, нанороботы, которые съели всю нефть и поедают все пластики искусственного происхождения. По этой детали можно догадаться, что «чума» – не бациллы, а нанороботы, которые могут отличать один материал от другого. Они были запущены специально, чтобы технологический уровень Центрального мира понизить. Наиболее умные из землян, которые в курсе дела, понимают, что Земля следующая, что эти механизмы забросят к нам. Поэтому они организуют стражу, которая следит за перемещениями из мира в мир людей, а, главное, товаров, что проносят люди. Двигатель сюжета книг цикла – схватки пограничников и контрабандистов.
Е.С. – Это залог успешного развития милитаристских романов или боевиков…
А.Г. – Всё зависит от автора! Если кому-то из нас захочется удариться в милитаризм, то да, выйдет милитаристская вещь. Мне не очень хотелось. Но есть и в моём мире военное снаряжение – бронепоезда там ездят, самолёты с газогенераторным двигателем, работающим на дровах, летают, плохо, но летают!..
Е.С. – Ваш «Реверс» я прочитала и поняла как роман, в котором нагнетается предвоенная атмосфера, причём это явная аллюзия на мир, в котором мы с вами пребываем…
А.Г. – Атмосфера войны там нагнетается, и в точности так, как мы это «проходили» в истории Земли! Постоянно вооружающееся государство Сурган – это же аналог Германии 30-х годов. Некий отдалённый аналог России – большая, рыхлая, почти безвластная, с природными богатствами и с достаточно раздолбайским населением восточная территория Аламеи. А севернее её находится дремучая территория лесов, полей, лугов и хуторян, что раньше была присоединена к Аламее, а потом отделилась – это аналог Финляндии.
Е.С. – Противостояние пограничников и контрабандистов, как «полицейских» и «воров», подводит к мысли, что любая цивилизация стоит на плечах силовых структур, которые необходимы, иначе всё рухнет. Нет ли такого политического подтекста в цикле?
А.Г. – Это сложный вопрос. Я, во всяком случае, на это не упирал. Но, если вдуматься, так и есть: если убрать из политической системы все силовые структуры, будет кровь, большая кровь, но общество «переструктурируется» со временем – и создаст какие-то, пусть непрямые, аналоги тех же силовых структур. Вся история человечества об этом свидетельствует. В древнегреческих полисах несколько тысяч человек, свободных граждан, созывали народное собрание, оно же было и силовыми структурами. Например, в одном греческом городе в Южной Италии были установлены довольно справедливые законы. Каждый, кто желал предложить новый законопроект, должен был являться в собрание с верёвкой на шее. Если закон не принимался, предложившего тут же и удавливали. Кто? Эти же свободные граждане! Вот тот случай, когда каждый гражданин является частью силовой структуры.
Е.С. – Мы затронули очень серьёзный вопрос, но можно ли решить его художественными средствами фантастики? Вообще, существует ли серьёзная фантастика?
А.Г. – Конечно! Очень яркий пример – Джордж Оруэлл! Для меня серьёзная фантастика – это фантастика с серьёзными идеями. Это не значит, что она должна быть сухая, строгая, наоборот, это может быть искромётно-весёлая фантастика. Насмешник Свифт по сути очень серьёзен. Если всеми этими хиханьками читатель подводится к важным выводам, перед нами серьёзная фантастика.
Е.С. – То есть серьёзная фантастика – это социальная фантастика?
А.Г. – Чаще всего да. Но не обязательно.
Е.С. – А что касается научной и просветительской функции фантастики… Расцвет научной фантастики в СССР пришёлся на 70-80-е годы прошлого века. Тогда были популярны книги, воспевающие силу человеческой мысли и величие научных достижений. Как бы вы охарактеризовали трансформацию направления научной или «твёрдой» фантастики?
А.Г. – Сейчас, в связи с тем, что мы наблюдаем вокруг себя, и в свете последних достижений биологии, мы стали понимать, что человек ещё по самые уши в животном царстве. Если даже биологи-эволюционисты утверждают, что человек отличается от обезьяны не качественно, а лишь количественно, то естественным образом это понимание перерабатывается и выливается в тексты. Они сейчас не такие лучезарные, как в 70-е годы, увы. Быть может, и читать их из-за этого менее приятно. Но авторам всё же обычно не хочется врать. Ведь рецепт «утопии» очень прост. Легко создавать утопии, я сам этим занимался. Всего лишь нужно уменьшить в обществе, которое описываешь, поголовье подлецов и дураков. И будет утопия. Но зачем?..
Е.С. – Отсюда такое внимание современной фантастики к «чёрным» сторонам жизни, допустим, к цивилизационным катастрофам, необходимости выживания?..
А.Г. – У фантастики основная задача – кроме чисто художественных, ибо фантастика всё же литература, как ни крути! – расшевелить воображение читателя. Беда наша в том, что наша жизнь не даёт человеку, не особо стимулирует человека к мыслям за пределами работы и быта. Фантастика это иногда делает. Если это хорошая фантастика. Человек начинает думать. Видимо, это полезно, хотя бы исходя из того, что у древних кроманьонцев был мозг больше нашего. А у нас он уменьшается.
Е.С. – Принято считать, что доисторические люди жили инстинктами, были «умелы», а не «разумны»…
А.Г. – Ничего подобного! Раскопано захоронение кроманьонца, погребённого 40 тыс. лет назад. Какая у него одежда изысканная! Разумеется, из шкур, но как сделана! Это был франт! Человек высокого роста – средний рост кроманьонского мужчины – 187 см. И мозг больше современного!.. Что случилось с их цивилизацией? Медленная и постепенная деградация. И это может произойти с любой цивилизацией. Потому, что человеку, находящемуся внутри социума, нужно думать только о сиюминутном, и он великолепнейшим образом проживёт. Его мозги не работают. Может быть – это просто гипотеза, но может быть – фантастика полезна тем, что заставляет человека включить одну-две резервные извилины.
Е.С. – Вы считаете, что фантастика сохранила свои провиденциалистские, гражданские функции, что это чуть больше, чем развлекательное чтение, оно может предостеречь…
А.Г. – И предостеречь, и указать, и высмеять! Возьмите классику Свифта – «Путешествия Гулливера» - это же едчайшая сатира!.. И сейчас такие тексты рождаются. С «фигой в кармане», как говорится. И в проекте «Пограничье» планируются сатирические моменты, «фиги в кармане».
Е.С. – Сильно ли проникает в научную фантастику коммерциализация литературного процесса?
А.Г. – Не то что сильно, а полностью! Полностью! Вся фантастика – коммерческая литература, от этого никуда не денешься. Иногда бывают в этом жанре книги, которые не нашли по каким-то причинам своего издателя, и тогда они изданы за счёт автора или спонсоров. Но в основном это коммерческая литература. Литература издаётся для того, чтобы получить прибыль. Это капитализм. А наша работа – это «халтура», то есть работа ради денег, но «халтура» в хорошем смысле слова. Надо писать профессионально, чтобы заработать литературным трудом, и мы стараемся действовать именно так.
Е.С. – Что бы ни писали фантасты – от боевиков до философских произведений?
А.Г. – Конечно! Есть фантастические произведения для всякого читателя. И для таких, кто мозг включать не любит, есть фантастика в большом ассортименте – приключения, бластеры, зомби, киборги, гоблины и так далее. Но существует фантастика литературно изящная, умная – и всё равно коммерческая. Это Евгений Лукин, например. Очень вдумчивый автор и лучший стилист нашего времени.
Е.С. – Как вы себе представляете целевую аудиторию проекта «Пограничье»? У меня она «расплывается», не могу себе представить «типового» читателя.
А.Г. – Мы как раз стараемся её расширить насколько возможно: чтобы «Пограничье» читали и школьники, и молодые офисные работники, и люди средних лет. Хотя подростки и молодёжь – благодатная аудитория.
Е.С. – На встрече читатели Вам задавали много вопросов морально-нравственного свойства, может быть, даже с перебором. Требовали ответить, насколько фантастика «собирается» воспитывать подрастающее поколение. Как вы относитесь к таким «читательским наказам»?
А.Г. – Мы делаем что можем. Ни к чему плохому не призываем в своих книгах. Сцены боёв и перестрелок в книгах «Пограничья» – «игра в войнушку», любезная сердцу всякого подростка и ценная уже тем, что помогает направить его возможную агрессию в русло вымышленной, а не реальной стычки.
Е.С. – Бывает ли, что на встрече с писателем аудитория «не слышит», не понимает его?
А.Г. – Было всегда. На одной встрече Аркадия Стругацкого с читателями встал некий мужчина и сказал: «Вот я работаю слесарем на заводе, и мне ваши литературные потуги совершенно по барабану». На что Аркадий Стругацкий справедливо ответил: «Вы на своём заводе, очевидно, вытачиваете какие-то детали, и мне эти детали совершенно по барабану». Зачем этот человек пришёл на встречу с писателем? Чтобы сказать, что писатель ему не интересен?..
Е.С. – И всё же что вы думаете о способности фантастики влиять на воспитание детей и социальные процессы?
А.Г. – Об этом пусть думают литературные критики! У автора есть о чем подумать и без этого! Мы просто пишем книги, стараясь сохранить и развить в себе все нормальное человеческое.