Космонавт Крикалёв: Следующим шагом человека в космосе станет освоение Луны

Т. ДВИДАР: Добрый день! Очередной четверг, и традиционно Таймур Двидар на «Русской службе новостей». Особо ничего не случилось за эту неделю, за исключением того, что я был депортирован из Одессы 3 мая. Очень много забавного было, тем не менее, я проник в Одессу, провёл там незабываемые дни. Но об этом в другой программе в следующий четверг. А сегодня посчастливилось пригласить на допрос замечательного человека, который сегодня ответит нам на наши наболевшие вопросы в области космонавтики и отрасли в целом – дважды герой СССР, России Сергей Константинович Крикалёв. Добрый вечер! С. КРИКАЛЁВ: Добрый вечер! Т. ДВИДАР: Обычно, конечно, с замечательными людьми эфир начинается с перечисления регалий, всяких достижений. Но поскольку Вы на допросе, это Ваш первый допрос в жизни? С. КРИКАЛЁВ: Да, наверно. Интервью были, допросов не было. Т. ДВИДАР: Скажите, пожалуйста, кем Вы работаете и где? С. КРИКАЛЁВ: В данный момент я работаю в ЦНИИмаш – центральный исследовательский институт машиностроения по теме пилотируемая космонавтика, это главный институт Роскосмоса. Т. ДВИДАР: Семейное положение? С. КРИКАЛЁВ: Женат. Т. ДВИДАР: Дети? С. КРИКАЛЁВ: Дочь. Т. ДВИДАР: Внуки? С. КРИКАЛЁВ: Нет. Т. ДВИДАР: За что получили первое звание Героя? С. КРИКАЛЁВ: За полёт в космос. Т. ДВИДАР: В каком году? С. КРИКАЛЁВ: 1988-1989. Т. ДВИДАР: Сколько дней Вы провели? С. КРИКАЛЁВ: Чуть больше пяти месяцев. Т. ДВИДАР: Это был Ваш первый полёт? С. КРИКАЛЁВ: Да. Т. ДВИДАР: Вы не очень разговорчивы. С. КРИКАЛЁВ: Это допрос, Вы сказали. Т. ДВИДАР: За что получили второго? С. КРИКАЛЁВ: За другой полёт. Т. ДВИДАР: Уже другой страны? С. КРИКАЛЁВ: Нет, начинался полёт в мае 1991 года в Советском Союзе. В полёте много чего случилось. Так получилось, что полёт планировался на полгода или немного меньше, но пришлось отработать две экспедиции подряд, и полёт закончился в марте 1992. Т. ДВИДАР: Как так получилось? Это случайное стечение обстоятельств? С. КРИКАЛЁВ: Случайностей не бывает, всё, что творится по жизни у нас не совсем случайно. Не запланировано. Программа первоначально планировала, что будет два разных полёта, две разные экспедиции посещения и одна должна была прийти нас сменить, другая после нашего ухода. Но потом приняли решение два полёта слить в один. Стали смотреть, как выкрутимся из ситуации. И один из возможных вариантов был – попросить меня остаться на ещё одну экспедицию, что, собственно, и произошло. Т. ДВИДАР: Вы сами согласились или Вас попросили так, что Вы не захотели возвращаться? С. КРИКАЛЁВ: Когда летаешь в космосе, тут много аналогий. Руководитель, который пришёл тогда, сам тоже космонавт, Валерий Рюмин, пришёл в центр управления полётами, вышел на связь, что не часто бывает, так как есть дежурная смена, сменный руководитель полёта, главный оператор, а тут выходит руководитель и начинает рассказывать, спрашиваешь, смогу ли пролетать ещё экспедицию? Как космонавт он понимал, что это такое. Когда у него самого заканчивался полугодовой полёт, и до посадки оставалась неделя, возникла ситуация, которая потребовала для них выполнить ещё одну работу и остаться на дополнительные несколько дней. Он говорит, когда командир так легко согласился, он сказал, что готов был его задушить. Когда ты ждёшь, что вот-вот, чуть-чуть осталось и выясняется, что дистанция ещё не закончилась, это переносится очень тяжело. Зная это, надо ему отдать должное, пришёл, поговорил, узнал. И, наверно, самая близкая аналогия здесь, как в спорте, когда бежишь дистанцию в пять километров: часть пробежал, а тебе говорят, что бежать надо 10. Т. ДВИДАР: Мне это знакомо, я занимался спортом. А Вы в тот момент были женаты уже? С. КРИКАЛЁВ: В первый полёт нет, во второй уже да. Т. ДВИДАР: Такой вопрос, можете на него не отвечать: произошло, что произошло, сменилась страна. Вы об этом знали? С. КРИКАЛЁВ: Конечно. В процессе полёта мы узнавали, так же, как на земле. Т. ДВИДАР: Я не думаю, что у Вас была возможность переключать приёмник. С. КРИКАЛЁВ: У нас было несколько каналов и приёмников-передатчиков резервных, но все они выходили в центр управления полётами. С земли, кроме служебной информации, передаются и новости, периодически приходят журналисты, нас о чём-то спрашивают. Но ещё с первого полёта мы установили такое правило, что те, кто регулярно к нам приходили, Бизяев, например, представители новостных каналов: сначала приходите нам рассказываете, что творится у вас, а потом мы будем рассказывать, что происходит у нас. Информация была, и дежурная смены нам рассказывала. Этому не посвящалось всё время, но мы были в курсе. Ещё одна интересная особенность: сравнительно недавно на станции появилась радиолюбительская связь, у нас была возможность выходить по неофициальным каналам, разговаривать со случайными операторами на Земле, которые настраивались на нашу волну. Т. ДВИДАР: А что самое интересное Вам запомнилось из этих диалогов? С. КРИКАЛЁВ: Много мелких эпизодов. Я помню, что когда мы прилетели и принимали смену предыдущей экспедиции, Муса Манаров, который был радиолюбителем и инициатором того, чтобы на борту оказалась любительская радиостанция, и, сдавая смену, он рассказывал, как работает система. Есть схема, как всё должно работать, а есть реальная жизнь. И по максимуму рассказать нам разницу между тем, что должно быть и что есть на самом деле, предыдущая экспедиция рассказывает, где что лежит, какие особенности выполнения работ. Передавая смену, он передал некоторых операторов на земле. А здесь, говорит, есть женщина в Австралии. Мы на ломаном английском пытались общаться, некоторые на ломаном русском с нами. А эта женщина немного говорит по-русски, и она живёт на юге Австралии. Потом мы довольно регулярно общались, потому что её было хорошо слышно. Как потом выяснилось, она была учителем информатики в одной из австралийских школ. Мы начали тогда осваивать пакетное радио, когда по любительскому радио из компьютера в компьютер можно было передать информацию. Она предоставляла свой почтовый ящик, чтобы мы с ним упражнялись, для нас это была новая совершенно тема. Мы даже вместе стали проводить уроки в школе. Она рассказала своему классу и спрашивала, не могли бы мы в момент урока выйти на связь. Сначала они рассчитывали траекторию, смотрели, как летит станция и была возможность с нами несколько минут поговорить. Были и другие курьёзные случаи. Поскольку она регулярно с нами общалась, в её регионе это стало известно, у неё спрашивали новости о том, что происходит на русской станции. Это же был тот полёт, когда получилось продление. Всякого рода слухи поползли по земле, я потом часть слышал: что меня забыли на борту, у меня ухудшилось здоровье, я ослаб и не могу вернуться назад. Мэгги её звали, она выходит на связь и спрашивает, как я себя чувствую. Говорит, что в новостях рассказывают, что я чувствую себя плохо. Т. ДВИДАР: Вы можете передать привет Мэгги. С. КРИКАЛЁВ: Кстати, как это бывает с радиолюбителями, мы общались по радио, и не было возможности встретиться. А потом мы несколько лет спустя встретились в Хьюстоне, она приезжала по приглашению американских радиолюбителей. Мы виделись, немного общались с ней. Она говорит, что по новостям информация о том, что чувствуете себя плохо. А я говорю, что они живут в Австралии по отношению к другим людям вниз головой, поэтому и новости у вас перевёрнутые. Сказала, что будет писать опровержение в газету. Где-то над Южной Америкой мы летели, пересекали горы и, как обычно бывает, у нас было несколько минут свободного времени, радиостанция включена, я слышу, что на нашей частоте идёт разговор на нашем языке, и приложение выдает слово mobil – движущаяся станция. Радиолюбители закончили разговор, я назвал свой позывной и тоже говорю mobil. Разговор обычно начинают с того, как идёт сигнал. Меня спрашивают, мощный передатчик, наверно? Я говорю: нет, у нас просто антенна высоко. Они говорят, что она не может быть выше, чем их антенна, потому что они едут по наивысшей точке на дороге, выше ничего быть не может. А я объясняю, что мы мимо на станции пролетаем. Он сначала не поверил. Некоторых опытных операторов очень смущал наш позывной «У5МИР», и знающие люди, которые знают систему присвоения позывных, понимают, что это позывной с другой стороны мира и на этих частотах так далеко сигнал не распространяется. И некоторых мы приводили в замешательство. Т. ДВИДАР: Весь прошлый век конкурировали в космосе СССР, США, Европа. С. КРИКАЛЁВ: Наверное, не весь. Были этапы конкурирования, потом были этапы и сотрудничества. Т. ДВИДАР: Хорошо, об этом мы поговорим, потому что Вы – звезда программы сотрудничества Советского Союза и Соединённых Штатов. Потом подтянулись Япония, Индия, Китай. К началу века опять вернулись к Луне, Солнцу, Марсу. Вы чуть позже поймёте, почему Вы на допросе. Давайте примем звонок для начала. Здравствуйте, Вы в эфире. СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Наших космонавтов, особенно радиолюбителей, с днём радио. Поздравляет его Роман, радиолюбитель, самые лучшие пожелания здоровья, успехов, но и в космосе успехов, чтобы ничего не ломалось, всё летало. С. КРИКАЛЁВ: На станции продолжает работать радиолюбительская станция. Вам удавалось связываться со станцией? СЛУШАТЕЛЬ: Да. Лет 10-12 назад, я радиолюбитель со стажем. Иногда прерывалось по некоторым проблемам. Я услышал, что радиолюбители у нас на радиостанции, я радиостанцию слушаю всегда. Ещё раз с праздником и всех-всех благ! Т. ДВИДАР: Большое Вам спасибо за звонок! Возвращаюсь к допросу. У нас было вне конкуренции некая штука под названием «МИР», тем не менее, расскажите о сотрудничестве? Я начну сейчас плохие вопросы задавать. С. КРИКАЛЁВ: Про сотрудничество на «МИР» или вообще? Т. ДВИДАР: Вообще. С. КРИКАЛЁВ: Оно шире, чем пилотируемая космонавтика. Я, наверно, что-то смогу Вам рассказать про это. Т. ДВИДАР: У меня будет вопрос по поводу аппаратных комплексов. С. КРИКАЛЁВ: Здесь я вряд ли что-то внятное могу сказать. Т. ДВИДАР: Остались в стагнации некой, на мой взгляд. С. КРИКАЛЁВ: Если говорить про сотрудничество в пилотируемой программе, кстати, мы отмечаем 40-летнюю годовщину полёта «Союз»-«Аполлон», кажется недавно, а это 1975 год, июнь месяц. В середине июня в этом году будет отмечаться 40-летняя годовщина полёта. В этом году два юбилея, оба связаны с Алексеем Архиповичем Леоновым. В 1965 году был первый выход человека в космос, и 40 лет назад была первая совместная миссия в космосе «Союз»-«Аполлон». Т. ДВИДАР: Для людей моего возраста это, как вчера. С. КРИКАЛЁВ: Хорошо работала пропаганда или информационная политика, что народ до сих пор помнит, что такое «Союз»-«Аполлон». Т. ДВИДАР: Особенно курильщики. С. КРИКАЛЁВ: Хотя не очень понятно, как сигареты были привязаны, но даже такие детали есть. Это было интересное сотрудничество, я его не застал. Я заканчивал школу во время, когда летал «Союз»-«Аполлон», я готовился к экзаменам в институт, принял идти учится по ракетостроительной специальности. Т. ДВИДАР: Вы, как и многие, мечтали быть космонавтом? С. КРИКАЛЁВ: Есть разные мечты, разные пути, как люди приходят. Есть те, кто с детства стремятся, проносят мечту через всю жизнь. Совсем в раннем детстве, наверное, нет. У меня не было чёткого понимания, и до середины школы мне много чего было интересно. Про космонавтику я знал, как средний человек, и может быть, только начитавшись хороших книжек, хорошей фантастики, где-то к концу школы, пытаясь понять, что мне интересно, чтобы заниматься этим делом, я понял, что хочу работать в области космонавтики, повезёт – быть космонавтом. Т. ДВИДАР: У Вас в Ленинграде был некий павильон, как здесь на ВДНХ тренажёры в павильоне «Космос», на которых тренировались космонавты? Я сам там был, крутился на всех этих вещах. С. КРИКАЛЁВ: Я не знал таких вещей. Т. ДВИДАР: А в Москве были в этом павильоне? Застали его? С. КРИКАЛЁВ: Я был в павильоне «Космос», я не помню там тренажёров. Т. ДВИДАР: Значит, Вы там были, когда уже котятами торговали. С. КРИКАЛЁВ: Нет, я был школьником в классе 4-5. Т. ДВИДАР: Тренажёры были на втором этаже. С. КРИКАЛЁВ: Я в Москве был разок во время школы. Т. ДВИДАР: Это по поводу популяризации, я к этому подвожу. С. КРИКАЛЁВ: Работала вся система. В Питере был клуб юных космонавтов, по-моему, в Москве было что-то похожее. Разные мифы ходят, что я выпускник этого клуба, но моя дорожка была другая. Я занимался спортом довольно серьёзно, всё свободное время уходило на него. Оставшееся время тратил на учёбу, учился достаточно хорошо. Решение идти в авиацию, космонавтику у меня созрело где-то перед окончанием школы. Т. ДВИДАР: Вы, как инженер, тоже верите, что для того, чтобы достигать чего-то в такой отрасли, как космонавтика, необходима кооперация? Радиоэлектроника в Советском Союзе отставала сильно, но и на сегодняшний день она не очень превосходит аналоги. С. КРИКАЛЁВ: Как инженер, привыкший оптимизировать, могу сказать, что целесообразно какие-то работы выполнять вместе. Т. ДВИДАР: Расскажите про Ваш опыт совместной работы с американцами, пожалуйста. Вы же первый советский космонавт. С. КРИКАЛЁВ: Первыми Леонов, Кубасов были. Т. ДВИДАР: Но они не тренировались в Америке. С. КРИКАЛЁВ: Они проходили небольшую подготовку в Америке. Особенность была в том, что каждый стартовал на своём корабле со своего космодрома, и они стыковались в космосе. Когда я пришёл работать на ПУ «Энергия», где создавались корабли, системы, там были специалисты, которые работали во время «Союз»-«Аполлона», было интересно с ними побеседовать. Т. ДВИДАР: Начните рассказ о международном сотрудничестве и Вашем участии. С. КРИКАЛЁВ: Международное сотрудничество для меня началось с первого полёта, он был международный. Незадолго до того, как я пришёл в космическую программу, закончилась программа «Интеркосмос». Но так получилось, что в первый полёт я попал в советско-французскую экспедицию, а дальше мы продолжали полёт российским экипажем, но готовились вместе с французом Жан-Лу Кретьеном, вместе с ним летали. Н вернулся на землю раньше нас, но у нас до сих пор очень хорошие дружеские, товарищеские отношения и мы всегда с удовольствием друг друга видим. Т. ДВИДАР: Какая задача была у него на орбите? С. КРИКАЛЁВ: Была интересная научная программа. У Кретьена был второй полёт, я был самым неопытным членом экипажа. Саша Волков и Кретьен летели второй раз, а я – первый. Я как мог информацию старался от них почерпнуть, что можно. У нас была очень интересная, насыщенная программа. По тем временам было редкостью, наш иностранный гость выходил в космос – по плану была работа за пределами станции. Было научное оборудование, созданное на станции, которое на «МИР» должно было получать определённые данные. Мы делились данными с французами, они с нами. На борт было доставлено очень интересное оборудование, в частности, ультразвуковой тахограф. Оборудование было сделано в бортовом исполнении под невесомость, под то напряжение, которое есть на борту. Т. ДВИДАР: Уникальное решение. С. КРИКАЛЁВ: Довольно большой ящик, с полстола. Немного нас учили работать на этом приборе, Кретьен был как специалист. Он часть медицинских исследований проводил, хотя по профессии он – профессиональный лётчик, военный, лётчик-испытатель, но медико-биологические эксперименты тоже проводил вместе с нами. Много интересных технических экспериментов было по раскрытию сложных пространственных конструкций, в будущем были такие модели, и данные с них по раскрытию сложных солнечных батарей, антенн разного рода. Т. ДВИДАР: Примем звонок. Здравствуйте. СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Евгения. Если мы возьмём СССР, практического космонавта, всё, что связано с космосом было настолько восторженно, большинство молодых людей мечтали стать космонавтами, полететь в космос, сделать какие-то открытия. С Вашей точки зрения, на сегодняшний момент насколько исчерпаны возможности по открытиям и к чему стремиться современной молодёжи России в этой области? И немного политический вопрос: зарплаты в ведущих научных центрах «Энергии», ЦНИИмаш достаточно на низком уровне находятся. С. КРИКАЛЁВ: Много вопросов сразу. Т. ДВИДАР: Выберете один. С. КРИКАЛЁВ: Попробуем по порядку. С моей точки зрения оно таким же восторженным и осталось. То, что, может быть, меньшее количество людей к этому восторженно относится или меньше знает – это не проблема космонавтики, это проблема, скорее, социальная. И я думаю, что вопрос приоритетов в обществе: что важно, а что не важно, что является чем-то необычным и что здорово, а что обыденно. Я соглашусь с Вами, что некая шкала ценностей в обществе поменялась. Может быть, средства массовой информации – это часть изменившегося информационного потока, неких фонов, приоритетов в обществе. Как результат этого, наверно, количество молодых ребят, которые считают, что космос – это круто, это то, чем хотелось бы заниматься, на что не жалко тратить силы, время, жизнь. Количество таких людей стало меньше, но они есть. Эти ребята такие же, как были. Просто тогда их были тысячи, сейчас остались сотни. Я могу с сожалением сказать, что информации меньше, возможно, мы недостаточно используем положительный потенциал космонавтики. Но те, кто для себя определился, кто пришёл в эту систему, многие не уходят, несмотря на то, что, как Вы сказали в заключительной части, был период времени, когда зарплаты были маленькие и народ работал, потому что это было очень интересно. Т. ДВИДАР: Спасибо, потому что Вы ответили и на ряд моих вопросов в том числе. Ваша поездка в Америку и тренировка там с дальнейшим полётом – это был нонсенс, для меня, например. Я был потрясён, что советский космонавт с американскими астронавтами летят на «Шаттле». С. КРИКАЛЁВ: Для многих это был нонсенс. Т. ДВИДАР: Это из области фантастики как раз. С. КРИКАЛЁВ: Вспоминаю длительный полёт, я посмотрел на землю, уже хорошо ориентировался, что вижу. Я помню одно из первых своих ощущений, хоть я и хорошо учился, но было некоторое сожаление, что географию недостаточно знаем или знаем не ту географию, умение распознать и увидеть то, над чем ты пролетаешь. В этом полёте я смотрел на Хьюстон и думал, что там такие же ребята, как мы сидят, учат, в небо смотрят. Интересно бы там побывать, пообщаться с ними. И я приземлился весной 1992 года, у нас началась послеполётная реабилитация или реадаптация обратно к земным условиям, и на момент окончания реадаптации появилась информация, что на уровне президентов, тогда Ельцин и Буш-старший, было решено, что давненько они ничего не делали совместно. Дали задание агентствам придумать что-то по совместной программе. Сроки стояли очень сжатые, самое простое и очень быстрое, что можно придумать, как мне рассказывали люди, принимавшие участие в этом процессе, было предложение сделать обменный полёт: один русский слетает на «Шаттле», один американец слетает на «МИР». Я слышал, что на «Шаттле» полёт на одну неделю, они полетят несколько месяцев, неравнозначный обмен. С моей точки зрения, полёт – венец этой работы. Очень интересной частью была сама подготовка, знакомство с системой, с тем, как организована работа с той стороны. И это было новое и для нас, и для них. С одной стороны, и мы, и американцы несколько привыкли работать с иностранными гостями. Т. ДВИДАР: В «Звёздном городке» Вы имеете в виду? С. КРИКАЛЁВ: В космосе. К нам приезжали представители других стран, работали и с соцстранами, и с капстранами. Т. ДВИДАР: Как восприняли американцев? С. КРИКАЛЁВ: У меня был некий опыт работы в международном сотрудничестве со своими коллегами, и мы были хозяевами программы, хозяевами станции, мы много лет учились, знали её детально. К нам приходили специалисты, у нас даже было некоторое разделение: профессиональные космонавты – это космонавты-испытатели и космонавты-исследователи, которые более погружены в научную программу и требование к знанию системы, управлению кораблём были существенно меньше. Они должны знать базовые вещи, но не настолько глубоко, как должны были знать мы. И также американцы. Они тоже взаимодействовали с французами, но это были не профессионалы. И для американцев, и для нас, и для меня это было необычно: привыкшие быть хозяевами программы, мы вдруг оказались гостями. И для американцев иметь не просто человека, который рядом стоял с программой, а человека-профессионала, было непривычно. Тем более, мы приехали с Володей Титовым, я был назначен в основной экипаж, Володя дублёром. У Титова за плечами было более 12 месяцев полёта, у меня уже более 15. Мы пришли в программу с опытом большим, чем у многих американцев. Т. ДВИДАР: Вам завидовали? С. КРИКАЛЁВ: Уважали. На Ваш вопрос, как нас встретили, я отвечаю: встретили с интересом, любопытством. Им было интересно посмотреть на русских, нам интересно было посмотреть на программу. Надо отдать должное, что с профессиональной точки зрения и к нам, как к профессионалам, они относились с большим уважением. И мы относились с большим уважением к ним. Как бы там ни было, мы понимали, что настолько глубоко, как они, знать «Шаттл» мы вряд ли будем, несмотря на то, что у нас есть большой опыт полётов. Т. ДВИДАР: В этом полёте Вы принимали участие в строительстве станции? С. КРИКАЛЁВ: Нет, это был первый полёт, это ещё было до всякого строительства станции. Когда мы приехали туда, Америка продолжала работать над проектом станции Freedom. Т. ДВИДАР: А «МИР» ещё летал? С. КРИКАЛЁВ: Летал. Американцы работали над Freedom – это была станция с международным участием. Нам потом приходилось наших американских коллег отучать от этого стереотипа. Когда пошла работа по МКС, они продолжали говорить, что это американская станция с международным участием. Но наша программа была абсолютно автономной. Сейчас некоторые специалисты путают. После нас была программа «МИР»-«Шаттл», потом «МИР»-«NASA», они имеют определённые границы, определённую разницу. Потом была разработана программа, что «Шаттлы» летали на «МИР». Т. ДВИДАР: Как Вас пресса американская принимала? С. КРИКАЛЁВ: Я не очень этим интересовался. У меня не осталось никаких негативных или странных ощущений. Т. ДВИДАР: Я про позитив как раз спрашиваю. С. КРИКАЛЁВ: Была информация, но мне некогда было читать. Т. ДВИДАР: Американцы брали интервью у Вас? С. КРИКАЛЁВ: Брали интервью, спрашивали, как нам Америка, подготовка, что мы видим, чем отличается. Для меня, особенно по началу это было всё тяжело, поскольку приходилось параллельно осваивать и «Шаттл», и программу полёта, и английский язык. Это всё было трудно, но интересно. Когда вдруг начинаешь осваивать технический язык, а с тобой вдруг начинают разговаривать за жизнь с журналистами, получается немного по-другому. Но надо им отдать должное, наверное, у американцев и опыта, и терпения в этом смысле больше, потому что им чаще приходится общаться с иностранцами, и они терпеливо, с пониманием относятся, что я могу что-то не понять. Доброжелательная пресса, доброжелательное отношение. У меня остались хорошие эмоции от того времени. Т. ДВИДАР: Не получается допроса опять, потому что я не могу скрыть симпатии к этому человеку, к нашему национальному достоянию. У меня много вопросов про «Буран», про «Луну», но, видимо, не хватит часа нам, потому что я заслушиваюсь. На мониторе высвечивается огромное количество звонков – все квадратики заняты. Тем не менее, эксперты говорят, что есть некая стагнация в отрасли и пилотируемых полётов, и исследовательских направлений, программ в том числе. Получается, что за последние годы, может, уже пару десятилетий, мы занимаемся, в основном, грузоперевозками на орбиту, есть, конечно, какое-то участие и по МКС. С. КРИКАЛЁВ: Я не делал бы каких-то штампов, но, соглашусь, что некое замедление развития есть. Я готов на эту тему немного поговорить. Т. ДВИДАР: Мы слышали на днях, Объединённые Арабские Эмираты строят космодром. С. КРИКАЛЁВ: Я не слышал. Т. ДВИДАР: Они запускают зонд Al Amal, насколько я знаю перевод – это надежда. С компанией Virgin Galactic они строят космодром. Кажется, к 2021 году они должны успеть запустить на Марс. С. КРИКАЛЁВ: Зная, как развивается система, это не очень оправданный оптимизм. Т. ДВИДАР: 50,4 миллиарда они выделили уже. С. КРИКАЛЁВ: Не готов сейчас сказать, достаточно это для того, чтобы полететь на Марс или нет. Но когда Вы сказали, что Virgin Galactic взаимодействуют с ними, тут становится более понятно. Я знаком с их программой. Те полёты, которые осуществляет эта компания, это то, что мы называем суборбитальными полётами. Есть некая разница, потому что подняться на высоту больше 100 километров, где официально кончается граница стран и начинается международное пространство космоса, можно сказать, что ты там побывал. Т. ДВИДАР: Бог с ними, с арабами, дай бог им удачи в их начинаниях. У них мечта, наверное, сбудется. Если они нас слышат, то знают точно, куда надо обращаться, чтобы отправиться на Марс или отправить зонд на Марс, в том числе и построить космодром. Есть ли советник у президента Путина по космической отрасли? С. КРИКАЛЁВ: Я не знаю, честно говоря. У него есть советники по разным отраслям, промышленность и космонавтика входит в такие направления. Т. ДВИДАР: Но это не может быть, как часть. Это национальный проект. С. КРИКАЛЁВ: Часто путаются. В Вашем понимании космонавтика – это что? Т. ДВИДАР: Подготовка кадров, наука, промышленная отрасль, связанная с космонавтикой. Тренировочная база. С. КРИКАЛЁВ: Извините, что у нас допрос в обратную сторону. Т. ДВИДАР: Пожалуйста, я не первый раз на допросе. С. КРИКАЛЁВ: Многое из того, что Вы сказали, относится к пилотируемой космонавтике. Т. ДВИДАР: Поскольку я романтик из советских времён, меня пилотируемая космонавтика более привлекает. Почему у нас нет баз? Вы же один из тех, кто предлагал космические базы строить. С. КРИКАЛЁВ: Да, это где-то между первым и вторым полётом, у меня сохранилось даже интервью, где мы говорили о том, какие следующие шаги, что надо, наверно, от орбитальной станции переходить к базе, делать базу около Земли, около Луны и развиваться дальше. Т. ДВИДАР: У нас осталось пять минут. Я не буду задавать вопросов. Я Вас очень прошу, скажите нам, каким будет следующий виток развития космонавтики для России? С. КРИКАЛЁВ: Сейчас как раз идёт согласование федеральной космической программы. Есть уже проект, который представлен. Т. ДВИДАР: Проекты открываются, закрываются. Ваш взгляд? С. КРИКАЛЁВ: С моей точки зрения, работа на орбите Земли останется. Очень долго спорили, кстати, автоматы или человек, пилотируемая или беспилотная космонавтика? Я поэтому и начал спрашивать, что в Вашем понятии космонавтика, но я работаю в пилотируемой космонавтике и могу быть необъективен, и мне интересно мнение обычных людей. Т. ДВИДАР: Я советский инженер и любитель космонавтики. С. КРИКАЛЁВ: Для многих космонавтика – это пилотируемая космонавтика. Да, будут роботы, будут работать автоматы, есть спутники связи. Но я вижу, что в профессиональной среде идёт акцент на автоматические аппараты. Это тоже понимаемо, потому что основной возврат денег идёт с автоматов, и это, наверное, тоже правильно. Стоят автоматы, которые обеспечивают связь, дистанционное зондирование земли, разного рода фотографии, видео, регистрация событий, которые происходят, наблюдение за экологией. И это всё доходные области. Но, тем не менее, у многих людей космонавтика и её достижения связываются с тем, что делает человек. Как ни странно, эта часть очень доходная. Пилотируемая космонавтика близка к фундаментальной науке, где, вкладывая туда результат, ты получаешь не прямо сразу и не прямо здесь. Ты можешь вложить в этом месте, а результат получить в металлургии. Т. ДВИДАР: Мы великая держава, почему я и задал Вам этот вопрос. С. КРИКАЛЁВ: Я везде пытаюсь быть адвокатом, что мы должны это развивать, даже несмотря на то, что прямого возврата денег не происходит. Но для того, чтобы двигаться дальше, не оказаться на обочине прогресса, мы должны этим заниматься. Что должно быть дальше? Мы должны остаться на околоземной орбите, может, её использовать уже совместно с автоматами. И сейчас уже сложилось понимание, что не надо спорить: автомат или человек. Автомату автоматово, человеку человеково. Но наиболее эффективно – это совместное движение. Т. ДВИДАР: Осваивать Луну надо? С. КРИКАЛЁВ: Следующий шаг – это освоение Луны, может, сначала окололунного пространства. Луна будет хорошей опорной точкой для движения дальше. Окололунное пространство, Луна сама по себе, взлёт с неё гораздо проще. Т. ДВИДАР: Почему оставили Луну? С. КРИКАЛЁВ: На тот момент это была гонка, кто первый поставит флаг. После того, как американцы там флаг поставили, основной стимул того времени пропал. Сейчас мы приходим на новый виток, и там всё-таки мы понимаем, что должны не просто прилететь на Луну, а начать её осваивать. В нашей профессиональной среде сложилось несколько различных пониманий или даже терминология: изучение, освоение и использование. Мы сейчас находимся в стадии изучения. Космос мы сначала изучали, потом начали осваивать, может, можно его использовать. А Луну мы продолжаем изучать, настало время её осваивать. Т. ДВИДАР: Вы верите в бога? С. КРИКАЛЁВ: Это личный вопрос, я не готов его обсуждать публично. Т. ДВИДАР: Приму звонок всё-таки. У меня экран зашкаливает. Здравствуйте. СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Очень рад Вас слышать, очень интересный эфир. У меня ребёнок родился в день космонавтики, и вроде как ему предначертано стать космонавтом. Т. ДВИДАР: Это овен, я 10-го родился. С. КРИКАЛЁВ: Не Юрий зовут? СЛУШАТЕЛЬ: Нет, Дима. Меня зовут Александр. Какие шаги ему нужно сделать, чтобы освоить космонавтику? И Вы говорили много о сотрудничестве, сейчас оно развивается. С американцами будем сотрудничать? С. КРИКАЛЁВ: Мы с американцами продолжаем сотрудничать. Мы начали говорить, но прыгаем с одного на другое. То сотрудничество, которое началось с первого шаттловского полёта дало как результат продолжение программы, продолжение полётов «Шаттлов» на «МИР», строительство Международной космической станции, использование нашего корабля, как корабля-спасателя. Сначала предполагалось для Freedom, а сейчас используется на МКС. И, несмотря на политические трения, которые происходят между Россией и Америкой, взаимодействие в космической сфере у нас продолжается. Более того, мой напарник по полёту Чарльз Болден, с которым мы вместе готовились и вместе летали, сейчас является директором NASA. Понятно, что каждый хочет развивать своё, и, наверное, это правильно. Есть соображения для самостоятельного развития, есть для совместных работ. Я считаю, что мне повезло, у нас сложились хорошие человеческие отношения с экипажем, с которым мы летали. Мы всегда с удовольствием видимся, общаемся, и надеюсь, будем общаться долгие годы. Т. ДВИДАР: Дай бог. С. КРИКАЛЁВ: Я вижу, как общается Леонов со Стаффордом, когда он неожиданно приезжает к Леонову на день рождения, хотя заранее не планировал. Когда на комиссию независимых экспертов приезжает сюда Стаффорд, обязательно посещает Леонова. Леонов, когда едет в Америку, обязательно бывает дома у Стаффорда. Т. ДВИДАР: Короткий вопрос задам, в Twitter пришёл вопрос: видели инопланетян? С. КРИКАЛЁВ: Нет. Т. ДВИДАР: НЛО тоже? С. КРИКАЛЁВ: Были объекты, которые мы не сразу опознали, но потом мы их опознали. Ничего неопознанного не осталось. Т. ДВИДАР: Какими качествами должен обладать кандидат в космонавты? С. КРИКАЛЁВ: Если обобщённо говорить, то космонавт должен быть нужным в космосе, а это складывается из многих соображений: нужно иметь хорошее образование, уметь многие вещи делать, быть здоровым. Т. ДВИДАР: Всем большое спасибо. Допрос окончен. До следующего четверга. До свидания.