2 июня 78 года.
Короткий разговор.
Экселенц был дома. Облаченный в строгое черное кимоно, он восседал за
рабочим столом и занимался любимым делом: рассматривал в лупу какую-то
уродливую коллекционную статуэтку.
-- Экселенц, -- сказал я, -- мне надо знать, вступал ли Лев Абалкин на
земле в контакт с кем-нибудь еще?
-- Вступал, -- сказал Экселенц и посмотрел на меня, как мне показалось,
с интересом.
-- Могу я узнать, с кем?
-- Можешь. Со мной.
Я осекся. Экселенц подождал немного и приказал:
-- Докладывай.
Я доложил. Оба разговора -- дословно, выводы свои -- вкратце, а в конце
добавил, что, по моему мнению, следует ожидать, что Абалкин должен в
ближайшее время выйти на комова, раулингсона, горячеву и других людей, так
или иначе причастных к его работе с голованами. А также на этого доктора
серафимовича -- тогдашнего председателя комиссии по распределению. Поскольку
Экселенц молчал и не опускал головы, я позволил себе задать вопрос:
-- Можно узнать, о чем он говорил с вами? Меня очень удивляет, что он
вообще вышел на вас.
-- Тебя это удивляет... Меня тоже. Но никакого разговора у нас не было.
Он проделал такую же штуку, что и с тобой: не включил изображение.
Полюбовался на меня, узнал, наверное, и отключился.
-- Почему вы, собственно, думаете, что это был он?
-- Потому что он связался со мной по каналу, который был известен
только одному человеку.
-- Так, может быть, этот человек...
-- Нет, этого быть не может... Что же касается твоей гипотезы, то она
несостоятельна. Лев Абалкин сделался превосходным резидентом, он любил эту
работу и не согласился бы променять ее ни на что.
-- Хотя по типу нервной организации быть прогрессором ему...
-- Это не твоя компетенция, -- сказал Экселенц резко. -- не отвлекайся.
К делу. Приказ отыскать Абалкина и взять его под наблюдение я отменяю. Иди
по его следам. Я хочу знать, где он бывал, с кем встречался и о чем говорил.
-- Понял. А если я все-таки наткнусь на него?
-- Возьмешь у него интервью для своей книги. А потом доложишь мне. Не
больше и не меньше.
2 июня 78 года.
Кое что о тайнах.
Около 23.30 Я быстренько принял душ, заглянул в спальню и убедился, что
алена дрыхнет без задних ног. Тогда я вернулся в кабинет.
Я решил начать со Щекна. Щекн, естественно, не землянин и даже не
гуманоид, и поэтому потребовался весь мой опыт и вся моя, скажу не
хвастаясь, сноровка в обращении с информационными каналами, чтобы получить
те сведения, которые я получил. Замечу в скобках, что подавляющее
большинство моих однопланетников понятия не имеет о реальных возможностях
этого восьмого (или теперь уже девятого?) Чуда света -- большого
всепланетного информатория. Вполне допускаю, впрочем, что и я, при всем
своем опыте и всей своей сноровке, отнюдь не имею права претендовать на
совершенное умение пользоваться его необъятной памятью.
Я послал одиннадцать запросов -- три из них, как выяснилось, оказались
лишними -- и получил в результате следующую информацию о головане Щекне.
Полное его имя было, оказывается, Щекн-итрч. С семьдесят пятого года и
по сей день он числился членом постоянной миссии народа голованов на земле.
Судя по его функциям при сношениях с земной администрацией, он являлся
чем-то вроде переводчикареферента миссии, истинное же его положение было
неизвестно, ибо взаимоотношения внутри коллектива миссии оставались для
землян тайной за семью печатями. Судя по некоторым данным, Щекн возглавлял
что-то вроде семейной ячейки внутри миссии, причем до сих пор не удалось
толком разобраться ни в численности, ни в составе этой ячейки, а между тем
эти факторы играли, повидимому, весьма большую роль при решении целого ряда
важных вопросов дипломатического свойства.
Вообще фактических данных о Щекне, как и обо всей миссии в целом,
набралось множество. Некоторые из них были поразительные, но все они со
временем вступали в противоречие с новыми фактами, либо полностью
опровергались последующими наблюдениями. Похоже было, что наша ксенология
склонялась к тому, чтобы поднять (или опустить -- как кому нравится) руки
перед этой загадкой. И многие весьма порядочные ксенологи присоединились к
мнению раулингсона, сказавшего еще лет десять назад в минуту слабости:
"по-моему, они просто морочат нам голову!.."
Впрочем, все это меня мало касалось. Мне только следовало и в
дальнейшем не забывать слова раулингсона.
Располагалась миссия на реке телон в канаде, северо-западнее
бейкер-лейка. Голованы, оказывается, пользовались полной свободой
передвижения, причем пользовались ею весьма охотно, хотя и не признавали
никакого транспорта, кроме нуль-т. Резиденция для миссии была возведена в
строгом соответствии с проектом, представленным самими голованами, однако от
удовольствия заселить ее голованы вежливо уклонились, а расположились вокруг
в самодельных подземных помещениях или, говоря попросту, в норах.
Телекоммуникации они не признавали, и втуне пропали старания наших
инженеров, создавших видеоаппаратуру, специально приспособленную для их
слуха, зрения и удобного манипулирования. Голованы признавали только личные
контакты. Значит, придется лететь в бейкер-лейк.
Покончив со Щекном, я решил все-таки найти доктора серафимовича. Мне
удалось это без особого труда, то есть удалось получить информацию о нем.
Он, оказывается , умер двенадцать лет назад в возрасте ста восемнадцати лет.
Доктор педагогики, постоянный член евразийского совета просвещения, член
мирового совета по педагогике валерий маркович серафимович. Жаль.
Я взялся за корнея яшмаа. Прогрессор корней янович яшмаа уже два года
имел адресом виллу "лагерь яна" в десятке километров к северу от антонова, в
приволжской степи. У него был обширный послужной список, из которого
явствовало, что вся его профессиональная деятельность была связана с
планетой гиганда. Видимо, это был очень крупный практический работник и
незаурядный теоретик в области экспериментальной истории, но все подробности
его карьеры разом вылетели у меня из головы, едва до меня дошли два
малоприметных обстоятельства.
Первое: корней янович яшмаа был посмертным сыном.
Второе: корней янович яшмаа родился 6 октября 38 года. Родителями
корнея яшмаа были не члены группы "йормала", а супружеская чета, трагически
погибшая во время эксперимента "зеркало".
Я не поверил памяти и полез в папку. Все было точно. И никуда,
разумеется, не девалась записка на обороте арабского текста: "...встретились
Двое наших близнецов. Уверяю тебя -- совершенная случайность..."
Случайность. Ну, там у них, на гиганде, может быть, и произошла некая
случайность: Лев Абалкин, посмертный сын, родившийся 6 октября 38 года,
встретился с корнеем яшмаа, посмертным сыном, родившимся 6 октября 38
года... А у меня это что -- тоже случайность? "близнецы". От разных
родителей. "если не веришь, загляни в 07 и 11". Так. "07" -- передо мной.
Значит, где-то в недрах нашего департамента есть еще и 11. И логично
предположить, что есть и 01, 02 и так далее... Кстати, минус мне, что я не
сразу обратил внимание на этот странный шифр: 07. Дела у нас (конечно, не в
папках, а в кристаллозаписи) обозначаются обычно либо фантастическими
словосочетаниями, либо названиями предметов...
Между прочим, что это за эксперимент "зеркало"? Никогда о таком не
слыхал... Мысль эта пришла как-то вторым планом, и я набрал запрос в БВИ
почти машинально. Ответ меня удивил: "информация только для специалистов.
Предъявите, пожалуйста, ваш допуск". Я набрал код своего допуска и повторил
запрос. На этот раз карточка с ответом выскочила с задержкой на несколько
секунд: "информация только для специалистов. Предъявите, пожалуйста, ваш
допуск". Я откинулся на спинку кресла. Вот это да! Впервые в моей практике
допуска комкона-2 оказалось недостаточно для получения информации от БВИ.
А вот тут я с совершенной отчетливостью ощутил, что вышел за пределы
своей компетенции. Я как-то сразу вдруг понял, что передо мною -- огромная и
мрачная тайна, что судьба Абалкина со всеми ее загадками и непонятностями не
сводится просто к тайне личности Абалкина -- она переплетена с судьбами
множества других людей, и касаться этих судеб я не смею ни как работник, ни
как человек.
И дело, конечно, было не в том, что БВИ отказался дать мне информацию
по какому-то там эксперименту "зеркало". Я был совершенно уверен, что к
тайне этот эксперимент никакого отношения не имеет. Отказ БВИ был просто
направляющей затрещиной, заставившей меня оглянуться назад. Эта затрещина
как бы прояснила мое зрение, я сразу связал между собою все -- и странное
поведение ядвиги лекановой, и необычный уровень секретности, и непривычность
этого "вместилища документов", и странный шифр, и отказ Экселенца ввести
меня полностью в курс дела, и даже его исходная установка не вступать с
Абалкиным ни в какие контакты... А теперь вот еще -- фантастическое
совпадение обстоятельств и дат появления на свет льва Абалкина и корнея
яшмаа.
Была тайна. Лев Абалкин был только частью этой тайны. И я понял теперь,
почему Экселенц поручил это дело именно мне. Наверняка ведь были люди,
посвященные в эту тайну полностью, но они, видимо, не годились для розыска.
Было достаточно людей, которые провели бы этот розыск не хуже, а может быть,
и лучше меня, но Экселенц, безусловно, понимал, что розыск рано или поздно
приведет к тайне, и тут важно было, чтобы у человека хватило деликатности
вовремя остановиться. Но если даже по ходу розыска тайна будет раскрыта,
важно было, чтобы этому человеку Экселенц доверял, как самому себе.
А ведь тайна льва Абалкина -- это вдобавок еще и тайна личности! Совсем
плохо. Самая сумеречная тайна из всех мыслимых -- о ней ничего не должна
знать сама личность... Простейший пример: информация о неизлечимой болезни
личности. Пример посложнее: тайна проступка, совершенного в неведении и
повлекшего за собой необратимые последствия, как это случилось в
незапамятные времена с царем эдипом...
Ну что ж, Экселенц сделал правильный выбор. Я не люблю тайн. В наше
время и на нашей планете все тайны, на мой взгляд, отдают какой-то гадостью.
Признаю, что многие из них вполне сенсационны и способны потрясти
воображение, но лично мне всегда неприятно в них посвящаться, а еще
неприятнее -- посвящать в них ни в чем не повинных посторонних людей. У нас
в комконе-2 большинство работников придерживается той же точки зрения, и,
наверное, именно поэтому утечка информации у нас случается крайне редко. Но
моя брезгливость к тайнам, видимо, все-таки превышает среднюю норму. Я даже
стараюсь никогда не употреблять принятого термина "раскрыть тайну", я говорю
обычно "раскопать тайну" и кажусь себе при этом ассенизатором в самом
первоначальном смысле этого слова. Вот как сейчас, например.
Из отчета Льва Абалкина.
(Продолжение следует)
