Чудеса без обмана

Воздушная гимнастка на кордепареле Анжелика Яковенко (corde de péril означает «рискованный канат») и воздушная гимнастка в кольце Инесса Лесная. Эквилибрист на лестнице Михаил Зеленкин и эквилибрист на проволоке Мерлан Тажкенов. Гуттаперчевая девочка Юлия Николаева с пластическим этюдом. София Камиль и София Николаева с хулахупами. Трио веломонофигуристов — Алшин Хазиев, Сергей Смирнов и Наиль Галимов. Клоунский дуэт «Кузя и Кнопочка» — Баян-Сулу Ныгмет и Сергей Смирнов...

В мире головокружительных трюков, спецэффектов и суперспособностей, которые транслируются современным детям прямо в голову из каждого гаджета, детский цирк «Балдырган» делает большое дело. Пожалуй, только здесь дети еще могут вживую увидеть, как чудеса ловкости и отваги делают их ровесники. Причем без всяких спецэффектов — только труд и никакого мошенства.

Четырнадцатилетняя Полина Гречанникова в цирке уже шесть лет. Ее амплуа — антиподистка: жонгляж ногами. С розой в волосах, в плаще с красным подбоем, она начинает свой номер испанским танцем, а потом, лежа на спине, ногами крутит и подбрасывает в воздухе разные предметы — обручи, флаги. Раскрашенный цилиндр, называемый сигарой, вращается так быстро, что сливается в блестящее колесо.

— Полина, когда вы пришли в цирк, вы сразу стали заниматься этим номером?

— Нет, первые два года у нас была общая физическая подготовка для всех, а потом каждому выдавали специализацию. Вначале я была на моно — это одноколесный велосипед. Но потом меня переставили на антипод. И уже три года я на этом номере.

— Значит, вы не сами выбираете себе специализацию?

— Нет, нам дают, учитывая наши качества и физическую подготовку.

— А вам самой что нравилось?

— На моно у меня не получалось, а антипод стал получаться достаточно быстро. Еще я работала жонгляж, скакалки, лестницы...

— Ваш номер со временем меняется, усложняется?

— Да, я постоянно учу новые трюки, меняю костюмы. Уже три-четыре костюма поменяла. Занимаюсь с хореографами. Вот для этого танца я нанимала хореографа себе сама.

— А чем вы еще занимаетесь, где учитесь?

— Учусь в немецкой школе — с углубленным изучением языка. Участвую в программе «Дебаты». Хочу поступить на международные отношения. Это и языковая практика, и с правоведением связано.

— А какое значение для вас имеет цирк?

— Цирк — это увлечение.

— Неужели вы когда-нибудь его бросите?

— Наверное, да... Или нет, не знаю... Может, продолжу.

— Цирк — самый сложный вид искусства, кроме балета, — говорит руководитель труппы Вячеслав Анисин. — Народных цирков осталось очень мало. В Казахстане в советское время было 13 коллективов, а сейчас — два-три. Руководители не выдерживают. Я руковожу этим цирком уже 47 лет, а помощников много сменилось. Потому что огромная моральная и физическая ответственность.

Как рассказывает тренер цирка Вера Морозова, на подготовку номера требуется два года.

— В первый год дети у нас не занимаются ничем, кроме акробатики. На втором году они начинают осваивать какие-то специальные навыки, например жонгляж. А на третий год определяются, в каком жанре они работают, на каком номере стоят, и начинается отработка этого номера. На примере Полины Гречанниковой: на моно она не справлялась, «воздух» не подходил по фигуре. А теперь она сама нарабатывает трюки, сама ищет их в Интернете. Мы каждый трюк разбираем по частям, как его сделать... Так же и любой другой номер. Вот эквилибрист Мерлан Тажкенов... Работа на проволоке начинается на высоте десяти сантиметров от пола. Понемногу выше и выше... Мерлану 14, он уже пять лет занимается именно этим номером.

— Наверное, немногих удается дорастить до выступлений на сцене?

— Каждый год к нам записывается около 25—30 детей. В конце первого полугодия остается приблизительно половина. В конце второго полугодия  уже остается человек шесть-семь. И в финале, через два года, — один-два. Из тридцати. Правда, иногда они возвращаются.

— Берете обратно?

— Да. В жизни всякое бывает, мало ли что случилось: заболел, переехал, у родителей проблемы. Двери у нас открыты, но после перерыва приходится все начинать с нуля, с буквы А. Если человек хочет, то до буквы Я дойдет, в конце концов. Хотя бы и лет через десять.