-Я просил, чтобы тебя отдали мне, — но мне отказали…

Отношения со старшим братом у Ксении всегда были напряженными. Между ними с Глебом 7 лет разницы. Через 3 года после рождения Ксюши из семьи ушел отец.

— Я не знаю, винил ли брат меня в его уходе, или что другое, — рассказывает женщина, — но все детство я помню только выволочки, которые мне устраивал Глеб.

-Ешь давай, — кричал брат на сестру, — мама старалась, готовила, а ты сидишь и ковыряешься. Неблагодарная. Не размазывай по тарелке, а ешь, или я сейчас сам тебя накормлю.

И она ела ненавистный молочный суп или овсянку пополам со слезами. При этом, подобные монологи брат позволял себе и когда мамы не было дома, и когда она сидела за одним столом с ними. Она сидела и улыбалась. Маме было приятно, что сын ее защищает.

-Мама, — Ксюше было 10, на руке наливался багровым огромный синяк от кулака брата, — почему Глеб меня обижает, а ты не заступаешься?

-Ну ты же не убрала за собой учебники со стола, — спокойно говорила мама, — брат заботится о тебе, воспитывает, он старший.

-Скажи спасибо, что мало досталось, -подавал голос Глеб, — тебя родили, чтобы ты была помощницей маме, а ты ее только расстраиваешь и растешь непонятно кем. Неблагодарная.

Ксении начинало казаться, что зовут ее не так, как указано в свидетельстве о рождении, а «Неблагодарная».

Немного удалось передохнуть только когда Глеб был в армии, а потом уехал учиться. А когда девушке было 17 лет брат вернулся домой. И не один, а с женой. Наташа была старше Глеба на 4 года, она уже была замужем и у нее был сын.

-Можешь перейти ко мне в комнату, — милостиво разрешила дочери мама, — Глеб с Наташей и сыном — молодая семья, им нужны условия.

Маленького сына Наташи мама приняла сразу, с невесткой сдружилась, а дочь по-прежнему в семье была неблагодарной и крайней в любых ситуациях.

-Ты не можешь игрушки убрать за малышом? — кричала на нее теперь уже и Наташа.

А если Ксюша позволяла себе показывать зубы, то на помощь жене приходил братец, позволявший себе не только оскорбления словами, но и действиями. И все происходило с молчаливого согласия матери. Ведь она была возведена в ранг святой, освобождена от всех дел, Наташа ластилась к ней, как голодная кошка, брат кричал на сестру, если в доме было что-то не сделано. Дни до окончания учебы в школе Ксения считала, как скупой считает копейки в своем кошельке.

А получив аттестат, сразу уехала поступать в институт. На первом курсе девушку разыскал родной отец. Точнее, он и раньше предпринимал попытки участвовать в жизни детей, но Глеб с ним общаться отказался сам, а дочь получала тычки и упреки от брата за то, что посмела увидеться с «предателем». Отец теперь был вдовцом, а от второй жены ему осталась маленькая однушка. Других детей не было ни у него, ни у его второй супруги.

-Я просил, чтобы тебя отдали мне, — грустно рассказывал Ксении папа, — но мне отказали. И суд встал на сторону твоей матери. Зато теперь я смогу тебе помочь.

Правда времени на общение с папой оставалось мало. Отца не стало через два месяца. Потом в жизни женщины была работа, замужество, с супругом они взяли ипотеку, отцовскую однушку сдали квартирантам, так и расплатились за общее жилье.

— Виделась ли я с мамой и братом? — продолжает Ксения, — Нет. Сначала я пыталась звонить маме, но трубку все время брал Глеб.

-Неблагодарная, — говорил он, — нам не о чем говорить с предательницей. Ты променяла мать на подарок. А ведь мама нас воспитала практически одна, а тебя и вовсе родили, надеясь, что ты будешь опорой и помощью в старости…

Ну какое может быть общение при таких вводных? В этом году Ксении исполнилось 40 лет, дочь пошла в 10-й класс.

— А недавно меня разыскал любимый братец, — нервно усмехается Ксения.

— Мы с женой давно живем отдельно от мамы, — поведал сестре постаревший и погрузневший Глеб, — а мать болеет. Так что давай, выполняй дочерний долг — забирай к себе старуху. И так ты всю жизнь прожила для себя. Не моя же жена должна ей памперсы менять. Ты дочь, тебя для этого и завели. А у меня сын младший жениться надумал, жить ему где-то надо.

— Меня «завели», оказывается, как кошку или собаку, — обескуражена Ксения, — Знаете, что я сделала? Я впервые в жизни громко и четко, не страшась гнева брата, послала его. При всех. Рядом сидел мой муж и я ничего не боялась.

Да, кошки скребли в ее душе потом еще какое-то время. Мать все же, а она не сделала даже попытки ее увидеть. Но каждый раз, когда Ксению начинает мучить совесть, она вспоминает улыбку блаженства у мамы на лице в тот момент, когда Глеб называет ее неблагодарной:

— У меня слезы, а она улыбается: любимый сын на страже интересов мамочки. Я прогоняю это видение. Я выросла.

Вот такая непростая история была мне на днях рассказана. Я испытала двойственное чувство.

С одной стороны, героиня натерпелась. А с другой стороны, она не сделал ни одной попытки даже увидеть свою маму.

А что если ее уже совсем большая дочь поступит через годы с героиней точно так же? Ведь наглядный пример-то у нее перед глазами?

И еще один вопрос, который я себе задаю, почему мама в свое время не пыталась заступиться за маленькую дочь? Все дело в банальной нелюбви?

Отдала свое сердце старшему сыну, потом невестке, а родная дочь росла в семье, как сирота?

А теперь для сына эта «святая» женщина, которую он всю жизнь восхвалял и защищал, стала совершеннейшей ненужной и досадной помехой.