Шесть московских зим перед каннской весной

На наши экраны выходит фильм «Айка», удостоенный приза за лучшую женскую роль на Каннском кинофестивале, вошедший в шорт-лист «Оскара». Это пронзительное, страшное, безысходное и человечное кино, взывающее к нашему милосердию. В центре картины — судьба молодой киргизской женщины по имени Айка. Она оказалась в холодной, заснеженной Москве без работы, денег, жилья, с просроченной регистрацией и новорожденным ребенком на руках...

— Сергей, как у вас возникла идея картины?

— Идея явилась после прочтения строчки в интернете, которая скупо сообщала, что в Москве 248 киргизских женщин отказались от своих детей, оставив их в родильных домах. Я русский человек, но 29 лет прожил в Казахстане, хорошо знаю ментальность азиатов с их культом детей, семьи. Стал думать: в какие немилосердные условия должна попасть женщина, чтобы отречься от своего ребенка? Начал знакомиться с гастарбайтерами из Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, входить в тяжелые, часто невыносимые обстоятельства их жизни. Так постепенно оформился замысел фильма.

— Ваша первая игровая картина «Тюльпан», снятая после ряда ярких документальных лент, вышла на экраны 10 лет назад. Почему так долго шли ко второму фильму?

— «Тюльпан» в свое время получил дюжину призов на международных фестивалях, включая Гран-при в Каннском конкурсе «Особый взгляд». Если лента получается успешной, потом примерно год уходит на ее фестивальные премьеры, на поездки по странам и городам, где картина выходит в прокат. Это тоже труд. Так что после завершения работы над фильмом чувствую себя как разряженная батарейка. И требуется время, чтобы заново подзарядиться.

Сценарий «Айки» мы с Геной Островским, с которым работали и над «Тюльпаном», написали за год. Еще какое-то время ушло на подготовку к съемкам. Это тоже нелегкое дело, поскольку в картине снимались много настоящих гастарбайтеров. Из них надо было сделать актеров. Не раз бывало: ты начал снимать непрофессионального актера, а его раз — и выслали. У многих гастарбайтеров липовые документы. Они и сами не знают зачастую, на законных они основаниях в России или нет. В общем, съемки заняли шесть лет.

— Шесть лет? Сегодня фильм снимают за шесть недель...

— Конечно, мы не работали шесть лет изо дня в день. Снимали зимой, поскольку первые и весьма удачные эпизоды были сняты во время снегопада. Я решил использовать эту непрекращающуюся метель, мокрые хлопья снега, снежную кашу под ногами для создания атмосферы...

— И в итоге холодный, завьюженный мегаполис стал еще одним героем фильма.

— Этим, кстати, я отличаюсь от тех, кто снимает строго по сценарию, игнорируя возникающую на съемках жизненную реальность. Я же, наоборот, встраиваю реальность в сценарий, по ходу дела меняя исходный замысел. Сценарий «Айки» был изменен процентов на 80, в фильме от него осталась лишь общая канва. Главное — добиться на экране ощущения живой, взаправдашней жизни. Чтобы ни в одном кадре не было даже намека на фальшь.

— И как к этому относятся ваши продюсеры?

— Терпят. Понимают, что получат интересный результат. Начиная фильм, я сам до конца не знаю, каким он будет, чем закончится. Это зависит от съемочной группы, от встреч со вчера еще незнакомыми людьми, от того, что происходит в стране и мире, от погоды, наконец. Перенеся действие в снежную зиму, пришлось все время ловить для съемок метель, а три зимы в Москве были практически бесснежными. Мы подолгу сидели, ждали у моря непогоды. Закончили съемки прошлой (к счастью, снежной) зимой. А уже весной 2018-го картина оказалась в конкурсе Каннского фестиваля.

— Как удалось туда попасть?

— Я снимал «Айку» в хронологическом порядке — так, как развивается сюжет. Это делалось для того, чтобы актриса по ходу съемок накапливала нужное эмоциональное состояние. Параллельно монтировал отснятое. Президент фестиваля Тьерри Фремо посмотрел первую часть картины, вторая была сырой, часть эпизодов предстояло доснять. То, что он увидел, ему понравилось. Он сказал, что возьмет «Айку» в Канны, если я железно пообещаю закончить фильм к фестивалю. На все про все оставался месяц. Все-таки я решил воспользоваться шансом. Началась страшная гонка, я спал по два-три часа. Удалось завершить картину за два дня до конца фестиваля, это была, по сути, черновая версия. В нее вошли даже репетиционные эпизоды, которые я не успел переснять.

Фильм, показанный в последний день фестиваля, встретили горячо, а прекрасная актриса Самал Еслямова, которую я снимал еще в «Тюльпане», впервые в истории отечественного кино была удостоена приза за лучшую женскую роль. Уже после фестиваля я доделал фильм. По сравнению с каннской версией картина стала намного лучше. Зрители увидят окончательный вариант.

— Ваша лента вошла в оскаровский шорт-лист, но не попала в пятерку номинантов. Огорчились?

— Грех жаловаться. Мы получили значимую награду в Каннах, далеко продвинулись на «Оскаре». Это открыло фильму окно в большой мир. В эти дни «Айка» выходит в прокат во Франции, на очереди вся Европа, Китай, Япония, США. А наша актриса стала международной звездой.

Что касается «Оскара», то многие и так удивлялись, что мы попали в короткий список — по общему мнению, самый сильный по подбору картин за многие годы. С нашим скромным бюджетом, который удалось наскрести на промоушен, мы не могли рассчитывать на большее. Чтобы заставить Америку посмотреть и полюбить твое кино, нужны миллионы долларов на раскрутку.

Я ехал на такси по бульвару Сансет и на протяжении 200 метров насчитал шесть огромных билбордов с рекламой фильма «Рома» в постановке мексиканца Альфонсо Куарона. Сколько это может стоить, даже боюсь прикидывать. У нас таких денег даже близко не было. Но сердцем я надеялся, что мы пройдем в следующий этап оскаровской гонки...

— Что дальше? Будем ждать новую картину еще 10 лет?

— Я сам не знаю, когда сниму следующий фильм. Моя проблема в том, что я продолжаю относиться к кино как к искусству, а не как к бизнесу. Порой даже начинаю подумывать, не вернуться ли мне в авиацию, где работал в молодые годы. Так ведь обратно не примут...

— Почему в свое время решили уйти в кино?

— Наверное, потому, что в авиации в какой-то момент мне стало все наперед известно. Самолет, по сути, тот же утюг: техника, которую ты однажды освоил, научился ею управлять. А кино — это всегда поиск. Езда в незнаемое, как сказал когда-то Маяковский, а потом повторил Левитанский.

После успехов в Каннах и на «Оскаре» я стал получать предложения из разных стран. Но все-таки хочу снимать у себя на родине. Здесь, как мне кажется, я многое понимаю про людей, про их тревоги и надежды. А во Франции, или Китае, или в Африке для меня чужой материал.

— И все-таки есть на горизонте новый замысел?

— Подумываю об экранизации советского автора, не могу пока назвать его имя. Скажу только, что история меня всерьез зацепила. По сложившейся традиции (так было и с «Айкой») на маленькую кинокамеру оперативно сниму эскиз, набросок, посмотрю, как это выглядит на экране. Если пойму, что не ошибаюсь, начну снимать всерьез. И надеюсь, новый фильм выйдет все-таки раньше, чем через десятилетие.