Истории нашей губернии. Налог на безработных и мудрый совет

Выйдя из церкви, Михаил Лукич Дурнецов, градоначальник города Тупова, что в Орловской губернии, привычно нашарил в кармане мелочь и хотел раздать её нищим на паперти, но таковых не обнаружил.

Нищие, по недавнему указу Государя, теперича считались самозанятыми подлецами и подлежали порке. А вся мелочевка, коя при них обнаруживалась, изымалась в казну. Вот почему нищие в Тупове перевелись в два дня, после весьма успешного рейда полиции, переловившей всех самозанятых, выпоров их розгами и изъяв весь незаконный доход.

Фото с сайта lentahit.ru

Непривычное отсутствие нищих недолго занимало внимание Михаила Лукича – гораздо больше его заинтересовал проскакавший по улице фельдъегерь, который, судя по направлению, устремлялся прямиком в городскую управу. То есть явно вез для Михаила Лукича какое-то послание прямиком из Петербурга.

Градоначальник отцепился от обременявшей его тучной жены, прибавил шагу и уже через три минуты имел счастье получить запечатанный пакет лично в руки из императорской канцелярии.

Пройдя в свой кабинет, он вскрыл пакет и удивился краткости послания: «Повелеваю: безработных штрафовать за безработность».

Видимо на лице Михаила Лукича нарисовалось такое изумление, что проскользнувший следом за ним в кабинет секретарь Безбородкин участливо поинтересовался:

- Что-то важное-с, Михаллукич?

Градоначальник молча протянул ему императорское повеление.

Безбородкин прочитал бумагу целых три раза, повертел её в руках и даже перевернул, прежде чем решился высказать свое мнение.

– А как же-с их штрафовать-с, ежели оне-с доходу не имеют?

Дурнецов посмотрел на него невидящим, темным и загадочным взглядом, из-за чего Безбородкин смутился и понял, что сморозил что-то совсем неумное. Дурнецов также был преизрядно умственно смущен, так как на его памяти это было первое повеление Его Величества, которое он не понял в первую же секунду, как исполнять.

Когда недавно пришло указание на пенсион людишек не выпускать, покудова не отдадут Богу душу, то тут все было ясно. Такая же история была с самозанятыми, которых указывалось пороть розгами и изымать все деньги в казну. Но вот как надо было штрафовать безработных, градоначальник не понял.

Но тут на помощь ему пришел Безбородкин.

– Изволите-с я мигом сбегаю до его превосходительства Аполлинария Ивановича?

Взгляд градоначальника тут же принял осмысленные кондиции. Аполлинарий Иванович Тарелкин занимал пост градоначальника до Дурнецова и был зело подкован во всякого рода канцелярских тонкостях.

Правда, в последние годы он малость умишком тронулся, например, выступил в дворянском собрании и заявил, что надо бы поднять прожиточный минимум населению, дабы оно не тащило в продуктовую корзину кору, траву, а также прочую невразумительную и совсем не питательную дрянь. После такого дикого заявления его, конечно же, быстренько спровадили на пенсион, благо он тогда ещё не был отменен, подарили недорогие часы какого-то швейцарского халтурщика и назначили на его место Дурнецова.

Однако, несмотря на слабость головы, Аполлинарий Иванович был большим докой по разным казенным казусам и уж точно лучше всех в Тупове мог понять смысл того или иного постановления. Особенно из императорской канцелярии.

– Да уж, Апполинария Ивановича было бы видеть недурственно. А то есть тут небольшое непонятие, – градоначальник махнул рукой, и Безбородкин моментально исчез за дверью.

Бывший градоначальник Тарелкин засиделся с вечера у генеральской вдовы Васькиной, к коей захаживал вот уже как последние пятнадцать лет, в основном с целью подегустировать её изумительную вишневую наливку. А так как наливку они нередко дегустировали допоздна, то уходил Аполлинарий Иванович от своей радушной и щедрой на чувства знакомицы только под утро.

Уходил всегда огородами, хотя весь Тупов давно знал, что бывший градоначальник и генеральская вдова Васькина состоят в амурных отношениях. Однако и в этот раз Аполлинарий Иванович с мальчишеским азартом полез через забор, где и был застигнут Безбородкиным.

Последний принял деликатный вид, притворившись, что разглядывает одну из сотен ям на улице, а потом как бы случайно заметил Апполинария Ивановича, когда тот уже перелез через забор, и сделал вид что выполняет утренний моцион.

– Аполлинарий Иванович, – со всей возможной учтивостью обратился к нему Безбородкин, – рад-с видеть! Вы никак из церкви-с?

– Да-с, а потом вот решил погулять по окрестностям, воздухом насладиться.

– Это очень премило-с и пользительно. Вы к Михаилу Лукичу не изволите зайти-с?

– А что? Дело какое?

– Да получена-с депеша из Петербурга-с, Михаил Лукич хотели бы вас видеть-с для разговора-с.

– Ну раз такое дело, отчего ж не зайти? – согласился Тарелкин и в очередной раз убедился, что город без него ну никак не может прожить. Хотя он больше и не градоначальник вовсе, а все больше дегустрирует наливку с генеральшей Васькиной.

– Что такое есть безработный, сударь вы мой? – потряс депешей над головой Аполлинарий Иванович. – Это вам не просто человек, а физическое лицо. То есть – он есть.

– Это мне известно, – несколько неуверенно произнес Дурнецов.

– Так если вам это известно, то в чем сомнения в возможности выполнения государева указа?

– Так ведь… Аполлинарий Иванович, смею заметить, что безработный он… безработный. Доходу не имеет.

– И что с того? – Тарелкин горестно посмотрел на Дурнецова и потом ещё более печально на Безбородкина. – Где в указе сказано, что надо с дохода брать? Нигде. Но брать надо, иначе Государь не писал бы указы. Вот и берите. Так как безработный лицо физическое, у него есть дом, скотина, одежда, исподнее в конце концов. Вы господа, удивляете меня преизрядно своей неразвитостью. Государь доверил вам важные посты в державе нашей, а вы про какой-то доход толкуете?! Нет у вас важности понимания момента, все-то вам разжевать надо-с.

– Так, ваше сиятсво-с, – испуганно пробормотал Безбородкин, – у меня жена с двумя детьми-с сидит, не работает второй год-с и что же-с и с неё-с…

– А вы как думали, сударь вы мой? – Аполлинарий Иванович недовольно оглядел свой бывший кабинет, заметив переустройства Дурнецова, которые ему очень не глянулись. – Государство-с вас рожать не заставляло, так что извольте как и все, по указу повинность нести. Вы поди ещё и к лекарю детей водите?

– Да не то что бы-с… весьма нечасто-с, – совсем поник Безюородкин.

– Ну вот, - победно поднял палец в потолок Аполлинарий Иванович. – Жена-с дома сидит, а чада от лекаря не вылазят. И каково державе нашей выносить такую нагрузку-с?

– Так я все-таки не совсем поимел возможность уследить за вашей мыслью, – Дурнецов недовольно поморщился, утомленный многословием Тарелкина и Безбородкина. – Что ж делать-то с безработными? Как указ выполнять?

– А никак, – Аполлинарий Иванович по старой памяти расселся на турецкой оттоманке, подаренной ему в свое время генералом Васькиным и изъятым в качестве трофея в последней войне с турками.

– То есть как это - никак? – пришел в полнейшее изумление Дурнецов.

– У нас безработных-с рыл восемьсот наберется? – Аполлинарий Иванович пошарил по карманам в поисках табакерки, но вспомнил, что позабыл её в будуаре генеральши.

– Да больше тысячи уже. Как начали в Петербурге нажимать на стабильность, так народец совсем захирел.

– Ну вот, видите-с. Хотите, чтобы вам петушка красного подпустили под крышу?

– Да что вы, Господь с вами, – побледнел Дурнецов.

– Ну так и не делайте ничего-с.

– А как же указ Государев?

– А вы не спешите. Через полгода о сей нелепой блажи никто в Петербурге и не вспомнит. Государь он, конечно, премудр и мозговит, но иногда ему такую дрянь министры советуют. А вы заодно посмотрите, что по соседству с нами приключится. Там ведь дурни точно кинутся исполнять указ этот, вот ералаш будет! – и Аполлинарий Иванович засмеялся так ободряюще, что у Дурнецова тут же отлегло с души.

Спустя полгода из Орла в Женеву отправился инженер Иоганн Михаэлевич Киске, отработав по контракту на местном акционерном обществе сеялок и веялок два года. Киске остался бы ещё и подольше, но в губернии стало неспокойно – помещичьи усадьбы горели одна за другой, народ в открытую роптал, а в самом Орле студент Челябов швырнул бомбу в губернатора, когда тот проезжал мимо.

Погибли два казака из охраны, кучер, лошади, а самого губернатора так преизрядно посекло осколками, что места живого не было, хотя и выжил.

В Женеве Киске имел встречу с одним русским господином, который, собственно, и упросил его рассказать о том, что происходит в России. Полистав русские газеты и почитав о поджогах усадеб и выходке Челябова, русский, к немалому изумлению Иоганна Михаэльевича, остался полученной информацией зело доволен.

– Как я тебе и говорил, Наденька, – потягивая сельтерскую, обратился он к своей супруге, которая также присутствовали при беседе, – гнилое самодержавие, эта бездарная шайка политических банкротов, само себя толкает к бесславному концу. Мы ещё увидим их впечатляющий крах. Все-таки не зря я сказал тогда, что мы пойдем другим путем.

Автор: Отто Бумагин

Читайте также: Истории нашей губернии: Самозанятый подлец и государев указ

                         Истории нашей губернии. Инновационные подковы и kolossale skandal