Из дневника начальника уголовного розыска. Нищета – расплата за убийство

В 2014 году мне поступила сотня звонков. Читатели просили опубликовать «самую-самую» жгучую историю, в которой описана «самая-самая» горестная доля бандита, задержанного уголовным розыском. Скажу прямо: настойчивые обращения загнали меня в тупик. Как выудить из моря крови наиболее панихидный финал, какой меркой оценить ужас содеянного? Ведь в моих драмах речь идет не о конкурсе красоты, где победительницу выбирают, измерив объем её груди, талии, длину ног. Здесь подход иной, он в этот формат не вписывается. Я отобрал десять историй. А что дальше, какую из них предложить читателю? В первые дни у меня родилась идея описать незатухающие бои между криминальными группами. В их рядах состоял киллер, носивший музыкальную фамилию Скрипкин. Этот «виртуоз» убирал заказанных ему толстосумов, которые не желали платить дань рэкетирам. Труд снайпера оплачивали щедро, ибо он приносил видимый результат. После каждого пробитого выстрелом черепа, непокорных олигархов становилось меньше, зато финансы текли в «общак» рекой - долг мёртвеца платили запуганные до смерти живые. Бандиты говорили о злодее умиленно: читает евангелие, боится вида крови, за упокой души убиенного молится. Скрипкин мне был интересен, конечно же, не своей благозвучной фамилией. Лиходей мог находиться в тени, если бы не планировал вложить капитал в создание фонда борьбы с организованной преступностью. И стать его атаманом. Бредовая химера, поддержанная бизнес-элитой Ташкента, едва не увенчалась триумфом. Но Карен усомнился в чистоте помыслов Скрипкина, и его биографию перелопатил. Звериный нрав душегуба мы выявили не скоро. Молодой человек жил тихо, воспитывал наследника, сторонился девиц. В общем, он был идеальный семьянин. Лишь наружка зафиксировала контакт снайпера и главаря криминальной структуры Узбекистана. Неделю спустя мерзавец пропетлял по городу и, не обнаружив за собой «хвост», приехал к месту, где хранил смертоносный арсенал: винтовку, патроны, тол. Роман фактически был готов, однако я его решил бросить в урну - на меня давил земляк, исследователь поэзии Анны Ахматовой. Филолог читать банальную тему отказался и дал мне совет: «Книги про братков народ уже не покупает. Мало того, сверкающие черепа вызывают у людей ярость. Героем эпопеи сделай юнца, который совершил злодеяние, расскажи, чем это для него обернулось». Я внял рецепту и выбрал другую историю. Правда мои коллеги не уверены, что она «самая-самая», но эта быль на днях даже моих парней шокировала. В дверь моего кабинета кто-то постучал. - Войдите, - крикнул я. На пороге вырос мой друг, Виталий Ефимов. Его появлению я удивился, но вскочил и радостно гаркнул: - Каким ветром тебя сюда занесло? Он хлопнул стакан минеральной воды: - Жарища невыносимая. Тут, рядом, японцы возвели ресторан, так в нём температура почти минусовая. Короче, я приглашаю тебя на ужин. Закрывай свои апартаменты. Я знал Виталика давно. В 1969 году мы поступили на один курс филологического факультета, и с тех пор общались ежедневно. Наша дружба окрепла во время сбора хлопка. Я не мог собрать даже тридцать килограммов пушистых коробочек при установленном для студента плане - восемьдесят. Невыполнение нормы грозило чувствительной карой в виде лишения стипендии, а это меня обрекало на жизнь впроголодь. Но житель столицы заданный рубеж не осиливал, и к вечеру набирал лишь половину требуемой массы хлопка. Ефимов пахал без устали, словно трактор. Друг взял меня на «буксир» и в течение месяца записывал на мой счёт пуд белого золота. После окончания университета мы разлетелись в несходные коллективы республики: я стал офицером МВД, а Виталий учителем русского языка средней школы. Вскоре нищенский достаток преподавателя его разочаровал. Ефимов это занятие бросил и рванул строить коттеджи. Потом Виталий уехал. Одни говорили, мол, он скупает недвижимость в России, другие уверяли, что видели его на Иркутском алюминиевом заводе. Ефимов объявился в Ташкенте Девятого мая 1992 года. Он заскочил в РОВД, шутя назвал себя олигархом и предложил мне ехать с ним в Сибирь. - Гарантирую тебе министерский доход, - выдвинул основной козырь толстосум, - персональная машина, бесплатные харчи, квартира. Что ещё нужно для упоения? Перестань считать свои майорские копейки. За три года сколотишь бабло и вернёшься домой на коне. Собирай манатки! Я ищу руководителя отдела кадров треста. Деньги во время невиданной инфляции были аргументом убедительным. Ему противостоял жалкий заработок офицера. Это миллионеры знали, оттого и сыпали честным правоохранителям неслыханный до селе гонорар. Искушение срабатывало: капитаны, майоры, полковники увольнялись из МВД толпой. Поддался соблазну и я, государственный чиновник, вынужденный думать о своём будущем. Мне тоже хотелось вкусно питаться, иметь собственный дом, автомашину. Неделю я витал под гипнозом перечисленных Ефимовым льгот, мысленно сорил долларами, застолбил выгоны в элитном пригороде Ташкента. Оставшиеся деньги я распределил по-хозяйски: - на дотацию ветеранам уголовного розыска 10% - детскому дому 10% - пожертвование церкви 10% - родственникам, воспитывающим детей 3% - техническое оснащение РОВД 7% - мои личные потребности 10% - сбережения на старость 30% - резервный фонд 20% Мечты, мечты…С небес на грешную землю меня вернул сюжет криминальной хроники, увиденный по телевизору. Оператор заснял расстрелянного бандитами менеджера какой-то фирмы, а ведущий передачу комментировал факт беспристрастно: «…основной является версия убийства потерпевшего в связи с его профессиональной деятельностью…» Тогда Аршалуйсян мне сказал: - Раздел собственности породил бойню. Это четвёртый труп за нынешний месяц, все ликвидированные пахали президентами корпораций. Выделив последнее слово интонацией, майор меня подколол. Он был против бегства друзей в Россию, а тем, кто всё же надумал уехать, советовал прихватить бронежилет. Я разогнал навеянный Виталием золотой сон и доходную вакансию отклонил. Через год миллионер нашёл меня вновь. Он утроил жалованье и повысил мой статус до уровня заместителя генерального директора. Я понимал, что Ефимов ключевые посты империи предлагает надёжным людям, которых «враг» не перекупит. Отсюда и умопомрачительная плата. Тем не менее совать голову в чужую игру, явно пахнущую кровью, ни за какие деньги не стал. Ефимов допил третий стакан минеральной воды. - Ну ты чего медлишь, - сказал он, - поехали! - Еда не убежит, - ответил я, - ты ведь зашёл ко мне по делу. Не хитри, выкладывай правду. Виталий раздраженно буркнул: - Меня кинули. - Где кинули? - спросил я. - Здесь, в Ташкенте. Какой-то пидор ограбил мою хату. Я купил апартаменты, сделал ремонт, завез туда мебель. Пока мы были в ФРГ, вор унёс из квартиры наличность. - Большая сумма? Ефимов вывел семизначную цифру. - Суть не в долларах, я хочу знать имя этого ублюдка. Полагаю... наводку мазурикам дал брат жены, так что искать паршивца следует осмотрительно. Если меня итог удовлетворит, каждый пинкертон получит в дар фольксваген. Я дал миллионеру бланк заявления. - Пиши! - Телегу катать не буду, - отрезал Виталий, - ты всё сделай без формальностей, ведь преступление можно раскрыть, а гада к суду не привлекать. Назови лишь его имя. Инструкция обязывает заявление пострадавшего регистрировать в дежурке. Без этого документа оперативные мероприятия считаются не процессуальными. Толковать Виталию нормативный акт смысла не имело. - Хлопца выделю и сам ему помогу, - сказал я. Шеф уголовного розыска не наделен даром ясновидения, хотя обязан уметь ситуацию просчитывать. Я клюнул на мольбу Ефимова, успокоив себя тем, что бай резать вора не станет, а ограничится менее жестокой платой. Мой друг, привыкший свои манёвры обстряпывать тихо, вероятно, так бы и поступил, но человек диктовать жизни условия не в состоянии. Она спутала наши карты и миллионы долларов распределила по-своему. Аршалуйсян, опер, Вадим и я подъехали на место совершения кражи. - Ничего не трогай, - сказал я Ефимову, - надо снять отпечатки, осмотреть комнаты… Виталий расхохотался: - Ну ты и юморист! Вор и не думал тронуть двухсоткилограммовую дверь. Её можно вскрыть разве что динамитом. Я сторговал квартиру на первом этаже по настоянию супруги. Она хотела иметь двор, огороженный со стороны балкона. В целях безопасности я усилил и дверь, и оконные решётки, к ним приварена арматура. Сквозь неё даже муха не пролетит. - Не дом, а настоящая крепость, - заметил я, - тут орудовал, видимо, рецидивист. Мы уже спустились в тёмный подвал девятиэтажки. Ефимов шёл впереди. - Славная цитадель, - буркнул он, - и все же... барьеры артиллерия окаянника протаранила. Любуйтесь! Я остановился в закутке, усыпанном грудой бетона. Этот угол за десятилетия оброс плесенью, чему способствовала капавшая из ржавых труб вода. Опер включил карманный фонарь. Я поднял голову и увидел дыру. В неё мог пролезть широкоплечий мужчина. Вадим щёлкнул затвором фотоаппарата, измерил брешь и высказал своё мнение: - Преступник долбил пол, наверное, целый день. Ему хорошую услугу оказала мокрядь. За годы наружный слой бетона увлажнился, потерял твёрдость и откалывался кусками, а проложенный внутри конструкции металл распилен. Внимания на треск соседи не обратили, они думали, что ремонт хаты ещё идёт. Способ входа в жилище трудоёмкий, - заметил Карен, - я пашу в милиции два десятилетия, но аналогию не припомню. Однако мне такой эпизод был известен. В 1982 году меня включили в состав группы по раскрытию кражи, взятой на контроль министром внутренних дел. Тогда вор продолбил цементный пол отбойным молотком и утащил ювелирные подвески с изображением лика дочери царя Николая. Версию сбыта ценностей городским антикварам я исключил как невозможную, тем не менее и завещанное музею достояние, и преступники где-то бесследно растаяли. На взбудоражившую умы кражу я завёл специальную папку проверенной информации. Через год она разбухла до тридцати томов и стала показателем кропотливого труда милиции. Папку мы озаглавили «Шахтёр». Коллекцию искали долго. Попутно была раскрыта сотня других злодеяний, отловлено семьдесят ворюг, изъят грузовик вещественных доказательств, однако мы даже приметы шахтёра не установили. В ходе работы я встречал людей с интересной судьбой и преступления, ошеломлявшие своей запутанностью. События 1982 года мной восстановлены, думаю, они позже войдут в отдельную книгу. Вадим оглядел закуток и попросил Ефимова открыть квартиру. - Без моего согласия далее ни шагу, - эксперт встал за плавно распахнувшейся дверью, - и не топчи ковёр, на нём виден след обуви. Великолепный интерьер «хаты» поразил мою фантазию. Я слышал, что ремонт апартамента обходится в десятки тысяч долларов, но итоговый вариант усилий миллионеров не лицезрел. Перед нами выросло дивное творение, которое дополняли чучела экзотических животных. Особенно впечатлительно смотрелся клыкастый тигр, он разинул пасть словно готовился к схватке с ягуаром. Композицию художник выполнил на фоне дуба и густой травы - природа создавала иллюзию реальной борьбы хищников. Ефимов, скорее всего, не раз наблюдал реакцию гостей на плод своей блажи. Олигарх привычным жестом взялся за ярко блестевшую рукоять, распахнул дверь туалета и сказал: - А мне здесь нравится. Глянь, унитаз выточен из малинового камня. Я бестактно полюбопытствовал: - Сколько стоит этот шедевр? - Моя баба выложила девяносто тысяч. Карен не понял: - Девяносто тысяч! В какой валюте? - Американской, - улыбнулся Виталий. - И ты не боишься на нём сидеть! - майор выпучил глаза, - вдруг… вдруг толчок под тобой развалится. - Не развалится. К нему приложен сертификат и дана гарантия безаварийной эксплуатации на двести лет. Разговор перебил Вадим, обнюхавший каждый угол квартиры. - Теперь шагайте куда хотите, - эксперт держал целлофановый пакет, - воры стёрли все пальцы, за исключением… Он подвёл нас к окантованному арабеской столу. - Здесь были двое. Они выжрали четыре бутылки арманьяка. Такую дозу спиртного утроба одного злодея не вместит. - Что ты упаковал в мешок, - спросил я. Вадим любил вопросы, на которые ответ приготовил заранее. - Куль не простой. В нём хранится разгадка очередной тайны. Домушники улик не оставили, но забыли маленькую деталь - швырнули на стол скручивающиеся пробки. Смотри, на них видны папилляры. Бесспорная удача нас окрылила. Эксперт поехал в информационный центр, где хранил дактилоскопические карты, а мы - в отдел… Предыдущие дни оказались криминально-урожайными. Из семидесяти преступлений, зарегистрированных дежуркой, мы раскрыли шестьдесят. Эти цифры были вполне терпимы и дозволяли нам жить как у бога за пазухой. В данную минуту я, честно говоря, работать не хотел, измотала жарища. Убаюканный идеальной статистикой, я бросил авторучку, снял прилипшую к телу рубаху и блаженно сомкнул глаза. Меня растолкал Вадим. - Не сошлись, - буркнул он, имея в виду картотеку министерства и обнаруженные на пробках отпечатки. Эксперт устал, но я понимал истинный мотив его скверного настроения: в обмен на имя крадуна Ефимов сулил арендовать фешенебельный ресторан и угостить нас неповторимым сортом водки. Алкоголь, увы, порой интересовал майора больше, чем служба. - Отдых ты заработал, - сказал я, - шагай в кабак, там для вас резервировано десять мест. Пируй! - А ты? - удивился мужик, - водка поступила из кремлёвского чулана. Когда ещё придётся такой деликатес хлебнуть. - Сегодня не могу, - ответил я, - меня на даче ждут гости. Сыщики опрашивали родню Виталия. Как я и ожидал, ни его сёстры, ни дяди что-либо путное о краже не знали, однако похищенную вором сумму называли точно. Её величина день ото дня росла и наконец замерла на отметке десять миллионов. - Почему десять, - норовили мы выяснить у тётушек Ефимова, - почему не три, пять или восемь, кто-нибудь зелёные пересчитывал? Бабули смущались и тему разговора уводили в сторону. Тем не менее беседы такого рода приносят желаемые плоды. В любом семействе найдётся человек, ведающий всё о жизни троюродного брата или кума. Эта персона для уголовного розыска бесценна. Инспектор слушал тётю матери Виталия. Старуха жаловалась на мизерную пенсию, дороговизну лекарства, ночные крики под окном, затем пролопотала: - Говорят, милиция ищет домушника. Обратите внимание на Изотова. Артём, внук сестры Виталия, ведет себя подозрительно. - Что вас настораживает? - спросил капитан. - Первое, он купил допотопный мотоцикл. Техника недорогая, но и это для скромно живущей фамилии роскошь. Мать парня, Ольга, работает санитаркой. За свой труд она получает смехотворные деньги. У Изотовой мужа нет, он угодил под трамвай и испустил дух в клинике. Баба вдовела пару лет, затем нашла себе какого-то хмыря. Выпивала тащил из дома последнее, супругу бил. Его хамство женщина терпела семь лет, потом одежду забулдыги связала и выставила за дверь. Так скажите мне, откуда парню свалился мотоцикл? С неба? Оттуда кроме снега ничего не сыплется. Тётя Виталия меняла интонацию и хитро щурила левый глаз. - Во-вторых, Артём в составе строительного отряда ежегодно летал на заработки. Этим летом, представьте себе, он в бригаду не записался. Мы уверены, юнец где-то раздобыл средства. Капитан хотел возразить, но демонстрировавшая знание человеческой психики женщина не дала ему раскрыть рот. - Есть и малоприметный третий аргумент: парень исхудал... Всё из-за денег, они его лишили сна. Артёмка мысленно уже купил авто, бриллианты, выстроил дом. Словом, утеря веса - результат ночей, изматывающих бессонницей. Поблагодарив старуху за откровение, инспектор вернулся в РОВД. Идею бабули капитан доложил мне. Я взвесил наитие женщины и сказал: - Выясни, сколько дней Артём не ходил на лекции, фамилии его друзей и почему он остался дома. Мне строительные отряды были знакомы не по наслышке. В студенческие годы я каждое лето пахал на Мангышлаке, там возводилось жильё для чабанов. Мы работали под солнцем, которое жгло наши спины нещадно. Нас кормили хуже не бывает: чёрствый хлеб, консервы, гнилые фрукты, а вода, прогревавшаяся за день до температуры кипения, отпускалась лимитировано. Адский труд оплачивали по льготной шкале расценок. Однако доход «интеллигенции» местного бригадира не волновал, и он часть выполненной нами работы писал на свою родню. Тем не менее я даже урезанной зарплатой был доволен, она позволяла мне купить литературу, продукты, носильные вещи. В июне следующего года я вновь доставал запылившийся чемодан, вытирал его и паковал спецодежду. Оттого-то нежелание Артёма ехать на строительство фабрики, причём с завидным условием оплаты труда, и я вдруг счёл подозрительным. Телефонный звонок разбудил меня в пять утра. Не открывая глаз, я нащупал трубку и сонно буркнул: - Слушаю. - Георгий, один рыбак хотел навернуть свежую форель, - застрочил мне в ухо дежурный РОВД, - а вместо неё выудил труп. Так что... - Понял, - сказал я и рванул умываться. Карен стоял на месте происшествия в окружении любителей рыбалки. Ещё издали я воскликнул: - Мы расстались три часа назад, когда ты успел сюда добраться! Он потянул меня к реке, по ходу комментируя результат осмотра трупа: - Мужчина лет сорока. На нём рубаха, шорты, стоптанные кеды. - Бомж? - спросил я. - На бездомного не смахивает. Его носки зашиты оригинальным узором. Иглу, видимо, держала рука бабы. - Отчего наступила смерть? На теле ни ножевых, ни огнестрельных ран, - я опустил голову мертвеца в лужу. - Это, скорее всего, мокруха. Вокруг рассыпаны бутылочные осколки, а где горлышко самой бутылки? Сдаётся мне, получил удар, удар бутылкой, она и разлетелась на куски. Далее убийца ткнул мэна лицом в жижу. Преступник, отваливая с берега, следы замёл - горлышко пузыря, на стекле остались его пальцы, бросил в воду. Вадим рассматривал болотистый грунт сквозь лупу. - Замёл, да не все, - сказал он, - глянь, тут пальцы видны чётко. Их мы у-па-куем. Я наклонился и узрел две пластмассовые пробки, валявшиеся на траве. Эксперт сгонял в МВД ещё раз. Он вернулся на закате дня усталый и разочарованно выдохнул: - Этих пальцев нет. Майор встал, сделал шаг, остановился, потёр лоб. - Георгий, не уходи... - и рванул в лабораторию. Вадим переродился в считанные минуты. Он вошёл в мой кабинет и стал отбивать чечётку, приговаривая: - Как же я раньше-то не догадался! Старый осёл, элементарную вещь упустил... На пробках, обнаруженных в квартире Ефимова и на берегу реки, пальцы одного и того же человека. Известие огорошило и меня, и Карена. Не уловив причину нашего безмолвия, эксперт удивленно спросил: - Вы почему не радуетесь? Аршалуйсян схватился за голову: - Вот это сюрприз! Тут плакать нужно, а не радоваться. Кто мог знать, что в деле появится жмурик? Мы ищем вора без официального заявления. Как теперь сказать руководству, что в нашей лаборатории есть и другие пробки? Ежедневно прокурор анализирует милицейскую сводку, в ней баксы олигарха не упомянуты. За сокрытие кражи нам гарантирована уголовная ответственность. Мой товарищ глаголил истину: прокурор жестоко карал инспекторов, нарушающих требование директивы МВД «О порядке регистрации заявлений граждан». Сыщиков увольняли, снимали с должности, бывало судили. Тем не менее они преступления укрывали. Всему виной была статистика - за рост криминала на административном участке звание офицеру не присваивали. После минутной тревоги я сказал: - Не паникуйте, мы не на тонущем корабле. Если Виталий в городе, он заяву составит, дежурный внесёт её в книгу задним числом, а эксперт пометит протокол изъятия вещдока нужной датой. Если же мой друг из Ташкента выехал, я черкну бумагу сам. - Так и сделаем, - кивнул Аршалуйсян. Шаг за шагом мы раскрыли оба преступления. Весь манёвр прошёл гладко: не было длительной засады, выстрелов, преследования удирающего от нас головореза. На первый взгляд эта история ничем не выделялась из сотен других, но так казалось лишь на первый взгляд. Едва расследование убийства вступило в финальную стадию, мы ахнули. Сыщики доставили Изотова в отдел, дактилоскопировали и передали материал Вадиму. Эксперт заперся в лаборатории. Спустя час майор вышел из тесного кабинета и удовлетворённо бросил: - Он. Карен и я предполагали «расколоть» студента вмиг. Против Артёма у нас набралось достаточно улик. Мы рассчитывали тяжёлый груз двух нераскрытых преступлений сбросить с плеч, вздохнуть и слинять домой засветло. Я положил на стол незаполненный милицейский бланк и рекомендовал юнцу написать всё чистосердечно. Во время допроса задержанные ведут себя по-разному: одни над процессуальными льготами хохочут, другие истину отрицают, третьи, прежде чем сказать правду, колеблются. Артём глядел на меня целомудренным взором. Не будь я уверен в своей правоте, то его клятвы принял бы за чистую монету - он держался похвально. Аршалуйсян задал ему очередной вопрос: - Как же быть с отпечатками пальцев? Ты наследил и в квартире, и на тихом берегу. - Тут явная ошибка, - парировал Артём, - в городе два миллиона местного населения и тысячи приезжих. Треть из них бандиты. Вот где нужно искать злодея. У вас по краже и мокрухе нет улик, эти преступления совершены опытной рукой... Карену надоели ответы «не видел, не воровал, не убивал». Майор, чтобы скорее услышать покаяние Изотова, использовал хитрость. - Веские аргументы мы ещё не предъявляли, уповая на твоё благоразумие, - сказал он, - сейчас эксперт крутанёт видеозапись, она увековечила момент смерти Остапа Цыбули. Слова «крутанёт видеозапись» обескуражили Артёма. - Милиция нас фотогра-фировала? - Сыщики ходили за тобой по пятам, - Аршалуйсян гнул своё, - вашу разборку фиксировала техника, иначе откуда бы мне знать, что ты ударил Остапа бутылкой, вперил его носом в жижу, швырнул в реку пузырь... В общем, пока закон даёт арестованному шанс на снисхождение, рекомендую им воспользоваться. Настрочи повинную. Я демонстративно крутанул диск телефона и, словно даю распоряжение, скомандовал: - Белых, тащи аппаратуру. Задержанный уронил голову и чуть слышно выдохнул: - Оформляйте явку. Я не дал ему возможности очухаться: - Детали этого преступления меня не интересуют, они экранизированы. Скажи, за что ты убил Цыбулю? Артём вскочил: - Он выжимал из меня треть похищенной суммы. Идиот был уверен, что Виталий хранил семь миллионов. Сначала я предложил рэкетиру восемьдесят тысяч, сто… - С чего между вами завязался разговор о деньгах? - перебил я юнца. В кармане рубахи студент нащупал миниатюрную фотографию. - Это Ида. В её берлоге я переночевал, на следующий день пригласил девушку в кабак. И тут случилось невероятное... мы встретили Остапа, он убирал хлам вдоль тротуара. Цыбуля нас заметил, когда я хлопнул дверью такси. На меня алкаш не обратил бы внимания, но моя спутница оказалась дочерью его сожительницы… Ужин в ресторане, такси, цветы... Артём глотнул минералки, размял сигарету. Я видел, что студент не может унять охватившую тело дрожь. - Остап знал мой доход, - наконец сказал он, - вспомнил кражу, пригрозил настучать Виталию. Аршалуйсян поинтересовался: - Откуда Цыбуле известен твой доход? - Ах да... этот алкоголик мой бывший отчим. - Какую сумму Остап хотел из тебя выжать? - не унимался майор. - Пьянь назвал сто тысяч грошами… Ему я обещал миллион… Встреча состоялась, её итог вы сняли на плёнку. Разговор мы закончили ночью. Ехать домой смысла не было, наш план, относительно свободного вечера в кругу семьи, оказался утопией. Я вытянул из тумбы дырявый матрац и завалился спать. В ходе следствия Артём перенёс инсульт. Сейчас он лежит на больничной койке и хилеет под «бдительным» присмотром зэка-фельдшера. «Чем же быль шокировала ментов! - воскликнет читатель, - убийца наказан, справедливость торжествует. Обыденная история». На эту реплику я отвечу немногословно: - Финал ещё впереди. Миллионы долларов Артём зарыл в дальнем углу кладбища. Эта богова делянка всегда считалась безлюдной - так полагал и юнец, углубляя лопату в рыхлую землю. Как мы выяснили позже, он думал наивно, а скорее глупо. С виду пустынная территория была населена разумными существами. Они, встревоженные шумом, высунули косматые головы из обжитой норы и увидели роющего могилу призрака. Мешать ему понятное дело никто не стал. Артём показал нам лишь ему известный холм, под которым хранил деньги. Убийца подвел меня к железобетонной стене, шагнул в направлении ориентира и… застыл у разрытой ямы. Я глянул в могилу, но обнаружил в ней только преющие доски. Говорят, судьба Артёма перевернула жизнь бездомных. Они с погоста исчезли. Говорят, в Ташкенте объявился миллионер. Он арендовал кафе, и теперь в нём юродивых кормят бесплатно. Витает слух, мол, кто-то выкупил здание санатория, и теперь в нём лечат лишь бомжей. Рассказывают, сиротский приют завален дарами толстосума-инкогнито. Молвят, неведомый спонсор якобы платит юристам, защищающим права сирых. Говорят... Георгий Лахтер (Мирвали Гулямов) Ташкент - 1993