«Двойку получила в знак протеста – учительница покупала у учеников какой-то дефицит»
Мы школьные подруги, дружим уже почти 50 лет, при этом в одном классе не учились, даже параллели у нас разные. Просто все четверо — активистки пионерии и комсомола. После школы у нас по-разному сложились отношения с комсомолом, разные профессии мы выбрали, но одно общее — мы стали лидерами по жизни, в своих профессиях и должностях. В канун 100-летия ВЛКСМ решили вспомнить свое насыщенное событиями детство и попытаться понять, что дал нам комсомол и нужен ли он сегодня.
— Татьяна: Девочки, какие мгновения из комсомольской жизни вы помните?
Соня: Прежде всего, я хочу сказать, как воспринимали комсомол. Помните, у нас была хорошая традиция — 22 апреля, в день рождения Ленина, мы всей школой выезжали в оперный театр, и там лучших учеников принимали в октябрята и в пионеры, вручали комсомольские билеты. Это было очень торжественно и ответственно! И это была зримая связь поколений.
Люба: На этом собрании подводились итоги работы школы за год и награждали лучших. Их вызывают на сцену, они идут, а на них все смотрят… Ты видишь старших и стремишься стать таким же, как они. Для меня комсомол — это лидерство, когда хочется равняться на тех, кто лучше тебя. На наших пионерских и комсомольских сборах нас учили отвечать за то, как прожит день, учили отвечать за свои поступки. Мне кажется, что детские организации советского времени — это организации для самих детей. Мы там проходили школу становления личности. И мы сами становились лидерами.
Наташа: До сих пор помню, как меня принимали в комсомол. Вручение комсомольского билета на торжественном собрании — это кульминация, а до этого надо было пройти экзамен на заседании комитета комсомола школы и в райкоме комсомола. Вопросы задавали разные: и по истории комсомола, и о политической ситуации в мире, и о принципах демократического централизма… В тот раз в райкоме принимали человек 20, и когда очередь дошла до меня, третий секретарь сказала: «Товарищи, у меня к Наташе вопросов нет. Вы понимаете, почему?» Все отвечают: «Да, да, понимаем…» А я-то не понимаю! Она объяснила: «Мы направляли Наташу на Всесоюзный пионерский слет в Артек, и какие уж тут могут быть вопросы — и так понятно, что она одна из лучших…»
Татьяна: А я по сей день помню, какой ужас и горе испытала, когда потеряла комсомольский билет. В школе из парты пропал мой портфель. Ну, думаю, кто-то из мальчишек пошутил, завтра вернут. А когда пришла домой, вспомнила, что в портфеле был комсомольский билет. И вот тут я испугалась: а вдруг не найдется портфель?! Я так рыдала, как никогда! И это не страх был, а горе от потери чего-то дорогого. Портфель, как и предполагала, вернули на место, вместе с комсомольским билетом…
— Татьяна: У вас были взыскания и прочие неприятности по комсомольской линии?
Наташа: Да, в школе из-за двойки меня однажды хотели не допустить к Ленинскому зачету, который мы сдавали ежегодно. А я эту двойку получила в знак протеста против того, что учительница покупала у учеников какой-то дефицит. На мой взгляд, максималистки, учитель не имеет права заниматься спекуляцией. И когда она меня на уроке спрашивала задание, я вставала и принципиально молчала. Садись, два… Конечно, после этой двойки были пятерки. Но я и сейчас считаю, что тогда поступила правильно.
Люба: Это уже после школы было, я работала старшей пионерской вожатой в новой в то время школе № 9 и училась на вечернем отделении университета. А когда освободилось место пионервожатой в нашей родной 43-й школе, я решила перейти туда. Но меня вызвали на заседание бюро райкома комсомола и стали убеждать, что я не должна так поступать. Два часа меня отговаривали переходить из 9-й школы! А я убеждала их в обратном. В итоге первый секретарь райкома Фоат Ибатуллин сказал: «Вы же видите, что она убеждена в своей правоте. Давайте уважать ее выбор».
Татьяна: У меня случай был покруче — в институте меня хотели исключить из комсомола! Поскольку я была сначала председателем совета пионерской дружины, а потом и секретарем комитета комсомола школы, по окончании школы мне прочили судьбу комсомольского работника. Приглашали на работу в райком, предлагая направить на обучение в Высшую школу комсомола. Но я сказала, что это не мой путь. Мне почему-то казалось, что чистый, искренний комсомол только в школе. А когда поступила в институт, тамошние комсомольские начальники, прочитав мою анкету, записали меня в комитет комсомола вуза, даже не поговорив со мной. И проголосовали на отчетно-выборном собрании за мою кандидатуру. Но меня-то на этом собрании не было, и выбирать нельзя было! И я принципиально не стала работать в комитете, а меня лишь за это решили исключить из комсомола. Но исключить мог только райком комсомола, куда меня и направили. Я пришла, но там было не до меня — отложили мой вопрос. Пришла еще раз — опять не до меня. И тогда я сказала: хватит, больше не пойду. Так я в комсомоле и осталась. Но утвердилась в мнении, что истинный комсомол бывает только в школе. А по истечении комсомольского возраста, когда я уже работала в КГУ, мне оставили комсомольский билет с надписью: «Комсомольский билет оставлен на память за активную работу в комсомоле», потому что я действительно активно работала на своем рабочем месте.
Соня: У меня таких историй не было. Я хочу о преемственности поколений дополнить. Нашу комсомольскую организацию курировала партийная организация, и нас приглашали на заседания парткома для обсуждения каких-то актуальных вопросов школы. К ученикам с уважением относились.
— Татьяна: После школы мне предлагали продолжить работу по комсомольской линии, а вам? Люба, ты работала аж в обкоме комсомола. Как ты туда попала?
Люба: Окончив школу с золотой медалью, я не поступила на дневное отделение из-за своих амбиций: не смогла решить первое задание и ушла с экзамена. Может быть, по сумме баллов я и прошла бы, но я полагала, что обязана была все задания выполнить… Поступила на вечернее отделение и пошла работать в школу старшей пионерской вожатой. Уже на второй год я стала лучшей вожатой, и только потому, что в моих мозгах строилась система работы. Я выступала на конференциях, делилась опытом, и меня заметили, пригласили на работу в райком комсомола. Тогда директор школы Валентина Петровна Калмыкова по-матерински сказала мне: «Жизнь — это такая сложная штука, тебя может засосать рутина чего-то нехорошего…» На что я ей ответила: «Хорошего человека ничто испортить не может. Вы же сами учили нас быть прежде всего Человеками. Вряд ли меня что-то сломает». И я два года проработала в райкоме комсомола. Было очень много интересного! И всегда чувство ответственности заставляло меня в непредвиденных ситуациях найти верное решение.
Потом Галина Сергеевна Логинова, уходя из обкома, рекомендовала меня на свое место — инструктором отдела школьной молодежи и пионеров. Не все с этим согласны были — дескать, опыта маловато, но первый секретарь обкома комсомола Шамиль Рахимович Агеев так сказал: «Направим ее в Набережные Челны на стажировку, а потом решим». В Челнах я должна была организовать республиканский слёт туристов. Там мне встретились хорошие люди, это были личности, они стали моими учителями и друзьями. Так и проходило становление. В итоге в обком меня взяли, и я там проработала 10 лет.
Соня: У меня был соблазн пойти работать в комсомол. После школы я поступила на заочное отделение в педагогический институт и пошла работать старшей пионерской вожатой в школу № 37. Через три года мне доверили обучать первый класс, а потом направили в Москву на слет молодых учителей. Неожиданно меня приглашают в райком комсомола третьим секретарем — по работе с учащейся молодежью. Я понимала, что это мое, эта работа мне нравилась. Но жалко было бросать свой первый класс, и я осталась в школе. А ведь судьба могла бы быть совсем другой у меня…
— Жалеешь, что не пошла работать в райком?
— Пожалуй, нет. Тот первый класс я довела до 11-го класса, как классный руководитель. Сегодня моим ученикам по 44 года, они до сих пор поздравляют меня с праздниками, помогают в сложных ситуациях. Мы по сей день живем с ними одной большой дружной семьей.
Наташа: Мне тоже не хватило полбалла на дневное отделение, и я пошла на заочное. И надо было устраиваться на работу. Вдруг меня приглашают на Вертолетный завод освобожденным секретарем комсомольской организации главного сборочного цеха номер 10. Там я познакомилась с будущим гендиректором КВЗ Вадимом Лигаем, секретарем комитета комсомола КВЗ Владимиром Шуралёвым и другими ребятами, мы подружились. Но я считала, что это неправильно — мне, 17-летней, занимать такую должность. Я считала, что секретарем должен быть самый достойный человек из этого же сообщества. Много разных мероприятий мы провели, работа у меня получалась, но я всё равно чувствовала дискомфорт. И ушла старшей пионервожатой в школу номер 31. Там с первого же года мне дали заменять учителей на уроках. И тут меня приглашают на работу в городской комитет комсомола. У меня паника: я недостойна, еще не доросла, не созрела для этого! Основную роль в этот момент сыграла учитель начальных классов Людмила Евгеньевна, сказав мне: «Не знаю, как сложится у тебя судьба, но даже не думай — иди работать в горком. Комсомол — это большой жизненный опыт, он тебя научит работать и в школе, и на любом другом месте». Так что я проработала два года инструктором отдела по работе с вузами, школами и профтехучилищами. А потом мы с мужем уехали по месту его службы.
— Татьяна: Есть такое расхожее мнение, особенно оно утвердилось после выхода повести Юрия Полякова «ЧП районного масштаба», что комсомольские функционеры в массе своей — люди двуличные: молодежь к победе коммунизма призывали, а сами вели не совсем правильный образ жизни… Люба, за 10 лет работы в обкоме комсомола ты встречала такие проявления?
Люба: Нет, таких случаев не встречала. Но, конечно, бывали в комсомоле и случайные люди, которые приходили ненадолго и уходили, не оставив никакого следа в работе. Но на таких я не равнялась, и такие не вспоминаются. Хотя сейчас они очень хорошо устроены — и в аппарате президента, и в аппарате кабинета министров. Я равнялась на тех людей, которые жили по принципам той идеологии, которая была в стране и комсомоле, и делали своё дело добросовестно, честно и порядочно. Таких было 80 процентов. Вот для меня первый секретарь Татарского обкома ВЛКСМ Борис Дмитриевич Леушин как был очень демократичным, очень принципиальным человеком, который работает не ради себя и своей наживы, так он до сих пор таким и остается. Шамиля Агеева я тоже уважаю, потому что он был хорошим руководителем, учителем для меня.
— Татьяна: Еще говорят, что комсомольские лидеры своих в перестроечное время не бросали — помогали найти место в новой жизни. Почему ты ушла из обкома комсомола и куда ушла? Комсомольские боссы помогли «устроиться»?
Люба: Я ушла по завершении комсомольского возраста. Пошла в схожую область — профсоюзы работников образования, причем через выборы, на альтернативной основе. Там я проработала 8 лет. Потом стала начальником организационного отдела администрации Московского района, затем — начальником отдела образования этого же района. И не было никакого протеже от прежних комсомольских коллег. Мы были молодыми, но нам доверяли. Если нам нужно было решить какую-то проблему в комсомоле, я, инструктор обкома ВЛКСМ, ходила и в областной совет профсоюзов, и в министерство образования, общалась на уровне министра и его заместителей. Раньше в министерстве работали 59 человек, и мы их всех знали.
— Татьяна: Давайте резюмируем, что нам дали пионерия и комсомол в плане личностного роста. Наташа, ты такой принципиальной стала благодаря пионерии и комсомолу или родилась такой?
Наташа: Думаю, и научили. В начальных классах я была тихоней, а когда мне доверили быть одним из лидеров, пришла ответственность. Меня научили принимать решения и отвечать за свои поступки. Я однозначно считаю, что пионерия и комсомол — это школа жизни.
Люба: Не останавливаться на достигнутом, постоянно совершенствоваться.
Соня: Ответственность не только за себя, но и за других. Нас научили жить в коллективе. И определенное уважение к себе мы почувствовали, потому что к нашему мнению прислушивались.
— Татьяна: Уважение к себе — это не зазнайство было в детские годы?
Соня: Нет, это не зазнайство! У меня в детстве комплексы были, не было уверенности в себе. И потребовалось как-то себя «рекомендовать», завоёвывать свою нишу. А когда стала активисткой, постепенно ко мне пришла уверенность в себе, я научилась держать себя в коллективе, сопереживать и поддерживать других. Мы уже в 14-15 лет знали, у кого какие проблемы, и как мы можем помочь им. И не только сама помочь, но и организовать людей на эту помощь.
— Наташа: В то время тоже были трудные ребята, хулиганистые, и нам поручали брать над ними шефство. И учебники в портфеле проверишь, и с уроками поможешь. Одного с ними возраста, а уже какое-то положительное влияние на них имели.
Татьяна: В 6 или 7 классе к нам попал второгодник — уже два раза на второй год оставался. Не глупый вроде парень, а учиться не хотел, в школу не ходил. Я по личной инициативе стала каждое утро перед школой за ним заходить, и мы вместе шли на занятия. Втянулся! И довольно успешно окончил 8 классов, потом куда-то в профтехобразование пошел.
Соня: И почему ты это делала?
Татьяна: Не знаю. Обидно за него было.
Соня: Ты это делала, потому что у тебя уже была активная жизненная позиция!
Люба: Мне тоже на школьном комсомольском собрании было поручено заниматься с отстающими целой параллели. Я поставила перед собой задачу: мотивировать их к учёбе. Провела интересное мероприятие «Без знаний кто я?» и несколько занятий со всеми.
Наташа: А я на любой работе в сложной ситуации пыталась встать на альтернативную позицию, чтобы посмотреть на ситуацию с другой стороны. Помогало!
— Татьяна: Какие качества, приобретенные в комсомольское время, вам пригодились в работе?
Наташа: «Критикуя — предлагай, предлагая — выполняй» — этот принцип шел еще с пионерских времен, и я его придерживаюсь всегда.
Соня: Конечно, ответственность, иногда даже чрезмерная — работать за себя и за других. Но самое главное качество, которое я ценю в людях, — это надежность.
Люба: А мой принцип — «Если не ты, то кто же?»
Татьяна: У меня более приземленное: в школе меня научили составлять план действий так, чтобы ничего не упустить — ни одной детали и мелочи. Помню, выбрали меня секретарем комитета комсомола школы, и надо мне проводить первое заседание. Подходит ко мне секретарь школьной партийной организации Вера Михайловна Обыденнова и спрашивает: «Ну как, готова? Что у вас сегодня на повестке дня?» Я что-то ответила. И тогда она по полочкам разложила, как надо планировать и организовывать работу коллектива. Главное правило — еще до обсуждения самому попытаться найти ответы на все вопросы, а уж на заседании, после обсуждения, отшлифовать и принять взвешенные решения. Всю жизнь этим умением пользуюсь.
Соня: А помнишь, как ты с комсомольского собрания всех отправила сначала макулатуру собирать?
Татьяна: Наша школа по всем показателям была одной из самых лучших, а вот по сбору макулатуры в тот год как-то промахнулись… Вера Михайловна сказала мне, чтобы я ситуацию исправила. А в этот день вечером, после уроков, у нас было запланировано общее комсомольское собрание. И когда все собрались, я решила, что сначала пусть макулатуру принесут. Два часа на это дала, а потом опять в актовый зал — на собрание. Признаюсь, страшно было: а вдруг большинство и макулатуру не принесут, и на собрание не вернутся? И без этого ведь на собрание сложно было всех собрать, не все же активистами были…
Соня: Но макулатуру собрали и на собрание все вернулись! Если бы не уважали комитет комсомола, кто пришел бы?
Татьяна: Да, мы какие-то качества приобрели благодаря общественной работе. Но давайте посмотрим с другой стороны. Мой сын в 1991 году был в третьем классе, когда настало время вступать в пионеры. Но поскольку уже была перестройка, в школе детям сказали, чтобы они посоветовались с родителями — вступать им в пионеры или нет. Сын спросил у меня: «А что значит быть пионером?» Я ответила, что пионер — всем ребятам пример, хорошо учится, помогает младшим, уважает старших. На что ребенок мне резонно ответил, что не обязательно быть пионером, чтобы быть примерным. И он решил в пионеры не вступать. Сказал, что все не хотят вступать. И что же в итоге? Все вступили, а мой сын нет! Через некоторое время спрашиваю, не ощущает ли он себя белой вороной. «Нет, — говорит, — уже все пионерские галстуки сняли и в кармане носят»… Наверное, не только пионерия и комсомол сделали нас такими, какими мы стали? Может, мы врожденно такими были? Может, дело в родителях?
Соня: А я считаю, очень многое нам дала именно пионерия, наша старшая пионерская вожатая Люда, Людмила Степановна Салина. Это она заложила в нас основу, на которой потом накапливались другие качества и навыки. И ведь всё было без назидания, весело.
— Татьяна: Сегодня в школах есть общественные детские организации?
Люба: Есть, но они все разрозненные. И что самое интересное — они не хотят объединяться. То есть они живут интересами только той организации, которую создали в своей школе. А в наше время была стройная идеология, и мы даже не думали, что живем в какое-то трудное время. Мы думали о том, что мы должны сделать что-то, чтобы завтра было лучше и нам, и всем остальным.
Татьяна: Как считаете, надо в школы вернуть единые общественные организации наподобие пионерии и комсомола?
Наташа: Это вопрос более широкий — у нас в стране нет единой идеологии. Моё мнение такое: идеология должна быть, и одно из другого должно вытекать.
Соня: А я считаю, пусть пока идеология и не сформулирована, но есть люди, которые могут организовать с учениками общественную работу в школе.
Наташа: Как строить работу с детьми, с молодежью, если у нас даже не очень понятно, какой строй сейчас в стране, к чему мы идем?!
Соня: Я всё-таки считаю, что политику из работы с детьми надо убрать. Воспитание можно построить на общеизвестных нравственных принципах.
Наташа: Сегодня пытаются строить работу вокруг патриотических чувств, вокруг страны, вокруг любви к Родине. Но этого мало.
— Татьяна: А какое чувство сильнее, чем патриотизм? Права человека?
Наташа: Семья и любовь к Родине.
Люба: Надо смотреть шире: патриотизм является составляющей духовно-нравственного воспитания. Я считаю, что любовь к Родине невозможна без нравственного начала и самого подхода человека к этому чувству. Детская организация сама по себе существовать не может. Для того, чтобы она была, взрослое население должно иметь идеологию.
Соня: За время перестроечной неразберихи у нас сформировалось поколение, которое сегодня отрицает всё и вся, и его уже не переделаешь. А вот нынешних детей упустить нельзя. И родители хотят, чтобы дети в школе были как-то организованы.
Наташа: Для этого в школе должен быть неравнодушный коллектив учителей, чтобы был какой-то стержень — свои традиции, какие-то фишки.
— Татьяна: И к какому выводу приходим? Всё зависит от конкретных людей?
Люба: Если мы хотим воспитывать кадры, будущих руководителей, лидеров, то тогда должна быть возможность детям попробовать себя в этих ролях. Для этого и нужны детские организации, и не разрозненные по интересам, а единые, с задачами, нужными всем, и, соответственно, единая система воспитания.
Соня: И кадры по-прежнему решают всё! Начиная с детского садика…