Речь Посполитая: мифы и реальность

Вопрос о польской независимости встал во время Первой мировой войны, и она была обещана тремя императорами. Однако в ходе нее все три монархии рухнули, и к реализации была принята формула американского президента Вудро Вильсона: государство поляков должно быть воссоздано на территориях, на которых “преобладание польского населения было бы бесспорным”. Восточная линия такой бесспорности вскоре была названа линией Керзона, которая, в основном совпала с рубежами бывшего польского королевства и нынешними границами между Беларусью, Литвой, Украиной и Польшей, но на некоторых участках проходила еще западнее.

Возрожденное польское государство, ставшее второй Речью Посполитой во главе не с королем, а с маршалом, имевшим куда больше полномочий, нежели король, начиналась с того, что в ноябре 1916 года Австро-Венгрия и Германия, заняв польские земли, входившие ранее в состав России, заявили о самостоятельности Польши, без указания ее границ.

В то время среди поляков ходила шутка, что их страна является самой большой в мире, так как никто не знает, где заканчиваются ее пределы. Тем не менее, юрисдикция провозглашенного образования, которое было названо Регентским Польским Королевством, распространялась только на территории бывшего Царства Польского. Формально им управлял регентский совет, состоявший из варшавского архиепископа Александра Каковского, варшавского мэра Здзислава Любомирского и крупного землевладельца Юзефа Островского, но реальная власть принадлежала германскому генерал-губернатору Гансу Гартвигу фон Безелеру. После капитуляции Германии в ноябре 1918 года Регентский совет передал все полномочия организатору польских легионов в составе австро-венгерской армии Юзефу Пилсудскому, который 11 ноября был назван временным Начальником государства, Комендантом. А он имел свои взгляды на то, где должны проходить польские границы. Уже через три месяца вторая Речь Посполитая начала войну с соседями.

Польский историк Владислав Побуг-Малиновский в “Новейшей истории Польши” пишет, что Пилсудский именно войну считал единственным способом решения территориального вопроса на востоке. Она могла начаться и раньше, но потребовалось время, чтобы создать “соответствующие задачам вооруженные силы”. У Пилсудского “не было сомнений в том, что переговоры с Москвой не могут быть дорогой поиска ответов в деле восточных земель и даже будущего Польши вообще”. Для него “единственным эффективным аргументом могла быть только сила”, он считал необходимым “не только задержать красный наезд, но и отодвинуть его как можно дальше на восток”, притом сделать это планировал “не только для того, чтобы защитить строящееся здание польского государства, но и для того, чтобы обеспечить Польше действенное участие в определении судьбы земель, являющихся предпольем Речи Посполитой на востоке – на просторах от Балтики до Черного моря”.

Уже 16 ноября 1918 года Пилсудский уведомил все страны о создании независимой Польши. Все, кроме России.

Сигналом к тому, что новая власть в Варшаве не собирается разговаривать с новой властью в Петрограде, стал и расстрел миссии Русского Красного креста 2 января 1919 года, которую не спасло даже то, что ее возглавлял поляк Бронислав Веселовский.

В связи с революцией в Германии немецкие войска уже возвращались домой, покидаемые ими территории занимали советские части. В Минск они вошли 10 декабря 1918 года, в Гродно – 28 января, но еще 30 декабря 1918 года Варшава заявила Москве, что наступление Красной армии в Литве и Белоруссии является агрессивным актом в отношении Польши, поэтому “польское правительство будет готовиться к защите территорий, заселенных польской нацией”. Москва ответила, что ее войска нигде не вступили на территорию, которая могла быть “рассматриваема как принадлежащая Польской Республике”.

Боевые действия в войне, называемой теперь в Варшаве польско-большевистской, начались 14 февраля 1919 года.

Части Пилсудского внезапно атаковали красный гарнизон в Березе-Картузской, которая находится в ста километрах восточнее Бреста. В этот же день начались боестолкновения у западнобелорусского местечка Мосты в шестидесяти километрах восточнее Гродно. Некоторые польские авторы утверждают, что началом той войны стали стычки во время занятия Красной армией города Вильно 5 января 1919 года, но в любом случае “казус белли” сработал не на польской территории, а на землях, которые никогда легитимной частью Польши не были. При этом заслуживают упоминания еще два весьма важных момента.

Первый состоит в том, что согласие на развязывание той войны дала Германия, войска которой еще не ушли со значительной части белорусских территорий. Именно командующий 10-й немецкой армией генерал Фалькенгайн 5 февраля 1919 года подписал договор с новыми властями в Варшаве, по которому польские формирования получили возможность продвижения по территориям, контролируемым рейхсвером, то есть право на “польский марш против большевиков”. К 15 марта они продвинулась на двести километров к Барановичам и Лунинцу, 9 августа заняли Минск, Борисов и вскоре вышли к Днепру около Речицы, приблизились к Полоцку и Западной Двине. Были оккупированы почти все белорусские земли и все литовские. Красная армия, основные силы которой были заняты борьбой с Деникиным, отступала все дальше на восток. Для нее польское наступление было ударом в спину. Годом позже последовала польская оккупация Киева.

На политическом фронте Варшава долгое время хранила молчание, считая, что любые переговоры с большевиками свидетельствовали бы о признании их правительства. Нарком иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерин уже 10 февраля 1919 года направил руководителю МИДа Польши И. Падеревскому ноту с предложением установить нормальные отношения и урегулировать спорные вопросы мирным путем. Он обращал внимание и на то, что некоторые вопросы, в частности, «те, которые относятся к территориальным соглашениям, должны будут разрешаться путем переговоров с правительствами Советских республик Литвы и Белоруссии, которых они касаются непосредственно». Польское руководство утаило ноту, а когда ее опубликовала газета «Пшелом», тираж был конфискован, а издание закрыто.

Второй момент состоит как раз в том, что тем наступлением Пилсудский нанес удар в спину провозглашенной государственности литовцев, белорусов, украинцев.

Ведь еще в феврале 1918 года было заявлено о восстановлении независимости Литвы, ровно через десять месяцев образована Литовская ССР. В марте того же года заявила о себе Белорусская Народная Республика, а 1 января 1919 – Белорусская ССР. Еще в январе 1918 года была объявлена Украинская Народная Республика. С ноября того же года поляки вели бои с воинскими формированиями Западно-Украинской Народной Республики. Вслед за Чичериным шесть дней спустя в Варшаву направили ноту Временное революционное правительство Советской Литвы и ЦИК БССР. В ней тоже содержался протест против «попытки со стороны Польской республики насильственным путем разрешить территориальные споры». И она не была доведена до сведения польской общественности, в Варшаве продолжали делать вид, словно никакой власти ни в Минске, ни в Вильнюсе не существует.

О доминировавших в Польше настроениях красноречиво говорилось в датированном 11 апреля 1919 года донесении американского представителя при миссии Антанты в Варшаве генерал-майора Дж. Кернана президенту США В. Вильсону: «Хотя в Польше во всех сообщениях и разговорах постоянно идет речь об агрессии большевиков, я не мог заметить ничего подобного. Напротив,.. стычки на восточных границах Польши свидетельствовали скорее об агрессивных действиях поляков и об их намерении как можно скорее занять русские земли и продвинуться насколько можно дальше… Этот военный дух является для будущего Польши большей опасностью, чем большевизм…». Немецкий дипломат Герберт фон Дирксен, возглавлявший тогда германскую миссию в Польше, написал в мемуарах, что нападение на восточных соседей было абсолютно немотивированным.

В резких выражениях отзывался о «польском империализме» британский премьер Ллойд Джордж. Лорд Керзон тоже советовал Польше «удерживать свои притязания в разумных пределах, не стремясь поглотить народности, не имеющие с Польшей племенного родства и могущие быть лишь источником ее слабости и распада».

В Польше активно обосновывались претензии на все земли первой Речи Посполитой. Заглавную роль в этом играл видный идеолог польского национализма Роман Дмовский. Главный постулат состоял в том, что “между сильной немецкой нацией и русской нацией нет места небольшой нации, мы должны стремиться к тому, чтобы стать нацией большей, чем мы являемся”.

Дмовский убеждал европейских политиков в том, что возрожденная Польша по территории должна быть больше Германии и Франции вместе взятых и играть ведущую роль на континенте. Квинтэссенцией его подхода являлось убеждение в цивилизационном превосходстве поляков над всеми теми, кто живет к востоку от Буга.

В “Памятной записке о территории польского государства”, переданной министру иностранных дел Бальфуру в Лондоне еще в конце марта 1917 года, он убеждал британского политика, что на белорусских землях в отрыве от поляков говорить о какой-либо цивилизованности просто невозможно, белорусы – деревенский народ, который вообще “находится на очень низком уровне просвещения и не высказывает сформулированных национальных устремлений”. Литовцев же слишком мало, чтобы они могли создать свое государство, потому будущее литовского народа может быть обеспечено только включением в состав польского.

Специальный “Мемориал о территории польского государства” 8 октября 1918 года Р. Дмовский представил и президенту США В. Вильсону. В нем Виленщина, Ковенщина, Гродненщина, Минщина, Витебщина, Могилевщина названы “давними территориями польского государства” и утверждалось, что единственной интеллектуальной и экономической силой на тех землях являются поляки, а что касается белорусов, то они “представляют элемент расово абсолютно инертный”, что “нет среди них никакого национального движения, а также даже начал белорусской литературы”, хотя к тому времени в полный голос заявили о себе белорусские классики Янка Купала и Якуб Колас, Франтишек Богушевич, Максим Богданович. Дмовский и Вильсону “пояснил”, что в состав Польши надо включить не только Вильно с Минском, но и Мозырь на Припяти и с Речицей на Днепре.

Не менее любопытна и Записка начальника политического отдела департамента восточных земель М. Свеховского об основах польской политики на литовско-белорусских землях, опубликованная в двухтомнике “Документы и материалы по истории советско-польских отношений”. Она датирована 31 июля 1919 года, а в ней пан Свеховский к основным принципам польской политики на востоке отнес “перенос границ с ней как можно дальше от центра Польши”, а также “сохранение вообще в сфере польского влияния всех тех земель, которые ощущали это влияние в период своего исторического развития”. Он был уверен, что нужно “констатировать… необходимость отрыва всех земель Великого Княжества Литовского от России…”. О белорусах вновь сказано, что они “представляют собой наиболее неопределенный элемент...”, требования независимости белорусских территорий названы “скорее теоретическими”, поскольку «для интересов Польши было бы вредным существование самостоятельных, не связанных с ней малых государств, таких, как Белоруссия или Украина».

В соответствии с проектом предварительных условий мирных переговоров с Советским правительством, разработанным польским МИДом, включение во вторую Речь Посполитую всех земель, входивших когда-то в первую ко времени ее разделов – это «МИНИМАЛЬНЫЙ вариант требований Польши». Такой аппетит вызвал непонимание в западных странах, отнюдь не с симпатией относившихся к Советам. Британский премьер Ллойд Джордж назвал Пилсудского главным империалистом. Как доносил из Лондона польский посланник Е. Сапега, «условия мира, выдвинутые Польшей, английское правительство считает безумием… Главное препятствие лежит в опасении англичан, что Россия, вернувшись к нормальным условиям, сразу же будет стремиться вернуть западные земли и с этой целью сблизится с Германией. Англия опасается, что в таком случае возникнет новый европейский кризис, в который может быть втянута и она». Как в воду смотрел британский Форин Оффис, так ведь и случилось менее чем через два десятка лет. Тем временем, разбив Врангеля, Красная армия сконцентрировала свои силы против Польши. Полякам пришлось уходить до самой Варшавы, и оказалось, что «отступающие из Беларуси под напором войск Тухачевского польские части никто не провожал с сожалением», констатировал через годы польский ученый Богдан Скарадзиньский в своей книжке «Белорусы, литовцы, украинцы», изданной в Белостоке в 1990 году. Вслед легионерам звучали не только проклятия, но и выстрелы.

Война, называемая советско-польской, длилась более двух лет и закончилась подписанием Рижского мира в марте 1921 года. По ее итогам белорусы потеряли половину своих территорий, литовцы – столицу Вильно, украинцы – одно из государств, которое называлось Западно-Украинской Народной Республикой, и еще несколько областей.

Лига Наций два года не признавала тот договор, мотивируя свое решение именно тем, что он стал результатом польской агрессии.