Почему водка в России больше, чем напиток

В эти дни мы можем отметить очередной день рождения русской водки. Вроде бы 515 лет назад и вроде бы в Чудовом монастыре Кремля, фундамент которого теперь можно увидеть в археологических «окнах» на месте снесенного 14-го корпуса, большой перегонный куб выдал первый продукт, который можно с некоторыми оговорками считать водкой. А к 1505 году относится первое упоминание об экспорте водки из России.

Оставим разговоры о том, правомерно ли называть водкой дистиллят, а не ректификат, разбавленный водой. Зададимся другим вопросом: отчего история водки продолжает задевать сердца и будоражить умы жителей России?

Отчего мы готовы спорить с поляками о том, кто придумал водку, хотя в юридической сфере этот вопрос был решен еще в 1982 году, когда международный арбитраж в Гааге признал за тогда еще СССР исключительное право на бренд Russian vodka, под которым на мировом рынке и продвигали водку «Столичная»?

Зачем раз за разом повторяем легенду о том, что оптимальную крепость водки, равную сорока градусам, вычислил сам Дмитрий Менделеев?

Почему, наконец, водка в России куда больше, чем напиток?

Избыточное употребление алкоголя в европейской культуре – часть образа врага. По мнению греков, неумеренно пьют варвары и рабы. У англичан существовала поговорка «пьян как датчанин» – именно на нее ссылается шекспировский Гамлет, говоря, что разгул позорит его соотечественников среди других народов. Пожалуй, только в России пьянство – и прежде всего питье водки – осмысляется как часть того, что принято называть национальной идентичностью.

Есть в этом осмыслении и любование особенной статью, и покаянное сокрушение; неслучаен вечный поиск тех, кто «споил Россию» – от Батыя до Петра I и Наполеона. Ну, будь она предметом гордости или проклятием, водка – это наше, с этим мы все согласны. Существует даже соблазн связать ее историю с самой идеей государственности в России.

Если принять на веру изложенную выше версию о начале производства водки – сперва из привозного, генуэзского сырья, в чем тоже можно отыскать некий символический смысл, нельзя не заметить, что появилась она именно в крепнущем Московском государстве. И не где-нибудь, а в Кремле!

Закономерность сохраняется и в дальнейшем: сильное государство в России, как правило, устанавливает монополию на производство водки, а в период перемен и нестабильности контроль ослабевает, и водка уходит от «золотого стандарта». Статистики о том, что происходило между 1914 и 1924 годами – после отмены четвертой монополии и до установления пятой, не существует. Но точно известно, что после отмены пятой монополии в июне 1992 года число отравлений фальсификатом увеличилось по сравнению с 1960 годом в 125 раз всего за год.

Все факты, имеющие отношение к производству водки в России, мгновенно обрастают дополнительным значением и легендами. Чего стоит хотя бы то, что доступной широкому потребителю водка становится в XVIII веке – с началом массового импорта дешевого немецкого картофельного спирта. От этого один шаг до конспирологических теорий, столь любезных нашему человеку, особенно под легендарный продукт.

Так же обстоит дело и с легендой о Менделееве как авторе рецепта водки. Создатель периодической таблицы и в самом деле написал статью «О соединении спирта с водой», вот только речь в ней шла о сугубо химическом процессе уменьшения объема смешиваемых субстанций. К слову, наибольшее сжатие, согласно работе Менделеева, достигается вовсе не при сорока, но при сорока шести процентах спирта в растворе. А всем привычные сорок градусов появились в качестве установленной крепости водки в Уставе о питейных сборах и акцизах от 6 декабря 1886 года. Акцизные чиновники просто округлили обычную для того времени крепость хлебного вина, равную примерно 38 градусам, для удобства высчитывания акциза. Но, безусловно, великий химик, составляющий идеальную пропорцию национальной идеи, то есть напитка, куда интереснее с точки зрения сотворения легенды.

Впрочем, ирландцы тоже уверены, что виски придумал не кто иной, как сам святой Патрик, креститель и святой покровитель Ирландии.

Креститель Руси, князь Владимир, согласно популярной цитате из Начальной летописи Нестора, считал, что веселие Руси есть пити. Добавим: с питием на Руси связано не только веселие, но и философия, и мифотворчество. Так, к примеру, почти во всех подборках фактов о водке, кочующих по интернету, упоминается, что шведский естествоиспытатель Карл Линней, продегустировав водку, присланную в подарок Екатериной II, испытал такой прилив вдохновения, что написал целый трактат о свойствах этого напитка, озаглавленный «Водка в руках философа, врача и простолюдина: Сочинение прелюбопытное и для всякого полезное».

Ничего подобного Линней не писал. Под его руководством и в самом деле была защищена диссертация Петера Брегиуса "Spiritus frumenti" о зерновых спиртах, которую типография Богдановича издала по-русски под вышеупомянутым затейливым названием. Но речь в диссертации шла об изготовлении водки в родной Линнею Швеции, и хвалебной песнью крепкому алкоголю данную работу счесть сложно, поскольку в ней, в частности, говорится:

«Коротко сказать: большее число людей от хлебного вина, нежели от огнестрельного пороху, преждевременно жизни лишились. Напиток сей развращает нравы народа, невоздержно его употребляющего, и людей приводит в бессилие и бедность: так что тот, который изгнал бы сего внутрь вселившегося неприятеля, больше принес бы отечеству пользы, нежели бы который усмирил сильнейший бунт».

Но миф есть миф. И спорить с ним – занятие столь же обреченное, как и попытка отыскать среди многочисленных дней рождения русской водки настоящий.

В конце концов, где-где, а в России она каждый день именинница.