О чём скрипит музей. Зачем Марина Лошак пускает всех в свой кабинет?

От Щукина до Фрейда Валентина Оберемко, «АиФ»: — Марина Девовна, порой создаётся впечатление, что между музеями идёт негласное соревнование: чья программа выставок богаче. ГМИИ им. Пушкина в 2019 г. чем порадует? Марина Лошак: — Планов много, выделю самые главные. В феврале мы представим выставку, посвящённую важнейшему движению в искусстве XX в. — Лондонской школе и её художникам: Бэкону, Фрейду, Ауэрбаху, Китаю, Нэшу. В июне откроется выставка собрания выдающегося коллекционера XX в. Сергея Щукина. В 2016 г. в Париже она имела ошеломляющий успех. Теперь мы делаем свою расширенную версию. Это наш кармический долг перед Щукиным, благодаря которому наш музей известен во всём мире. А завершит год выставка британского живописца, портретиста Гейнсборо. Обе английские выставки мы делаем совместно с музеями Великобритании. Мы решили: будущий год, несмотря на контекст недопонимания и сложные дипломатические моменты в отношениях между нашими странами, мы сделаем британским. Нам важно продемонстрировать, что в области культуры всё обстоит благополучно. Директора английских музеев с ещё бо`льшим энтузиазмом стремятся к сотрудничеству, ведь очевидно, что мир человеческих отношений значительно стабильнее мира политического. Кабинет директора снова будет преобразован и будет открыт для наших посетителей. Просто постучать и зайти, конечно, нельзя, но можно записаться и прийти в определённое время. За один визит в мой кабинет помещается около 15 человек. Сейчас я живу с Тадаси Каваматой (мастер пространственных инсталляций. — Ред.): в моём кабинете под потолком висят гнёзда, созданные этим франко-японским художником. Они помогают мне отвлекаться от повседневной суеты и в одиночестве предаваться созерцанию мира. — Вы упомянули Щукина. Но сегодня подобных меценатов не существует. — Вы неправы! Все наши выставки (а они всегда требуют больших финансовых затрат) создаются на деньги спонсоров. У нас нет иных средств. И я счастлива, что, несмотря ни на что, меценатов очень много. Пополнение наших коллекций тоже происходит на средства меценатов. Например, благодаря Алишеру Усманову, который сделал нам замечательный дар, в нашем собрании появилось полотно Франса Хальса «Евангелист Марк». Сейчас мы очень надеемся на помощь в приобретении выдающейся картины Тициана «Венера и Адонис», которую атрибутировали сотрудники нашего музея. Счастливая очередь — Часто звучит вопрос: повторится ли когда-нибудь «феномен очереди на Серова», когда люди целый день стояли на морозе, чтобы увидеть «Девочку с персиками»? — Сейчас у нас работает выставка «Шедевры живописи и гравюры эпохи Эдо». Так вот оказалось, что в России огромное количество поклонников японской культуры. В выходные на выставке у нас было около 7 тысяч человек, столько же, сколько наши коллеги из Третьяковской галереи принимали на ретроспективе Серова. Это очень много для нашего главного здания, ведь оно уже вполне преклонного возраста, у него нет физических возможностей «переварить» такое количество людей. Мы скрипим изо всех сил, но пытаемся справляться. Конечно, мне не нравится, когда люди должны часами стоять на улице. Но у этих отважных людей есть сверхзадача, ради которой они готовы идти на такие жертвы. Мой 10-летний внук Матвей уже трижды был на японской выставке. Все дети, которые обучаются в Пушкинском (а их более 3500 человек), стали фанатами Японии. Двумя годами ранее у нас проходила первая японская выставка, она была посвящена чашам Раку и вызывала у детей такой же энтузиазм! Они только про это и говорили. К нам приходят родители с младенцами. Ясно, что такие малыши ничего не понимают. Но я верю во влияние энергии, особой музейной атмосферы на ребёнка. Если искусство гармонизирует родителей, это влияет и на ребёнка. — Современные дети неотделимы от новых технологий, в Пушкинском музее они представлены? — У нас всё ломится от новых технологий! Есть wi-fi, разные приложения для телефона, например, мультимедийный гид с дополненной реальностью, бесплатные аудиогиды. Для незрячих и слабовидящих посетителей в музее есть тактильные макеты экспонатов. А ещё можно надеть очки виртуальной реальности и пройтись по музею, находясь при этом в любой точке мира. Но мне по-прежнему кажется, что человеческий контакт, обмен энергиями не заменяем ничем. Мы всё время думаем о том, как заинтересовать каждого. Важно, чтобы человек, придя музей, чувствовал себя комфортно. — Недавно большой резонанс получила вечеринка со звёздами, которую устроили в Ленинской библиотеке. У вас Тимати тоже как-то праздновал день рождения дочери, и люди плохо к этому отнеслись. — Меня удивляет такая реакция. Это была закрытая экскурсия для детей, организованная в понедельник, когда музей закрыт для посетителей. В этот день мы обычно проводим специальные мероприятия для коллег из других музеев, наших меценатов и патронов. Организовать закрытую экскурсию с индивидуальной программой может любой желающий, и к нам часто обращаются с таким запросом. Цена, конечно, отличается от обычного посещения, но это не какие-то огромные деньги. Тимати для своего ребёнка подготовил серьёзную культурную программу с лекциями по всем залам и музыкой. Он заплатил за это деньги, которые пошли на развитие. Мне кажется, этому нужно радоваться, и я не понимаю, почему это вызывает такое возмущение. — Возможно, критика связана ещё и с тем, что вас в начале вашей работы постоянно сравнивали с Ириной Антоновой? — Да, конечно, меня сравнивали. Меня и сейчас сравнивают, и всегда будут сравнивать. Это давило, хотя нет людей более разных, чем я и Ирина Александровна. У каждой из нас есть свои сильные и слабые стороны. Мне кажется, что моя задача — использовать свои сильные стороны, сохраняя всё лучшее, что было в музее при Ирине Александровне. Конечно, я не могу быть такой, как она, но я и не должна. Я должна быть самой собой.