"Я мог стать президентом "Спартака". Монолог Никиты Симоняна

Из золотых медалей "Спартака" в 50-е годы мне дороже всего было чемпионство 58-го. Во-первых, в тот год мы сделали золотой дубль – выиграли и первенство, и Кубок. Причем как сложно это было! О Кубке, когда я наслушался "добрых слов" от Нетто, я вам уже рассказывал. А был тот финал 2 ноября, в скверную погоду, на размокшем тяжелом поле. Добавьте сюда 30 минут дополнительного времени. А 8-го мы должны были в переигровке матча чемпионата встречаться с киевским "Динамо".

 Ее, переигровку эту, пролоббировали высокие партийные органы в лице первого секретаря ЦК Компартии Украины Подгорного. Отмененный матч мы у киевлян выиграли со счетом 3:2. Я забил третий, победный, мяч за несколько секунд до окончания игры. И тут судья Петя Гаврилиади допустил ошибку. Как только время закончилось, ему нужно было выключить секундомер. А он, чтобы зрители были убеждены, что мой гол засчитан, поставил мяч на центр. И забыл нажать на кнопку секундомера! В результате к моменту установки мяча в центральном круге оказалось переиграно девять секунд, и к этому придрались.

 В этом было очень заинтересовано московское "Динамо". Если бы мы уступили киевлянам в переигровке, оно становилось бы чемпионом. И вот по новой играем с Киевом. Если 2 ноября, в день финала Кубка, поле было вязким, то 8-го ударил восьмиградусный мороз. Минут за 15–20 до конца мы проигрывали – 1:2. Московские динамовцы в этот момент ушли с трибун переодеваться – чтобы круг почета как чемпионы пройти. А в это время мы сравниваем счет! Если так и закончится – значит, будет еще одна переигровка, теперь с московским "Динамо" за золото. 

И вот сидят на трибуне Старостин и руководитель советского футбола Валентин Гранаткин. Который в этот момент и говорит: "Николай Петрович, давайте переигровку назначим на 12-е". Дед отвечает: "Слушай, наши провели второго тяжелейший финал с дополнительным временем, еще один матч – сегодня, 8-го. Давай назначим игру на 13-е". – "На 12-е!" – "На 13-е!" И пока у них идет эта дискуссия, о которой мне позже Старостин рассказал, я за шесть минут до финального свистка иду подавать угловой, закручиваю мяч на дальний угол вратарской, и Сальников головой забивает третий мяч – 3:2, и мы – чемпионы!

И вот тогда Дед Гранаткину торжествующе говорит: "А вот теперь можно назначать и на 12-е!" Золотые медали в ту пору, конечно, "обмывали", как и все нормальные люди. Особая история, связанная с празднованиями, случилась только, по-моему, в 46-м, когда меня еще в "Спартаке" не было. Наши ребята тогда выиграли Кубок и так это дело в "Арагви" отметили, что не хватило денег расплатиться. Пришлось в залог оставлять сам Кубок. Потом довезли деньги и забрали трофей. 

***

 Ни в какую другую команду после "Спартака" я пойти не мог. Хотя пару лет действительно еще мог бы поиграть, поскольку скоростные качества у меня сохранились. Не на уровне меня 25-летнего, конечно, но тем не менее достаточные для форварда. И в 32 года мне удалось забить гол на чемпионате мира в Швеции... В общем, после моего сообщения об уходе продолжали мы то турне по Южной Америке. 

И вдруг спустя какое-то время, дней через десять, Николай Петрович говорит: "Мы хотим Гуляева заменить. Предлагаю тебе стать старшим тренером". Я ответил: "Я же вчера с этими ребятами по полю бегал, а теперь руководить ими буду? Тяжело!" Старостин подбодрил: "Поможем, поможем!" И действительно помог. Выразилось это в терпении. Опыта я набирался по ходу дела, впитывал все, что можно было. Конспектов-то тренировок во время игровой карьеры я не вел. Хотя надо было.  

Предложение Николая Петровича было для меня, конечно, шокирующим, но отказать ему я не мог. И потому, что это – Старостин, и потому, что раз именно во мне он что-то такое разглядел, значит, надо пытаться. 

*** 

Приход Бескова стал для меня в какой-то степени сюрпризом. Все-таки в традициях "Спартака" было то, чтобы команду возглавляли спартаковцы. И Николай Петрович потом не раз говорил, что Константина Ивановича все равно не переделаешь, и он остался бело-голубым. Но сделал для возрождения команды он, конечно, очень много. Мы периодически общались, и когда обменивались мнениями по футбольным вопросам, он не раз говорил: "Ну, у нас с тобой полное взаимопонимание!"

 И это было неудивительно, поскольку его концепция по всем параметрам подошла "Спартаку". Видение футбола Бесковым – комбинационное, эстетическое, зрелищное – полностью совпало с тем, чего хотели болельщики. И за эту постановку игры на много лет вперед "Спартак" должен быть ему благодарен. Однако в Бескове мне не нравилась, к примеру, его подозрительность. К примеру, он до конца жизни был уверен, что в ташкентском "золотом" матче 1970 года цска – "Динамо" Маслов и Аничкин продали игру. 

Но я в это не верю – как и в то, что Романцев "сдал" игру Минску, за что, по слухам, Константин Иванович его в 82-м из команды и убрал. Бесков был диктатором. Как и годы спустя Олег Романцев. А такой метод управления я никогда не одобрял. "Спартак" – не тот клуб, где должна быть диктатура. Тренерское искусство Романцева при этом не вызывало сомнений. К тому же "Спартак" в начале 90-х лучше всех воспользовался развалом Союза, пригласив лучших игроков из разных республик, в первую очередь, Украины – Онопко из Донецка, Цымбаларя и Никифорова из Одессы, Пятницкого из Ташкента.

***

 У меня три внука. Старший и средний болеют за "Спартак", а вот младший – за цска. Он, видимо, специально, увидев, что двое старших переживают за одну и ту же команду, из чувства противоречия выбрал другую. Я по этому поводу не убиваюсь, отношусь философски. Болеешь за армейцев – ну и на здоровье! Главное, что к футболу неравнодушен. Кстати, я мог стать президентом "Спартака". Это было в 2004 году. Не знаю, было ли это согласовано с Федуном, но когда генеральным директором клуба стал Юрий Первак, он пришел на Лужнецкую набережную, где тогда еще располагался РФС.

Первак сказал, что если я дам согласие стать президентом, то совет директоров, который состоится сегодня же в такое-то время, это решение утвердит. Но я ответил: "С этим вы опоздали лет на 10–12, а может быть, и больше. Я уже не в том возрасте, чтобы быть настоящим, активным президентом, а свадебным генералом становиться не хочу". Каково ощущать себя лучшим бомбардиром в истории "Спартака"? 

Да я об этом и не вспоминаю. Жизнь продолжается, и я стараюсь думать о том, что будет завтра, а не было вчера. Хотя, когда интересуются – с удовольствием вспоминаю. А в чем вижу феномен "Спартака" и его популярности... Спартак – имя гладиатора, который боролся и отдал жизнь за свою свободу. Свобода – как раз то, с чем ассоциировался наш "Спартак". От этого, думаю, и родилась любовь к нему простых людей.