Сыровары пустыни

Как живет монастырь, удаленный примерно километров на двести сразу от четырех региональных центров? Как мастерские и теплицы помогают собрать средства в копилку на восстановление храмов? И почему монастырская сыроварня стала знаменита на всю округу своими классическими итальянскими сырами? Об этом можно узнать, побывав в Курганской области в Успенском Далматовском монастыре.

Несгибаемый старец

1642 год. Городничий Тобольска Дмитрий Иванович Мокринский оставляет мирскую суету и постригается в монашество. Теперь его новое имя – Далмат. Побыв какое-то время в Невьянском Богоявленском монастыре, Далмат, ни сказав никому ни слова, тайно уходит на восток. Идет по берегу реки Исети, ищет место и в точке, где сливаются реки Теча и Исеть, останавливается. Роет себе пещеру, начинает молиться. Из вещей у Далмата – только икона Успения Божией Матери. Как гласит легенда, внушительных размеров.

Хозяин этих мест – тюменский татарин Илигей – дважды попытался убить безоружного монаха. Первый раз пришел он с толпой соплеменников, но выяснилось, что мать Далмата, крещеная татарка, – сестра жены Илигея. Тюменский хан отступил, но русские арендаторы, которые на его землях ловили рыбу и добывали зверя, снова натравили его на отшельника. Зачем им это понадобилось, история умалчивает. Зато известны последствия: когда Илигей второй раз отправился в сторону монашеской пещеры, явилась к нему во сне Божия Матерь и повелела не только не трогать старца, но и отдать ему всю окрестную землю. И это уже исторический факт. В 1646 году татарин исполнил повеление: подарил русскому монаху землю, а также свой шишак (шлем) и кольчугу – в знак мира. Сейчас эти предметы хранятся в Свердловском областном краеведческом музее.

Постепенно вокруг отшельника стали собираться монахи. Просто приходили за сотни километров пешком, здоровались и оставались в пещере. Говорят, раньше так и создавались многие монастыри: за старцем приходила братия. Никто не осыпал их щедротами, жили впроголодь, сами строили храмы, вели хозяйство. Вот так старец Далмат стал основателем Далматовской обители. Периодически на нее нападали калмыки и сжигали дотла. Монахи терпеливо отстраивали все заново.

Но настоящие мучения святому старцу доставались не от иноверцев, а от своих. В 1660 году Данила Иванович Строганов написал донос, что Далмат укрывает в монастыре беглых крепостных крестьян. Монаха вызвали в Тобольск и подвергли страшным пыткам. Только письма далматовских старцев государю помогли вернуть духовного отца. Далмат вернулся в Исетскую пустынь с переломанными руками и ногами, но живой и по-прежнему несгибаемый. Говорят, святой старец никогда не опускался до человекоугодия и лицемерия. И перед величием его духа преклонялись и церковные, и гражданские власти. Удивительный инок скончался в 1697 году, 25 июня по старому стилю, в возрасте 103 лет.

 

Монастырская крепость

«Классная история!» – восхитилась наша неугомонная бригада путешественников и отправилась в Далматово – вдохнуть воздух свободы. А вообще, если почитать официальную историю обители в цифрах, сразу и не поверишь, что речь идет о монастыре. Сообщения о постройке очередного храма или открытии приходской школы сменяются фразами вроде «нападение калмыцких племен на Далматовскую обитель, ее сожжение», «нападение башкир и сожжение монастыря», «осада пугачевских войск», «пожар, уничтоживший все труды мастеров по дереву. Под ветром, внутри монастыря, дерево нигде не осталось без утраты». 

Триста лет оборонялись и горели, горели и оборонялись. Последнее сообщение о пожаре датируется 1994 годом.

Ну, конечно же – крепостная стена! Какой средневековый монастырь обошелся без нее, особенно на Урале. В Далматово монастырская ограда имеет два ряда бойниц: нижние – для стрелков с пищалями, верхние – для артиллерийских орудий. Укрепленную линию обороны вокруг обители начал строить еще Тобольский воевода Годунов в 1667 году. К 1763 году каменная ограда была построена. Рассказывают, что она без особых потерь выдержала два пугачевских штурма. Местами кирпичная кладка разрушена, но при толщине стен в полтора метра это сущие пустяки. Мы, естественно, поковыряли и кирпич, и раствор. «Еще лет триста простоит!» – к такому пришли мнению. Хорошие были подрядчики в царские времена, надежные. Периодически на стену вскарабкиваются люди – то ли паломники воодушевленные, то ли местные экстремалы.

Вид отсюда потрясающий: монастырская крепость стоит на высоком берегу реки. А на другой берег ведут тайные подземные ходы. Местные жители рассказали, что монастырь буквально испещрен переходами. «Братья себе эвакуационных выходов нарыли», – сообщила нам Татьяна, которая несколько десятилетий проработала на оборонном «молокозаводе».

В советские годы в монастырских храмах и кельях размещалось секретное предприятие. По официальной версии, оно делало цистерны для молоковозов, на самом деле – емкости для ядерных и химических заводов. Но в городе его до сих пор зовут «молзавод».

 

Брат Василий

Идем по монастырским дорожкам. Тихо и пусто. Ни одного монаха в поле зрения. «Стойте на месте, сейчас к вам выйдет брат Василий, он все покажет», – такую инструкцию мы получили по телефону от настоятеля. «Какое тут всё… разрушенное», – думаю я, уткнувшись взглядом в огромный трехэтажный корпус старинного храма. Мимо прошагал хмурый мужик с доской на плече. Из-за угла вышел человек, похожий на Хагрида: большой, широкий, с лохматой шевелюрой и впечатляющей бородой. И направился прямо на нас. «Здравствуйте, я брат Василий», – заявил он и угрожающе сдвинул брови, когда я в ответ радостно заулыбалась. «Нечего тут кокетничать!» – выбил Василий остатки челябинской самоуверенности. И до меня дошло, в каком суровом, загадочном и холодном месте мы оказались.

Далматовский монастырь всегда кормил себя сам. И сейчас братья умудряются не только вырастить себе пропитание, но и заработать на восстановление разрушенных зданий. В монастыре есть свой кузнечный цех, столярная мастерская, угольное производство, тепличное хозяйство, 200 гектаров пашни, пасека, сыроварня и, конечно же, свечной заводик.

Поскольку брат Василий оказался главным сыроваром, мы дружно шагаем в молочный цех. По дороге происходит следующий диалог:

– Брат Василий, а где монахи?

– На послушаниях.

– А где коровы?

– На подворье, в деревне у озера.

– А сколько у вас коров?

– Тридцать голов.

– А кто у вас землю пашет?

– Братия.

– Можно посмотреть, как они трактора ремонтируют?

– Все уже отремонтировано до вас, – Василий намерен пресечь расспросы. – И чего это вы такие любопытные? Везде свой нос суете.

Забегая вперед, скажу, что брат Василий оказался милейшим человеком. Это ему принадлежат чудные фразы: «Мастит – всему конец!», «Кислотомер и градусник – лучшие друзья сыровара», «Кишечная палочка – самая страшная бактерия». О своем деле смиренный послушник рассказывал с душой. Сетовал, как трудно добыть сыропригодное молоко. Еще тяжелее приучить наемный персонал к идеальной гигиене. Но судя по тому, что сыроварня действует уже три года и даже расширяется, все эти трудности братия успешно преодолели.

– Говорят, варить сыр вас научил настоящий итальянец? – спрашиваем мы у Василия.

– А, ну так это, наверное, я, – скромно потупил взор насельник.

И рассказал очередную удивительную историю. Когда-то давно, «еще в той жизни», как он выражается, Василий три года учился гастрономии в Европе, а конкретно в Кельне. Стажировался в лучших ресторанах Италии, Франции и Германии. А потом работал шеф-поваром в агентстве пароходства Дюссельдорф. Именно тогда наш герой узнал, как из молока, соли и закваски рождаются лучшие в мире сыры (а еще он отлично разбирается в европейских винах).

В общем, про высокую кухню и звезды Мишлен Василий знает не понаслышке. Но десять лет назад Бог привел гастронома в Далматовский монастырь (каким именно образом, наш скромный собеседник умолчал). Так монахи впервые отведали любимый сыр Микеланджело Буонаротти – качотту.

– Качотта – это быстрый полутвердый сыр, он известен с IX века, и готовят его по всей Центральной Италии, – объясняет брат Василий. – Если выдерживать его две недели, это будет юный сыр, два месяца – молодой, полгода – зрелый. А вот монтазио должен созревать не меньше полугода, он относится уже к твердым сырам. Еще мы тут делаем моцареллу, но самый большой спрос у нас на копченый сыр скаморца.

Как выяснилось, в подмастерьях у Василия – два профессиональных технолога с высшим образованием. Так что он, как и в старые времена, – шеф. Осуществляет генеральное руководство и лично развозит сыр по магазинам на маленьком автомобиле-холодильнике.

– Сломался мой автомобильчик, целый день в ремонте, – вдруг снова забрюзжал Василий. – А то бы вы меня не нашли. И не вцепились, как клещи…

Все плохое заканчивается: мы отстали от Василия, и он довольно шустро побежал в сторону теплиц. Все огородное хозяйство находится тут же, под монастырской стеной. Братья выращивают тысячи саженцев овощей и цветов, часть продают населению. Каждый вырученный рубль – в общую копилку, на реставрацию и ремонт.

 

Когда впереди вечность

В 1996 году комплекс Далматовского монастыря получил статус памятника архитектуры федерального значения. Много времени ушло на демонтаж заводских построек: котельной, водонапорной башни, механосборочного цеха, здания химводоочистки. Один большой храм – в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» – отреставрировали снаружи. А к огромному трехэтажному зданию Успенского собора еще и не приступали.

– Сколько еще лет вы будете ремонтировать монастырь? – спросили мы у игумена Варнавы.

– Всю жизнь. И так он это просто, спокойно сказал. А куда им, собственно, торопиться? Монахи молятся и работают, работают и молятся. Никаких планов не строят, рассчитывают только на Божью помощь.

– Отец Варнава, а можно мы еще с кем-нибудь из братии побеседуем?

– Зачем? – ласково, как маленьким несмышленышам, улыбнулся наместник. – Беседуйте со мной, я все расскажу.

Чуть позже, на городской площади, которая соседствует с монастырем, мы все-таки увидели человека в черном подряснике: он заходил в магазин.

– Еще один монах! Давай дождемся, когда будет выходить из магазина, и сфотографируем! – говорю фотографу Ане. Мы караулили его минут пятнадцать, потом зашли в магазин – монаха нигде не было.

– Наверное, он сбежал от нас по подземному ходу, – вздохнула Аня.

Я все думала, какое бы слово поточнее подобрать, чтобы передать свое впечатление от Далматовского монастыря. Непарадный? Не пафосный? Правильный? Аскетичный? Есть же монастыри пышные, утопающие в красоте, обласканные бизнесом и властями, принимающие миллионы паломников. А есть вот такие – с вековыми трещинами в стене, с почерневшими росписями в храме. И мощи самого преподобного Далмата покоятся в скромной деревянной раке, выкрашенной бордовой краской. Никакого тебе золота и драгоценностей. С другой стороны, сам Далмат и ушел когда-то от всего неважного – в пещеру. Получается все происходит тут, как и задумано?

– Скажите, вы знаете, что это за растение? – пожилой мужчина показал мне на листья, одиноко зеленеющие на холодной весенней грядке.

– Это хоста. Вечнозеленый цветок, – отвечаю. – А вы местный житель?

– Нет, я из Челябинска. Иногда приезжаю сюда. Вот сегодня решил прогуляться по парку. Вы видели, какие дубы посадили монахи? Вот только они очень долго растут. Яблони, вон, вымахали уже, а дубки еще тонкие.

Пожилой любитель природы пошел по своим делам, а я подумала: «А куда им, собственно, торопиться? У них же целая вечность впереди…»

Светлана БАЦАН
Фото сайта Далматовского монастыря

Цитируется по публикации
«Челябинских епархиальных ведомостей»