Охота на кротов

Доказательство измены Родине – адский труд Годом шпионов окрестили спецслужбы СССР и США 1985-й, когда советская разведка в результате предательства ряда работников КГБ понесла значительные потери среди своей агентуры,но одновременно сумела завербовать за океаном высокопоставленных сотрудников американских спецслужб. Об этом, а также о ряде других громких шпионских скандалов рассказывает полковник запаса Управления К (внешней контрразведки) Первого главного управления КГБ СССР Виктор Черкашин. – Виктор Иванович, как вы, очевидец работы спецслужб СССР и США того времени, оцениваете обстановку 1985 года? – Происходящее в нашей стране было тогда воспринято многими, в первую очередь США, как начало ослабления мощи СССР. Хотя никто, в том числе и Рональд Рейган, не предполагал, что всего через шесть лет великая держава распадется. В целом для ПГУ КГБ СССР этот год оказался неудачным. ФБР арестовало сразу несколько ценных источников информации в различных американских спецслужбах – семью шифровальщиков военно-морского флота США Уокеров, Рональда Пелтона из Агентства национальной безопасности, разоблачило сотрудника ЦРУ Эдварда Ли Ховарда. На сторону американских спецслужб перешел руководящий работник ПГУ Виталий Юрченко. Впрочем, разведка КГБ СССР довольно быстро получила возможность не только разобраться в причинах ареста наших агентов, но и выявить в своей среде виновных в этом, более того – вскрыть агентурное проникновение ЦРУ в различные подразделения КГБ, в Главное разведывательное управление Министерства обороны и МИД. – Все эти данные были получены от начальника Советского отдела контрразведки ЦРУ Олдрича Эймса и высокопоставленного сотрудника ФБР Роберта Ханссена? – Да, это давно не секрет. Благодаря Олдричу Эймсу мы смогли разоблачить свыше 20 агентов ЦРУ в различных госструктурах Советского Союза. В том же 1985-м сотрудники нашей контрразведки арестовали семь американских агентов – Валерия Мартынова, Сергея Моторина, Геннадия Сметанина, позднее – Дмитрия Полякова и других. Люди, работавшие в разных госучреждениях СССР, становились легкой добычей для вражеских спецслужб не только из корыстных побуждений, но и из-за потери патриотических убеждений, веры в свою страну. – Какова была в таком случае мотивация к измене Олдрича Эймса и Роберта Ханссена, ведь они являлись хорошими аналитиками и видели, что СССР начал терять свои позиции в мире? – Помимо чисто финансовой заинтересованности, Эймса подтолкнуло к сотрудничеству то, что он расценивал как предательство национальных интересов Америки стремление руководства США представить ослабленный Советский Союз в качестве источника угрозы. Он воспринимал это как попытку получить дополнительное финансирование для Министерства обороны и спецслужб, но не как действия, продиктованные истинными жизненными интересами своего государства. Поверьте, Эймс не был глупцом. Он разбирался в политике и прекрасно понимал, куда идет Америка. – А что вы думаете об Эдварде Ли Ховарде? Многие считают его неудачником, алкоголиком и наркоманом, уволенным из-за этого из восточно-европейского отдела ЦРУ. – О Ли Ховарде я могу судить только по периоду моей работы в США. Его дело действительно не совсем обычно. Как сотрудник Центрального разведывательного управления он готовился для работы в Советском Союзе. Более того, уже обратился в посольство СССР в США с просьбой о предоставлении ему визы на въезд в нашу страну, где должен был работать под дипломатическим прикрытием. Приезд не состоялся. ФБР зафиксировало факт приема им наркотических препаратов, затем прошла информация, что он украл у какой-то дамы в самолете кошелек. На мой взгляд, возможно, находясь в состоянии эйфории, он хотел продемонстрировать свою готовность к работе шпиона. Такое случается даже с людьми с устойчивой психикой. Тем не менее поездку Ховарда в СССР отменили. – Его готовили для работы с Адольфом Толкачевым? – Да. Толкачев числился в закрытом бюро Научно-исследовательского института радиостроения и располагал информацией о переговорных устройствах опознавания «свой-чужой», предназначавшихся для самолетов ВВС СССР. Информация была очень важной, так сказать сверхсекретной. Вообще беспрецедентна сама история, как Толкачев пытался вступить в контакт с американцами. Сначала он подбросил в машину с дипномером американского посольства в Москве записку с информацией о том, что он русский патриот и может способствовать уничтожению советской компартии, поскольку она якобы ведет нашу страну к гибели. Этот вариант не прошел. Повторно Толкачев предпринял попытку вступить в контакт, когда подошел на автозаправке к машине работника ЦРУ и предложил ему сотрудничество. Тот просто сбежал. – Почему они не пошли на контакт с потенциальным агентом? – На территории СССР для работы ЦРУ сложилась в то время не лучшая обстановка. Только что КГБ разоблачил завербованного в Колумбии агента по кличке Трианон – работника МИДа СССР Александра Огородника, покончившего с собой во время ареста. Тогда же в Москве во время тайниковой операции захватили сотрудника ЦРУ Марту Петерсон. Понятно, что все боялись провокаций. Тем не менее резидент ЦРУ в Москве, решительный и весьма смелый человек, рискнул пойти на контакт с Толкачевым. – Которого благодаря Ли Ховарду и арестовали в 1985-м… Виктор Иванович, а вы лично встречались с Ховардом? – Да, в 1986 году, когда вернулся из командировки в США. Ховард, несмотря на все, что с ним произошло, был очень умным человеком и грамотным оперативным работником. Когда американские спецслужбы в 1985-м получили информацию о нем от Виталия Юрченко, ФБР установило за ним наружное наблюдение. Ховард и его жена, тоже весьма опытный разведчик, заметив это, выехали из дома, на перекрестке Ховард выскочил из машины, а жена посадила на первое сиденье манекен. Наружка ничего не заподозрила, и Ховард сумел пересечь границу США с Мексикой, выехать оттуда в Европу, а затем в СССР. – Насколько близко вы были знакомы с Олегом Калугиным, который одним из первых начал открыто говорить о всесилии Второго главного управления КГБ СССР? – Я очень хорошо знал Олега Даниловича, мы с ним учились в Институте иностранных языков КГБ СССР в Ленинграде. С точки зрения эрудированности это был незаурядный человек. Очень активный и успешный оперативный работник, на судьбу которого повлияли два обстоятельства: его взаимоотношения с руководством ПГУ КГБ СССР, в первую очередь с Владимиром Александровичем Крючковым, и эпоха так называемой демократизации советского строя, когда Калугин на почве личной неприязни к руководству комитета перешел в политику и начал разоблачать работу всей структуры спeцслужб, выдавая профессиональные тайны. – Насколько Калугин прав, говоря о том, что труд контрразведчиков был легок и сводился к аресту и задержанию как сотрудников разведок разных стран, так и граждан СССР? Или все же поиск крота – дело нелегкое? – До перехода в разведку я семь лет проработал во Втором главном управлении КГБ СССР, в отделе, занимавшемся противодействием английской разведке на территории нашей страны. О методах, которые используются для разоблачения вражеской агентуры, я хорошо осведомлен. И прекрасно знаю, насколько трудно раскрыть человека, работающего на иностранную разведку, тем более среди своих сослуживцев. За несколько десятков лет контрразведка КГБ обнаружила на основе просчетов в организации шпионской деятельности лишь одного агента – полковника ГРУ Олега Пеньковского. Жена сотрудника консульского отдела посольства Великобритании встречалась с Пеньковским в каких-то магазинах, других людных местах в дневное время. Для работы разведки это примитивно. Вообще сцены, когда сотрудник пересекается с агентом и передает ему чемоданчик с деньгами, а тот незаметно сует в чужой карман конверт с секретными данными, – из художественных фильмов. Личного контакта, как правило, не бывает – материалы закладываются в тайник, место которого подобрано так, чтобы никто из посторонних не смог зафиксировать закладку. И таким же тщательным образом происходит его изъятие. Я уже не говорю об электронных способах связи, при которых разведчику нет необходимости встречаться со своим агентом. Разоблачение – дело сложное, кропотливое и долгое. Как правило, агент разоблачается только другим агентом. – Что происходило после получения данных о том, что такой-то гражданин СССР является агентом ЦРУ США? – Информация, предоставленная нам, скажем, Эймсом, не несла каких-то подробных сведений, он просто сообщал, что человек является агентом ЦРУ. Чтобы привлечь этого гражданина к уголовной ответственности за измену Родине, требовалось получить подтверждающие данные. И это уже относится к разряду «адский труд». – Как же случилось, что генерал ГРУ Дмитрий Поляков смог больше 15 лет работать на ЦРУ США, причем даже после выхода на пенсию, когда стал преподавать в школе разведки? – С Поляковым вопрос сложный. Генерал, резидент спецслужбы СССР в Индии… Первые данные о нем появились в 70-е годы, когда в Соединенных Штатах Америки вышла книга Эдварда Эпстайна «Легенда: секретный мир Ли Харви Освальда», в которой упоминались клички агентов ЦРУ в спецслужбах СССР – Топхед (Поляков) и Федора (сотрудник Нью-Йоркской резидентуры ПГУ КГБ СССР Алексей Кулак). Джеймс Энглтон, руководивший в то время отделом контрразведки ЦРУ, всех, кто по доброй воле хотел сотрудничать со спецслужбами, считал «подставами». Для него и Федора, и Топхед являлись провокаторами, поэтому он и выдал информацию о них Эпстайну. Даже заместителя начальника первого отдела Второго главного управления КГБ ССР майора Юрия Носенко, сбежавшего из Швейцарии в 1964 году в США, Энглтон продержал в одиночной камере, подвергая строгим и интенсивным допросам. Несколько лет Энглтон не верил, что Носенко – не «подстава» КГБ. – Согласны ли вы с мнением вашего коллеги Виктора Ивановича Андрианова относительно того, что в 70-е и 80-е Управление К и вся резидентура ПГУ КГБ СССР просто физически не могли круглосуточно держать под колпаком советскую колонию в Нью-Йорке? – Да, такой тотальный контроль был невозможен и просто бессмыслен. Взять хотя бы посольство СССР в Вашингтоне. Строительство жилого комплекса для советских дипломатических работников завершилось только в 1979 году. До этого около сотни официальных сотрудников посольства со своими семьями были расселены в разных районах этого большого города. Установить слежку за каждым – немыслимое дело. Контролировал советскую колонию Пятый отдел управления внешней контрразведки. За нестандартным поведением сотрудников, если кто-то из них, к примеру, приходил на работу пьяным, ругался с женой или выезжал в город с неизвестными целями, следил офицер безопасности. – Насколько был прав сын советского дипломата и перебежчика Аркадия Шевченко Геннадий, заявив о том, что если бы его отец прибыл в Москву в 1978 году для получения замечания от Андрея Громыко за злоупотребление спиртными напитками, тогда бы у резидента ПГУ КГБ СССР в Нью-Йорке Юрия Дроздова не было доказательств об измене? – Документальных свидетельств у Дроздова на тот период не было по той причине, что доказательства вербовки спецслужбами США заместителя Генерального секретаря ООН Аркадия Шевченко можно было получить только из ФБР. Остальная информация носила оперативный характер. Все время пребывания в США Шевченко оставался на виду. Его увлечения и пристрастия определенного рода были известны нашим сотрудникам. Знали работники советской разведки в Нью-Йорке и об интересе к Шевченко со стороны спецслужб США. Разумеется, о факте его вербовки и встречах с представителями американских спецслужб на конспиративных квартирах, когда он передавал им информацию, до определенного момента никто не знал. – Поясните, пожалуйста, Виктор Иванович, как могли проходить встречи Шевченко с его кураторами из ФБР? – Встречи на конспиративных квартирах были устроены так, чтобы о них знали как можно меньше посторонних. Но информация о том, что у Аркадия Шевченко что-то неблагополучно и что, возможно, вокруг него активно работают спецслужбы США, у сотрудников советской разведки имелась, и резидент ПГУ КГБ СССР в Нью-Йорке Юрий Иванович Дроздов ею располагал. С тем, чтобы разобраться во всем, что происходило вокруг Шевченко, в США из Москвы приезжал специальный работник КГБ СССР. Видимо, его приезд оказался не совсем удачно организован и смог насторожить не столько самого Аркадия Шевченко, сколько сотрудников ФБР, которые дали команду уходить. Только в 1985 году у ПГУ КГБ СССР появилась возможность получить достоверную документальную информацию относительно того, как Аркадий Шевченко добровольно стал сотрудничать со спецслужбами США. Насколько я помню, с Шевченко от ЦРУ работал Олдрич Эймс. – Как вы прокомментируете слова Геннадия Шевченко о том, что из-за Эймса расстреляли двенадцать советских граждан, а из-за его отца физически не пострадал ни один человек – ни в США, ни в СССР? – Последствия предательства своей страны отдельными лицами могут быть разными. Разным в зависимости от тяжести этих последствий может быть и наказание за измену родине. Но сущность содеянного от этого не меняется: деятельность в ущерб интересам своей страны – предательство.