Фронтовые письма моего деда (часть 2)

6 августа 1942 года Дорогая Лида! Наконец-то получил письмо. Письмо, которое меня успокоило. Доволен, что мои предположения в отношении причины задержки не оправдались. Я много за это время передумал. Все же я хочу тебе откровенно признаться, о чем я думаю. Не знаю, чем объяснить, что между нами есть какая-то грань, которую мы еще не пересекли. Я хочу задать тебе вопрос. Постарайся на него ответить. В своем письме ты пишешь, что чувствуешь себя виноватой в длительной задержке письма. Неужели только одно сомнение в моем адресе заставило тебя прекратить мне писать? А если бы я был ранен, и ранен тяжело, что не мог самостоятельно написать тебе? Значит, ты ограничилась бы тем, что ждала от меня писем? Знаешь ли ты, что кроме физической боли добавились бы душевные страдания, которые для меня страшнее любой раны. Судьба пока милостива по отношению ко мне, но каждый день, час может случиться несчастье. Не в обиду тебе сказано, но я могу привести ряд примеров, когда о любимом человеке проявлялась забота. Жена, мать или отец не ограничивались личными письмами, пытаясь узнать судьбу близкого человека, они писали, телеграфировали в часть, с тем чтобы что-нибудь узнать. Ты не получала от меня длительное время писем, почему ты проявила такую беспечность в отношении того, чтобы узнать мою судьбу? Я знаю, ты думала обо мне, нервничала, потому что я все же являюсь отцом двоих детей и твоим мужем, но в моей голове не укладывается, и я никак не могу примириться с твоим доводом задержки писем. Почему ты не задала мне вопроса о причине задержки? 2Лида! Ты меня знаешь (правда, еще не совсем понимаешь), знаешь, что я никогда не жаловался тебе на свою судьбу. Даже в самых небольших неприятностях я старался представить тебе все в таком объяснении, чтобы щадить твое самолюбие и здоровье. Ты же знаешь, что я люблю тебя, знаешь, какую любовь я проявляю к нашим ребятам, - пренебрегать этим нельзя. Я не требую у тебя жалости ко мне. Жалость и искренняя любовь две противоположные вещи, но только последнее порождает первое. Не думай, что я настолько отупел, что потерял все человеческие чувства. Законы войны суровы. Знаешь, Лида, я очень люблю свою Родину и никак не могу примириться с мыслью, что мы будем побеждены. Не хочу тебе хвастаться, но я не трус (про меня и двух товарищей написали во фронтовой газете «Сталинская правда»), а потому ты за меня краснеть не будешь. Я еще молод, хочу жить, хочу и мечтаю увидеть вас всех, но судьба моя неизвестна. (Пишу тебе, а над головой летят снаряды.) Мои прежние письма и это письмо должны оставить у тебя в памяти какой-то след. Я хочу, чтобы ты вспоминала обо мне только хорошее. Не обижайся на упреки, какие я тебе написал. Ты должна понять, что только человек без души и неискренне любящий мог промолчать о том, о чем я тебе написал. В свою очередь, я также хочу уточнить твое отношение ко мне. Я же от тебя не хочу скрывать ничего. Мечтаю, чтобы грани, которая между нами есть, не было. Хочу, чтобы ты была со мной искренним и очень близким человеком. Милая Лида! Очень доволен за ребят. Твое описание Наташи приводит меня в восторг. К сожалению, ты слишком холодно отзываешься о Володе. Лида, ты должна понять, что в его поведении, характере виноваты мы с тобой вдвоем. Ему в будущем будет тяжелее, чем Наташе. Любовь к ребенку не объясняется только тем, что о нем заботятся, т.е. он одет, обут, сыт. Ему необходима ласка. Справедливая ласка, в которой бы он не видел различие отношения. Уверяю тебя, он будет гораздо лучше, если ты изменишь к нему отношение. У матери вообще дети должны быть одинаковы. Я рад, что с питанием у вас дела обстоят хорошо. Немцы не имеют никакого успеха. Мне служить легко. Бойцы меня уважают, ухаживают. Я уверен в том, что никто из них не подведет в бою. Если придется погибать, то погибать всем вместе. Пиши мне, как живут все наши. Как здоровье дедушки, бабушки? Как обстоят дела у Коли, что пишет Костя? Как живут Соня с Алексеем Васильевичем? Передавай привет Вере и вообще всем родным. Надеюсь, что мою просьбу ты выполнишь так, как я просил, т.е. не только пришлешь фотографию ребят, но и снимешься вместе с ними. Это я прошу тебя сделать обязательно. Володе скажи, чтобы он написал мне письмо. Как только выберу время, так напишу ему отдельно. На этом письмо заканчиваю. Не требую от тебя немедленного ответа. Прежде чем написать, подумай, что и о чем мне писать. Желаю вам всем здоровья. Обнимаю и крепко-крепко целую. Твой Вася 17 августа 1942 г. Здравствуй, моя дорогая, милая Лида! Чем же объяснить твое долгое молчание? Неужели дома произошло что-нибудь плохое, что ты не решаешься мне сообщить? Нужно прямо тебе сознаться: я очень обижен на тебя. Товарищи мои почти все регулярно получают письма, а я уже месяц не имею известий ни от тебя, ни от мамы. Неужели вы не поймете, как мне тяжело? Обижаться на меня не за что. Я, как только позволяет время, так и пишу, а если и задержу с ответом, так ты сама должна понимать, где я нахожусь. Я сообщал тебе, что непрерывно нахожусь в боях. Самохвальством я заниматься не могу, но тебе за меня краснеть не придется. Родину я защищаю добросовестно. На том участке, где действует наша часть, дела обстоят хорошо. Фрица мы бьем хорошо, и он не очень сует нос к нам. У нас нет наступления, наоборот, мы тесним его с нашей земли. Настроение у бойцов хорошее. (Нрзб) Южного фронта, где наша Красная армия вынуждена была отступать. Мы все надеемся на скорый перелом и тогда погоним так немцев, что им будет тошно. Обо мне ты не беспокойся. Мое самочувствие хорошее, если не считать, что ты заставляешь меня волноваться, потому что не пишешь. Питаюсь я хорошо, гораздо лучше, чем за последнее время в гражданстве. На здоровье тоже обижаться не могу. Есть, конечно, кое-какие неприятности, но они вызываются условиями фронта. О себе описал все, надеюсь, что ты за меня будешь спокойна. Товарищи по службе у меня хорошие, взаимоотношения с ними также. Бойцы, которыми мне в настоящее время приходится командовать, также уважают меня, и поэтому мне легко переносить те трудности, которые встречаются. Лида, числа 14-го или 15-го я послал тебе 500 руб. Днями вышлю еще. Как только представится возможность, так вышлю аттестат. Деньги мне абсолютно не нужны, ибо на фронте на них негде купить, а потому рублей 700-800 я буду высылать тебе ежемесячно. Пиши мне, как вы живете. Как самочувствие Наташи, Володи, твое, дедушки, бабушки, Коли? Как живут Соня с Алексеем Васильевичем и вообще обо всем. Надеюсь, что ты получила письмо, которое я послал числа 11-12-го. В этом письме под влиянием настроения я написал тебе, что меня беспокоит. Надеюсь, что ты не обиделась на меня за это письмо. Если я ошибаюсь, то ты меня извини. Милая Лида, если бы ты знала, как я беспокоюсь о вас. Особенно меня беспокоит, как вы там питаетесь. Я знаю, вся тяжесть воспитания ребят легла на тебя, но ты не должна падать духом, наоборот, бодрое настроение позволит легче перенести все тяжести. За твое поведение в отношении меня я спокоен. Ты, конечно, не удивляйся на последнюю фразу. Я совершенно не хочу подозревать тебя в чем-то плохом, просто среди нас иногда проскальзывают коллективные воспоминания о семье и невольно некоторые из них с большим сомнением относятся к поведению своих жен. У нас на фронте нет просьб, а есть приказы, которые, какие бы трудности ни представляли, обязательны к исполнению.3 Очень жаль, что я не могу тебе приказать, но все же сделаю попытку. Приказ будет состоять в следующем: что бы тебе ни стоило, сколько бы ни пришлось потратить времени, но ты должна прислать мне фотографию детей и себя. Обратись за содействием к Алексею Васильевичу, думаю, что это можно сделать. С твоей и Володиной фотографией мне пришлось расстаться. Это произошло не по моей вине. Опишу тебе этот случай. Один раз над расположением нашей батареи появились вражеские самолеты. Как они нас заметили, не знаю, но несколько бомб упало. У нас трех человек ранило, одного убило. Мой вещевой мешок также пострадал. Вещи были разбросаны. И мои товарищи удивлялись на меня, когда я, не обращая внимания на опасность, искал книгу, где хранилась ваша фотография. Из этого случая тебе станет ясно, как она была ценна для меня. Надеюсь, что мой «приказ» ты выполнишь. Милая Лида, чтобы я имел возможность писать тебе чаще, пришли мне бандеролью немного конвертов и бумаги. В остальном я абсолютно не имею недостатка. Мне всего хватает. Напиши мне, получаешь ли письма из Москвы. Что они пишут? Как они живут? Что пишет Коля? И вообще постарайся написать больше обо всем и главное – как можно быстрее пришли мне фотографии. Может быть, я напрасно предъявляю к вам претензии в том, что вы мне не пишете. Может быть, в этом виновата почта? В письме ты мне сообщи, когда написала последнее письмо. Лида, очень тебя прошу, пиши мне как можно чаще, если время позволяет, что через день. Учти, если ты этого не сделаешь, то я также редко буду писать. Желаю вам всего хорошего в вашей жизни. Целую и обнимаю вас всех крепко-крепко. Твой Вася Предвоенная фотография деда Василия Михайловича с сыном Владимиром 24 августа 1942 г. 1Здравствуй, дорогая Лида! Пишу тебе уже пятое письмо, а от тебя получить потерял всякую надежду. Чем же объяснить твое долгое молчание? Мне трудно передать тебе, как я переживаю. У меня сложилось определенное мнение, что дома у нас что-нибудь случилось. Я никак не могу примириться с мыслью, что задержка писем происходит по вине почты. Если бы я был уверен, что дома обстоит все благополучно и задержка писем происходит по твоей вине, я бы бросил тебе обидный упрек. Я далек от мысли подозревать тебя в чем-то плохом. Уверен, что причина задержки писем совершенно другая, но уверяю тебя в том, что у меня хватит мужества перенести любое твое сообщение, как бы мне тяжело ни было. Когда мои товарищи интересуются о моей семье или же мы делимся воспоминаниями о мирной жизни, сколько хорошего о тебе и ребятах им только не расскажешь. На вопрос, получаю ли из дома письма, как обстоят дома дела, не знаю, что отвечать. Чувствуешь как-то неловко себя. Мало того, на душе становится тяжело-тяжело и больно, что тебя забыли. Неужели я чем-нибудь заслужил, что меня такое длительное время не считают нужным поставить в известность? Милая Лида! Может быть, ты была больна? Может быть, в настоящее время болеешь? Тогда кто-нибудь из родных написал бы мне письмо. Я не пишу тебе о болезни ребят или же кого-нибудь другого. Знаю, что ты сообщила бы мне об этом. Не нужно забывать, что мы здесь на фронте вполне сознаем, как трудно приходится вам в тылу. Если сравнивать тебя и меня, то я могу смело сказать, что тебе приходится тяжелей. Но требование, какое предъявляется мне Родиной, я честно и добросовестно выполняю. Тебе за меня краснеть не придется. Меня всем обеспечивают. Вам же приходится думать о себе, о детях и обеспечивать нас всем необходимым. Я очень ценю труд тыла и сознаю, какие тяготы войны ложатся на ваши плечи. Питаемся мы гораздо лучше, чем вы. Иногда получаем печенье. Когда я его кушаю, то невольно вспоминаю ребят. Я с удовольствием отказался бы от этой роскоши, с тем чтобы это доставалось нашим детям. Милая Лида, учти, что я почти непрерывно нахожусь в боях. Не исключена возможность, что со мной случится несчастье. Мне гораздо легче будет все переносить, если я буду спокоен за вас. Очень прошу, пиши мне чаще и больше. Не ограничивайся одними сухими сообщениями. Подробнее напиши о себе. Я хочу знать твое настроение и мысли. Как здоровье Наташи, твое, Володи, бабушки, Коли? Как они живут? Что пишет Костя? Как живут Соня с Алексеем Васильевичем? Поступает ли Володя в школу? Если это так, я его поздравляю. Ты постарайся внушить ему серьезность этого дела. Ведь он скоро у тебя будет небольшим помощником. Не забывай напоминать ребятам про меня, а то я приеду, а они меня и знать как следует не будут. У тебя вообще должно быть очень много тем для писем, сообщать их не буду, надеюсь, что ты сама догадаешься, о чем мне писать, с тем чтобы я имел удовольствие их читать. Сообщаю: из Москвы получил письмо. Пишет Маня. Дома все обстоит благополучно. Сейчас в Москве очень спокойно. С питанием стало легче. Вера с ребятами приехала в Москву. Ее не прописывают, карточки не дают. Маня затрудняется написать о том, как они живут. Заставляют маму только лишний раз расстраиваться и помогать им, ты сама знаешь – маме нечем! Сергей по-прежнему работает в Москве, и жаловаться и обвинять кого-то им не приходится. Остальные живут по-прежнему. Милая Лида! Хотел одновременно с этим письмом послать тебе денежный перевод, но нет бланка. Как только достану, так вышлю. За меня ты не беспокойся. Чувствую себя прекрасно. Здоровье мое хорошее. Если бы не забота и дума про вас, то все обстояло бы прекрасно. На этом письмо заканчиваю. Писать больше не буду до тех пор, пока не получу от тебя письма. Очень прошу, пришли мне, что я тебя просил, т.е. фотокарточки. Обнимаю и крепко-крепко целую всех. Твой Вася 8 октября 1942 г. Здравствуй, моя дорогая Лида! Прости, что задержал с письмом. Обижаться на меня за это не нужно. Ты же сама отлично знаешь, как мне позволяет время, то я пишу часто. Не знаю, что за причина у тебя, я уже давно не получал от тебя писем. Последнее письмо получил от 21 сентября. Постараюсь на него тебе ответить. Прежде всего очень жаль, что ты меня плохо поняла. Неужели ты думаешь, что я преследовал цель обидеть тебя? Тебе стало обидно до слез, когда ты прочитала мое письмо. Да. У меня хватает мужества сознаться даже в том, что я тебя не совсем хорошо понимаю. Мои надежды в отношении твоего ответа не оправдались. Ты считаешь меня виноватым в том, что я задал тебе несколько вопросов, а также привел ряд примеров. Возможно, я не прав. Если мне не изменяет память, то в своих последних письмах я не затрагивал вопрос наших взаимоотношений в прошлом. Не бросил тебе ни одного упрека, а, напротив, вспоминал нашу жизнь только с хорошей стороны. Чем я заслужил, что ты напомнила мне мои слова, - не знаю. Я не стану писать тебе, что я думаю и переживаю, прочитав твое письмо. Боюсь тебя обидеть. Вообще нам придется переменить стиль письма. Давай на будущее не ставить друг другу… Ссориться нам незачем. Свою вину я признал. Возможно, ты согласишься, что была не совсем права. Живу я по-прежнему. Последнее время был занят и не мог выбрать время написать тебе. Настроение мое не блестяще. Откровенно признаться, очень скучаю о доме. Ты же очень редко пишешь. Из Москвы также давно нет писем. Вообще нужно заметить – если сам не проявишь в этой области инициативу, то лишнего письма получить не придется. Жду с нетерпением, когда ты исполнишь мою просьбу. Возможно, ты настолько занята, что не можешь выбрать свободной минуты, чтобы сфотографироваться. Но я тебя еще раз прошу. Ты же должна понять, что это… 18 октября 1942 года Добрый день, дорогая Лида! Я потерял надежду получить от тебя письмо. Что за причина, что тебе мешает написать мне письмо – я не знаю. Ты, конечно, сама обижаешься на меня за то, что я редко пишу, но у меня гораздо меньше свободного времени, чем у тебя. Я по-прежнему жив и здоров. Чувствую себя хорошо. Если бы не отсутствие от тебя писем, то вообще настроение было бы хорошее. Обидно, что некоторые товарищи получают письма, а я, как на грех, только жду и все мои ожидания остаются напрасными. Очень скучно. Часто вспоминаю всех. Последнее время снитесь во сне. Сейчас находимся на правом берегу Днепра, гоним немцев все дальше и дальше, и я надеюсь, в недалеком будущем разгромим врага и вернемся все домой. Поздравляю всех с праздником 7 Ноября. Пишите чаще письма. Остаюсь жив и здоров и желаю вам того же. Обнимаю и целую всех крепко. Вася. Очень спешу. Брат бабушки Константин Васильевич Емельянов, тоже воевал 4 ноября 1942 года Милая Лида! После длительного перерыва получил от тебя сразу два письма. 1 ноября я писал тебе, где сообщал, почему так долго не было от меня писем. Очень доволен, что дома у вас дела обстоят благополучно. Я немного обижен на тебя, что 4ты можешь предполагать, что я могу обижаться на вас за то, что вы не присылаете мне посылку. Глупая (ты, конечно, не обижайся, что я тебя так называю), неужели ты думаешь, что я не понимаю ваше положение? Если бы я получил что-нибудь от вас, то за это бы только обижался. Я отлично понимаю, как трудно вам жить. Что я у тебя прошу, это меньше обо мне беспокоиться. Поверь, мне всего хватает. Лучший подарок от тебя – это частые письма и, если можно, ваши фотографии, с тем чтобы я имел возможность посмотреть на дорогие мне лица. Твое описание Наташи, Володи и себя немного успокаивает и радует меня, но мне хочется всегда иметь перед глазами ваши лица. Я писал тебе, какие изменения произошли со мною. Нужно прямо сказать, что опасности я теперь подвергаюсь гораздо меньше. Положение мое пока остается неопределенным. Дорогая Лида! Возможно, с моей стороны помощь вам будет временно задержана, но ты не обижайся. Как только будет возможность, а я надеюсь, что она скоро будет, так я постараюсь вам помогать. К зиме мы вполне подготовлены. Одет я тепло. Сытно. Только очень-очень скучаю о всех.5 Очень скучаю о работе. Хочу написать Невскому, чтобы он выслал мне из института кое-какие материалы. Постараюсь на фронте заняться делом. Этим я думаю принести пользу своей Родине. Лида! Между прочим я писал тебе о том, чтобы ты выслала мне ножей и еще кое-что. Знаю, если это представляет хоть малейшую трудность, то ты можешь воздержаться это делать. Дни текут очень быстро. 7Уже девятый месяц, как я уехал из дома. За это время произошло очень много перемен. Изменился и я, но не думай, что в худшую сторону. Нет. Мне кажется, все, что у меня было, то и осталось. Прибавилось лишь только то, что я лучше узнал людей. Многое понял в жизни, что до этого оставалось непонятым. Узнал и понял, что такое лишения. Я не обижаюсь на судьбу. Отлично понимаю, чем все это вызвано, и как всякий живой человек мечтаю вернуться с победою домой и снова в кругу своей семьи продолжить жить. Хотя у нас и были иногда неполадки, но в целом жизнь наша была неплохой. …ты обижаться на меня не будешь, а если бы я вернулся, то я уверен, что мы зажили бы гораздо лучше. У меня почему-то большая тревога за вас, сумеете ли вы перенести все тягости войны. Сама не теряй присутствия бодрости. Я, конечно, уверен, что ты все отдала семье. Знаю, что лишаешь себя многого ради ребят, но ты должна думать и о себе. От твоего здоровья зависит их судьба. Ты должна беречь себя ради них. Никто не знает, что в будущем ожидает нас. Возможны еще большие лишения, а они, я знаю, будут, и потому ты будь энергичней. Устраивай жизнь согласно условиям. Приспосабливайся к жизни. Самое основное – не впадай в панику. Надеяться не на кого. …зависит больше своею судьбой. Я знаю, что ты и без моих советов все отлично понимаешь, но все же лишний раз я хочу тебе напомнить. Праздники прошли спокойно. Ограничились одними воспоминаниями о том, как встречали их до войны. Пиши мне, как вы провели их. В настоящее время у нас на фронте затишье. Активных действий нет. Враг успеха никакого не имеет. Думаю, ему не по душе придется наша русская зима и… больше будет чувствовать неприятности. Ну, Лида, на этом письмо заканчиваю. Пиши чаще обо всем. 8Твои воспоминания о моих проводах и их сравнение с проводами Алексея Васильевича напрасны. Я не мог, да и не имел права требовать от тебя больше. Знаю, если бы была возможность, то для меня также было бы сделано все возможное. Обижаться я и не думал, наоборот, сам чувствовал себя в чем-то виноватым. …в жизни. Не забывай меня. Пиши чаще и больше. Уж очень коротки и сухи твои письма. Не ссылайся на мой характер и «воспитание». Будь просто немного ответственней и искренней, а ты гораздо… слов, о чем мне писать. Обнимаю и крепко-крепко целую всех. Твой Вася. Еще раз: пиши чаще. Не обращай внимания, если с моей стороны бывают задержки. Адрес мой новый 151-я полевая почта, часть 472. Еще раз целую. Вася 16 декабря 1942 г. Милая моя Лидуша! Выбрал свободную минуту и решил написать тебе письмо. Я знаю, что желания гораздо чаще получать от меня письма за последнее время возросли. Это я объясняю активными действиями наших войск, а так как ты не знаешь, где я нахожусь, то ты можешь предполагать, что я подвергаюсь большой опасности. Я могу тебя успокоить. Я по-прежнему чувствую себя хорошо. Ни в чем абсолютно не нуждаюсь. В моей жизни есть некоторые моменты, которые делают мою жизнь не однообразной. 6Я не могу сидеть без дела. Желание оказать больше пользы своей Родине заставляет меня на фронте применять свои знания. Возможно, в моей жизни в скором времени произойдет перемена. Сегодня я получил письмо, в котором мне сообщили приятную новость. Я не собираюсь сообщать тебе, что я предложил, это тебе будет непонятным, но в этом письме мне сообщили, что о моем предложении сообщили начальнику политотдела армии и командованию. Завтра я жду спец. корреспондента, который приезжает в нашу часть для разговора со мною. Я не знаю, во что выльется вся эта история, но она не должна остаться без следа. Я совершенно не желаю тебя обнадеживать, время покажет, как будет обстоять дело, поэтому ты особенно не придавай моему письму значения. Я знаю, что разжег твое любопытство, а поэтому буду стараться чаще писать тебе письма, а следовательно, ты будешь в курсе всех событий. Поздравляю вас с наступающим Новым годом. Вторую встречу нам приходится проводить отдельно. Год прошел незаметно. У меня в памяти еще ярко сохранились воспоминания о причинах, не позволяющих встретить 1942 год с вами. В основном виновником была война, теперь же исключительно она. Надеюсь, встречу 1944 года мы проведем вместе и в мирной обстановке. 12-го получил из Москвы посылку и небольшое письмо. Я им тоже благодарен за то внимание, которое они мне оказывают. Прислали папирос, ручку с вечным пером, зубной порошок, немного вина, т.е. то, что я их просил. Ты, вероятно, полагаешь, что я обижаюсь на тебя за то, что ты не можешь прислать мне посылку. Я очень прошу тебя не делать этого. Я отлично понимаю, с чем это связано, причем я абсолютно ни в чем не нуждаюсь. Я пишу это тебе вполне искренне, и ты не вздумай не только прислать, но и извиняться передо мною, что не можешь этого сделать. В этом я буду уверен, что ты еще не совсем хорошо меня знаешь. Что я могу тебя просить и что мне будет лучше всякой посылки – это частые письма от тебя. Они приносят мне большое удовольствие и позволяют хоть в письмах быть вместе с вами. Остаюсь жив, здоров. Пиши письма подробней и чаще. Больше про Наташу, Володю и себя. Как живут все наши и вообще обо всем. Обнимаю и крепко-крепко целую всех. Твой Вася. 3 марта 1944 г. Моя милая, дорогая Лида! После вынужденного долгого молчания имею возможность написать тебе письмо. Поверь, последнее время почти все время находились в движении и боях. В настоящее время нам предоставили отдых. Сколько времени он продлится, не знаю. Длительное пребывание на фронте, причем почти все время находясь вблизи противника, делает жизнь в неглубоком тылу какой-то странной. Многое кажется непонятным, от многого отвык. Тебе трудно представить, какое удовольствие получает человек спать в тепле, особенно если имеет возможность раздеться и разуться. Баня есть, одно из лучших удовольствий, и чистое белье – роскошь. Наблюдение за жизнью людей в тылу, а особенно за взаимоотношениями мужчин и женщин, наводит часто на грустные размышления. Я не собираюсь осуждать или критиковать людей – знаю, что в большинстве люди питают только животные чувства, но несерьезность, с которой часто люди относятся к этому вопросу, меня возмущает. Милая Лида! Не обижайся на то, что я тебе об этом пишу. Не делай предположения, что я допускаю себе мысли о твоем несерьезном поведении. Если бы ты и семья не были для меня дороги, то я вообще мало обращал на это внимание. Часто помимо моей воли, а особенно когда я не имею возможности получать от тебя долго писем, мое воображение рисует самые мрачные картинки. Тогда я на тебя очень обижен и мне становится очень и очень обидно за твое невнимательное отношение ко мне. Возможно, ты в свою очередь обижена за то, что я редко пишу, но ты должна мне поверить, что в большинстве случаев это не зависит от меня. Иногда долгое твое молчание заставляет меня более равнодушно относиться к своим обязанностям, настроение становится скверным – отпадает всякая охота писать. Немного о своей жизни. Я по-прежнему жив, здоров. Настроение неплохое. Последнее время пришлось много пережить, как морально, так и физически. Подвергался большим опасностям, но судьба пока милостива. Командир полка представил меня к награде – ордену Красного Знамени, так что тебе за меня краснеть не придется. Многое в моей жизни для тебя останется непонятным. Возможно, я когда-нибудь тебе объясню, и ты тогда поймешь. Сознание долга перед Родиной заставляет мириться со всеми трудностями, какие приходится испытывать, но я не теряю надежды встретиться с вами, и это будет один из счастливейших дней в моей жизни. Последнее письмо от тебя и Володи получил в 20-х числах января. С тех пор ни одного письма ни от вас, ни из Москвы. Кто, где и как живет, не знаю. Очень скучаю о Наташе, Володе, о тебе, конечно, и часто вспоминаю бабушку с дедушкой. Я многим им обязан, ибо вся трудность воспитания легла на тебя и на них. Не считай за излишний труд – пиши чаще и больше. Я делаю предположение, что осталось недолго до того времени, когда мы будем иметь возможность встретиться, и если все будет благополучно, то будем жить по-прежнему, но я уверен, что гораздо лучше, дружнее, и будем ценить друг друга больше. Пиши мне о своем настроении, образе жизни и вообще обо всем. Больше пиши про детей. Обнимаю и крепко-крепко целую всех. Твой Вася 3 апреля 1944 г. Милая Лида! Тебе, может быть, покажется странным, но для меня представляется трудом написать тебе письмо. Сказать о том, что я занят и у меня не хватает сейчас времени, я не могу. Объясняется это исключительно тем, что я в течение почти трех месяцев не получаю от тебя писем. Если бы ты могла представить себе мое настроение, то уверяю тебя, что ты лишний раз не задержала бы писать мне. Для меня тяжело и обидно, и в то же время я не могу обвинять тебя, что ты являешься сама причиной задержки. Если бы я в спокойной обстановке получал регулярно письма, то для меня была бы вполне объяснима задержка, ибо частые переброски с одного участка фронта на другой задерживают нормальную доставку почты. Надеюсь, память тебе не изменяет. Когда-то ты мне писала, что мои письма доставляют тебе не только радость, но ты их с удовольствием читаешь. Как трудно иногда доставить это удовольствие, особенно когда не получаешь писем длительное время. Ты для меня достаточно близкий человек, а поэтому ограничиваться сухим и официальным письмом – значит показать свое безразличие к тебе. Писать лишний раз о своих чувствах, догадках, нелепых предположениях – глупо. Война и так достаточно играет на нервах, поэтому ты должна это учитывать. Поверь, для меня каждое твое письмо, какого бы оно ни было содержания, представляет большую ценность. Я отлично знаю твой характер, привычки, знаю твое отношение ко мне в прошлом, не забыл выражение твоих личных чувств ко мне, а потому твои письма я расцениваю по-своему. Для постороннего человека они могут показаться слишком однообразными и, может быть, официальными, для меня же – нет. Война – это институт жизни. Раньше я мало разбирался в психологии людей. Наряду с честными людьми встречаешь плохих, а иногда и прохвостов. Видишь жизнь с плохой стороны. Убеждаешься в том, о чем до войны не имел представления, а если и имел, то не в таких масштабах. Окончив такой «институт», человек всегда без ошибки может определить честность и искренность друга. Мне очень нравится одна песенка, и я ее часто мурлычу. Содержание ее такое: Есть карточка твоя, Так, значит, мы всегда с тобой, Моя любимая. Товарищи иногда подтрунивают, но потом, конечно, и успокаивают. Особых изменений у меня пока нет. Я по-прежнему жив-здоров. Очень часто вас всех вспоминаю. От Володи жду отдельного письма. Поздравляю его с днем рождения. Мысленно я его никак не могу представить. По-прежнему он мне кажется моим маленьким сынком, с которым я должен пойти в магазин купить ему игрушку, а если книгу, то обязательно с картинками. Вероятно, для меня, если я вернусь, первое время нужно будет спрашивать у тебя, что его интересует. Наташа вообще для меня загадка. Хотя ты о ней пишешь всегда в лучшую сторону, чем о Володе, но я о ней не имею представления. Я помню ее еще беспомощной дочуркой, за которую, кроме беспокойства (о том, что ей нечего кушать в период войны), она мне ничего не доставляла. Я ее любил по-своему, но в этой любви было больше жалости к ней. Ты ею восхищаешься, и поэтому ты бы сделала для меня неоценимое удовольствие, если бы смогла сфотографироваться с детьми и прислать мне карточку. Не обижайся на прошлые письма. Ни одно мое письмо не преследует цели обидеть тебя, а если я чем тебя и обижал, то ты должна понять6 я живой человек и имею чувства. Прошу тебя, пиши мне чаще и больше. Мне кажется, что ждать осталось недолго. Третий год я на фронте, но они мне показались вечностью. Настроение в армии и в народе хорошее. Старую границу я давно перешел, надеюсь, что в скором времени не только освободим нашу Родину, но и разобьем врага, а тогда заживем гораздо лучше, чем жили раньше. Поздравляю всех с 1 Мая. Желаю всем всего наилучшего. Обнимаю и целую крепко-крепко всех. Твой Вася 5 июня 1944 г. Милая Лида! Заранее уверен в том, что ты опять обижаешься на меня за мое долгое молчание. К сожалению, были причины, не позволяющие мне написать раньше. Очень и очень тебе благодарен за фотографию. Если бы ты предположила, сколько радости доставила она мне. Мне порой кажется, что я стал ближе к вам. Всматриваясь в дорогие для меня черты, я переношусь мысленно в прошлое, и вместе с радостными воспоминаниями о прошлом мечтаешь о хорошем будущем. Долг и совесть перед Родиной заставляет меня со многим мириться, но если бы ты знала, как иногда становится скучно, тяжело-тяжело, не физически, а морально. Не думай, что это объясняется пребыванием на фронте. Нет чувства боязни – атрофировалось. Мне, пробывшему третий год на фронте, многое стало безразлично. Тяжело становится оттого, что очень скучаешь. Нет никаких перспектив на скорую встречу. Приходится свои личные интересы отложить на задний план. Читая последние твои письма, которые, несмотря ни на что, были очень коротки и сухи, я убедился в том, что тебе тоже тяжело ждать меня. Правда, ты обещаешь дождаться, что меня, конечно, очень радует, но в то же время меня волнуют условия вашей материальной жизни, от которой, я знаю, может изменяться твое настроение. Не удивляйся на последние слова, а самое главное – не обижайся. У меня, конечно, нет абсолютно никаких прав подозревать тебя в чем-то плохом, но, к сожалению, сама жизнь, ее суровые законы заставляют меня думать не то, что я хотел бы. На фотографии ты выглядишь такой же милой, хорошей, как и была. Так же проста и приятна твоя чуть заметная улыбка. Володя также изменился. Чувствую, что вырос. Наташа – эта черноглазая дочурка приводит меня в восторг. Не ревнуйте с Володей, но я на нее засматриваюсь гораздо больше, чем на вас. Возможно, это объясняется тем, что ваши образы не изгладились из моей памяти, а Наташу я видел меньше всех. Общее впечатление вы все создаете хорошее. Беспокоюсь за судьбу Коли. Неужели он до сего времени ничего не сообщил вам о себе? Напиши мне его адрес и, если знаешь, последнее место пребывания. Из Москвы письма получаю редко. Прости, что приходится заканчивать письмо. Очень спешу. Постараюсь днями написать подробнее. Письмо прервал. Обнимаю и целую всех крепко-крепко. Твой Вася 4 июля 1944 г. Дорогая Лида! Возможно, ты опять в недоумении за мое молчание. К сожалению, я не имел возможности написать тебе раньше. Объясняется это тем, что я не совсем хорошо себя чувствовал. Ты, конечно, не беспокойся. Сейчас я чувствую себя хорошо, а поэтому спешу ответить на твои письма, которые кроме удовольствия заставили забыть те упреки, какие писала раньше. Не думай, что я хочу лишний раз напомнить тебе о чем-то. Наоборот, теперь я чувствую себя вполне спокойно и рад за то, что ты продолжаешь и остаешься такой же милой, хорошей и в то же время заботливой мамашей. Я тебя понимаю. Чувствовать постоянную зависимость тяжело, но поверь, Лида: я буду благодарен всю жизнь твоим родителям за то, что они помогли сохранить для меня семью, и надеюсь, в долгу перед ними не останусь. Мне жаль тебя, что тебе приходится так много работать и переживать. Я тебя вполне искренне прошу беречь себя, ибо твое здоровье важно для ребят. Радуюсь за то, что у тебя такие хорошие мечты на будущее. Я хотя и подвергаюсь опасностям, но никогда не допускаю мысли, что со мною может что-нибудь случиться. Хотя я и думаю, что у меня есть семья, но я никогда не был и не буду трусом и тебе за меня краснеть не придется. События и успехи последних дней очень радуют. Кажется, недалек тот день, когда мечты будут реальностью. О! Если бы ты знала, о чем и сколько на фронте приходится мечтать. Мечты эти разнообразны. Основная мечта – это поскорее победить врага. Часто рисуем себе картину возвращения домой, встречу со всеми, и тогда становится легче переносить те невзгоды, какие возникают на фронте. Особенно становится хорошо, когда знаешь, что у тебя есть любимые дети, жена, которые тебя ждут. Поверь, редко проходит день, когда я не смотрел бы на фотографию. Я настолько изучил лица (твоего я и не забыл, и оно мало изменилось), что вы всегда стоите передо мною. За меня ты пока не беспокойся. Я жив, здоров. Настроение хорошее. Недавно получил письмо от Сергея. Ему везет, был 10 дней в Москве. Пишет, что там так же много приходится работать на огородах. Мамаше тяжело, но ей хорошо помогает Александр, который сейчас находится в командировке в Голутвино (100 км от Москвы). Петя и Клавдия в Иркутске. Живут скромно. Таня с семьей в Шацке. Маня работает на прежнем месте. Шура на Белорусском фронте. Все было бы хорошо, если бы та неизвестность с Колей разрешилась в лучшую сторону, и для нашей родни это первая неприятность. Все же я надеюсь на хороший исход. Очень рад за Володю, вернее, за его успехи в школе. Волнует то, что он доставляет тебе иногда неприятности и ты потеряла надежду их устранить. Это дело, конечно, все устроится, и я надеюсь, что он, как и Наташа, будет доставлять тебе только радость. Передай ему, чтобы он на меня не обижался. Я постараюсь в скором времени написать ему письмо. Пиши, Лида, чаще. Не обижайся, если от меня и бывают задержки. Знай, что мои мысли были и будут всегда с вами. Привет всем родным. Обнимаю и целую всех крепко-крепко. Твой Вася. Привет от нашего земляка Жени – моего фронтового друга. 20 августа 1944 г Милая Лида! Как это ни печально, но я опять доставил тебе излишние переживания своим молчанием. Поверь, Лида! Это не объясняется тем, что я изменил свои чувства к тебе. Наоборот. С каждым днем ты и дети становитесь для меня дороже. Как приятно знать, что есть человек, который верит, ждет и надеется на встречу. Как облегчает переживать те лишения, какие вызываются войной, эта надежда. Знай, Лида, где бы я ни был, что бы со мной ни случилось, мысли мои будут всегда с вами. Семья для меня была и останется дороже всего. Тебе покажутся странными мои слова, но я могу тебе сказать, что я ради семьи многим жертвую. Когда-нибудь я тебе объясню, в чем суть моих слов, а пока для тебя они останутся неизвестностью. Не думай, пожалуйста, что наличие семьи может сделать из меня труса. Родина для меня так же дорога, как ты, и я никогда не был и не буду трусом, но в то же время я знаю, что о вас я не должен забывать. Не обижайся, что редко пишу. Мне вполне понятно, что радость за успехи Красной армии у каждого человека связана с беспокойством за судьбу близких людей, находящихся на фронте. Война не бывает без жертв, а поэтому играть на нервах молчанием очень плохо. Я это отлично сознаю и в то же время не могу понять своего настроения. Порой я стараюсь внушить, что я прав, ибо от тебя письма получаю редко (последнее письмо 18 июня). Иногда хочется написать грубое письмо, а потом успокоишься и стараешься внушить, что в этом виновата почта. Особенно обидно становится, когда после длительного перерыва в часть приносят письма и ты не находишься в числе счастливых получивших известия из дома. Обычно в таких случаях я начинаю «изучать» твои старые письма и в большинстве случаев успокаиваюсь. Сейчас я нахожусь в Польше. Настроение жителей по отношению к Красной армии неплохое. Немец им так же достаточно насолил. Успехи Красной армии,