Экономист: Пенсии посмертно. Хорошо это или плохо?

Увеличение расходов на пенсии и старение населения – общеевропейская проблема. Обычно решают ее тремя способами: снижают пенсии, повышают налоги или повышают пенсионный возраст. Обычно предпочитают последний вариант: он кажется более приемлемым на фоне первых двух, абсолютно непопулярных и неприемлемым. Поскольку структура занятости меняется, и идут сложные демографические сдвиги, во всем мире пенсионные системы находятся под давлением. Люди живут дольше, проводят на пенсии больше времени, а молодых, которые платили бы взносы, становится все меньше. Государство через распределительную систему не даст пенсионеру умереть с голоду, но он вряд ли сможет в старости чувствовать себя финансово состоятельным. Для этого необходимы современные финансовые рынки и институты, которые при этом могли бы еще и защитить накопления людей. Кроме того, это предполагает и повышенную личную ответственность за свое будущее. Во многих странах с высокоразвитой экономикой такие системы работают – они дают экономике длинные деньги, а пенсионерам – дополнительный доход. В этой небольшой заметке я, изучив самые важные мнения экспертов, постараюсь задать правительству вопросы, как именно они собираются реформировать пенсионную систему (и собираются ли на самом деле). Самая очевидная и масштабная проблема пенсионной реформы в разрушении доверия между властью и народом. Представители власти твердили, что пока они занимают свои посты, повышения пенсионного возраста никогда не случится, что они будут изыскивать любые другие способы для оптимизации бюджета. Строго говоря, это не реформа, а обычный перерасчет, равно как и планы властей по повышению ставки НДС. И смех про Искандеры и раздавленный бульдозерами пармезан обернулся для миллионов людей ощущением неопределенности, которая будет преследовать их десятилетиями. А вдруг в Кремле еще что-то решат поменять? И сколько бы Путин не «брал на себя ответственность», люди чувствуют, что их обманули — залезли к ним в карман. Это разрушение общественного договора. Так вот. Первый вопрос. Что же такое вдруг случилось, что власть пошла на крайнюю меру? Может, санкции все-таки действуют? Может, ежегодный вывод десятков миллиардов долларов из России в офшоры все-таки сказывается на экономике? Может, не все так радужно, как сообщает нам Дмитрий Киселев? Второе. В развитых странах о повышении возраста выхода на пенсию граждан принято предупреждать заранее. В Германии сейчас известно о том, что очередное повышение пенсионного возраста состоится в 2030 году. Это делается потому, что люди должны иметь возможность адаптироваться к новой ситуации. В особенности это актуально для России, где пенсионный возраст не менялся с 1930-х годов, а теперь население ставят перед фактом за полгода до начала повышения. Почему такое важное для каждого гражданина нашей страны решение было принято в такой спешке и в обстановке тотальной и навязчивой пропаганды, в которой обязали принимать участие прикормленных руководителей профсоюзов, школьных учителей и так далее? Почему не пошли по пути референдума, как, например, в Швейцарии? Третье. Сегодня многие российские пенсионеры продолжают работать. Уровень занятости людей в пенсионном возрасте у нас довольно высок. Однако не все люди в трудоспособном возрасте находятся на рынке труда, а многие, достигшие пенсионного возраста, наоборот, работают. Значит, большого притока на рынок труда после повышения пенсионного возраста быть не может. Те, кто хочет работать, уже делают это. На что тут рассчитывает власть? Четвертый вопрос касается демографии. Общая численность занятых в нашей экономике к 2030 году может сократиться примерно на 8% по сравнению с 2015-м, а численность занятых в возрасте до 40 лет – на все 20–25%. Молодых работников с каждым годом будет становиться все меньше, но люди пожилого возраста не смогут их заменить – эти группы заняты в разных профессиях и обладают разными возможностями. Кроме того, усилится поляризация рабочих мест: пожилые люди будут вынуждены занимать самые низкооплачиваемые должности, поскольку им не будет хватать компетенций для всего остального. Правительство учитывало это при разработке реформы? Пятое. Опыт других стран подсказывает, что если нет согласования демографической политики и повышения пенсионного возраста, то позитивный эффект быстро исчерпывается. Количество плательщиков и количество получателей пенсии будет сходиться. И вскоре потребуются новая реформа и повышение пенсионного возраста. Заявленный властью подход позволяет временно сохранить размер выплат для действующих пенсионеров на текущем уровне, но не делает пенсионную систему более сбалансированной в долгосрочном периоде. На первых порах экономия превысит 200 млрд рублей в год, но фискальный эффект довольно быстро сойдет на нет, поскольку рано или поздно люди, затронутые реформой, смогут выйти на пенсию. Дмитрий Медведев пообещал, что за счет отсрочки выхода на пенсию для 10 млн человек ежемесячные выплаты оставшимся пенсионеров вырастут на 1000 рублей. Но половина этой суммы — это естественная индексация, предусмотренная законом, а другая часть в значительной степени будет съедена инфляцией. Может ли правительство гарантировать, что через 5-10 лет пенсионный возраст вновь не повысят? Шестое. Как, помимо страшилки об уголовном наказании, правительство будет препятствовать дискриминации работников предпенсионного возраста? И если будет обеспечено отсутствие дискриминации для людей пожилого возраста, что случится с безработицей среди молодежи? Седьмое – это вопрос переквалификации. Повышать пенсионный возраст, не выстроив в стране систему непрерывного образования, невозможно. Люди раз в пять лет должны обновлять свою квалификацию. Сегодня лишь 17% трудоспособного населения охвачены программой переквалификации, а это очень мало. Можно ожидать, что государство создаст программу переобучения для учителей и врачей, которые в основном работают в государственной системе. Но для частного сектора это крайне сложно. Как государство собирается это решить и каковы будут затраты? Сколько работающих необходимо на одного пенсионера для обеспечения сбалансированности пенсионного фонда? Восьмое. Как показывает практика, чем жестче регулирование, тем хуже ситуация на рынке труда. Особенно для молодежи и уязвимых групп. Специалисты хорошо знают, что если издержки увольнения лишних работников слишком большие, то работодатели просто перестают нанимать людей. В итоге уровень занятости оказывается ниже возможного и растет безработица. Сегодня многие страны стремятся к модели «флексикьюрити», распространенной в Дании. Она сочетает в себе гибкость (flexibility) и защиту работников (security). С одной стороны, при необходимости работодатели могут легко уволить работника, но потерявшие таким образом работу попадают в эффективную систему социальной защиты. В Германии, где раньше были очень жесткие трудовые законы, в нулевые годы прошла реформа рынка труда, в результате безработица быстро снизилась. То же самое со Швецией. Понимает ли это правительство? Изучило ли оно международный опыт? Девятое. Специалисты приходят к выводу, что сегодня одна из основных проблем рынка труда в России – ограниченный спрос на труд. Сегодня в России уровень безработицы в группе 50–59 лет очень низкий – он составляет менее 4%. Люди, при желании, находят работу, но часто с низкой зарплатой и в профессиях, которые не требуют особых навыков. Кто-то остается на том же рабочем месте, но потихоньку теряет в зарплате, кто-то переходит на менее квалифицированную работу, а кто-то добровольно переходит на полставки. В год в организациях создается примерно 6–7% новых рабочих мест и чуть больше ликвидируется. В развитых экономиках этот показатель вдвое выше, а в быстрорастущих – в 2,5–3 раза выше. Если бы в корпоративном секторе создавались в должном объеме рабочие места приличного качества, то они не только предъявляли бы спрос на работников старших возрастов, но и вытягивали бы людей, которые раньше были в тени. Это означает, что в России неблагоприятный бизнес-климат, и никакая «палочная система» тут не поможет. Тут мы приходим к выводу, что повышение пенсионного возраста – это скорее косметическая мера, а речь должна идти о комплексной институциональной реформе. Готова ли власть к такой реформе и почему ничего не говорит о ней? Десятое. Правительство утверждает, что главная проблема рынка труда – это большой теневой сектор, из-за которого бюджет и внебюджетные фонды (в том числе ПФР) недополучают значительные деньги. Чтобы корректно оценить величину «теневого сектора», нужно сопоставить данные из трех источников – из налоговой инспекции, Пенсионного фонда и Росстата. Такой возможности нет, есть только данные Росстата. Но если кого-то не видит статистика, то это не означает, что у этого человека есть теневые доходы. Да, есть люди, которые имеют доходы, невидимые для государства. Но часто это небольшие суммы, а чтобы их выявить и заставить человека платить, нужно потратить больше денег, чем потенциальный выигрыш от сбора налогов. Сейчас средний заработок у тех, кто занят вне корпоративного сектора, на 20% ниже, чем в корпоративном. Рациональнее всего в то, что называют «теневым сектором» – вообще не лезть, а создавать условия для нормального роста «белого сектора». Почему у правительства нет этого понимания? Одиннадцатое. Заявленная «реформа» — это способ найти дополнительные деньги для исполнения «майского указа» президента и сбалансировать доходы и расходы казны. А почему же практически ничего не выполнено в ходе реализации стратегии долгосрочного пенсионного развития 2012 года? Двенадцатое. Какие иные источники компенсации дефицита бюджета пенсионного фонда, кроме повышения пенсионного возраста, рассматривало Правительство? Правильно ли я понимаю, что цель реформы только в банальном уменьшении трансферта в Пенсионный фонд из федерального бюджета? И почему мы, например, никогда публично не обсуждаем вопрос с введением прогрессивного налога? И, наконец, тринадцатое. Сейчас почти 30% граждан, то есть около 14 млн человек, выходят на пенсию раньше срока – это неоправданно высокий процент, который не встречается нигде в мире. Именно досрочные пенсии, за которые платят все граждане, обеспечивают существенную часть нагрузки на Пенсионный фонд. В эту категорию входит большое количество «опричных людей». Речь идет о сотнях тысяч сотрудников органов власти и правоохранительных органов – прокурорах, военнослужащих, полицейских, гражданских госслужащих, – которые выходят на пенсию в 40 с небольшим лет и получают различные надбавки. В отличие от шахтеров или инвалидов, эти люди обычно не имеют хронических проблем со здоровьем и сохраняют возможность работать – например, военнослужащие после армии выходят на рынок труда и устраиваются охранниками или менеджерами. Многие из этих людей получают пенсии не через Пенсионный фонд, а напрямую из федерального бюджета – по статьям соответствующих ведомств. Они никоим образом не будут затронуты фальшивой «реформой». Получается, что интересы «опричных людей» учитываются гораздо больше, чем интересы большинства населения. Минфин недавно предлагал повысить для силовиков стаж выслуги до 25–30 лет. Однако Татьяна Голикова ранее заявила, что льготы для военнослужащих и сотрудников силовых структур сохранятся в полном объеме. Справедливо ли это? Вопрос скорее риторический. Люся Штейн, муниципальный депутат