Елена Кривень: "Мы поняли: разорвать замкнутый круг пыток может только публичная огласка"
Осенью 2017 года было возбуждено уголовное дело о «террористическом сообществе "Сеть"». ФСБ обвинила 11 молодых людей из Пензы и Санкт-Петербурга в попытке дестабилизировать ситуацию в стране. Признательные показания, по словам арестованных, выбивались при помощи пыток. Спустя несколько месяцев после первых арестов родственники фигурантов дела создали «Родительскую сеть» — неформальное объединение для защиты прав арестованных. Корреспондент интернет-журнала «7x7» Елена Кривень поговорила с участниками «Родительской сети» о ее работе и о том, что делать, если ваш ребенок стал жертвой пыток.
Все. Вы — арестованы!
И нич–ч–чего вы не находитесь на это ответить, кроме ягнячьего блеянья:
— Я–а?? За что??..
Вот что такое арест: это ослепляющая вспышка и удар, от которых настоящее разом сдвигается в прошедшее, а невозможное становится полноправным настоящим.
…Еще померцает вам в вашем отчаянии цирковая игрушечная луна: «Это ошибка! Разберутся!»
А. Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ»
Санкт-Петербург. Арест Юлия Бояршинова
«Из мусора можно слепить
убедительную версию»
Николай Бояршинов
Отец Юлия Бояршинова, художник
В январе 2018 года в квартире петербургского художника Николая Бояршинова раздался звонок домофона. Николаю сообщили, что это полиция, после чего он спокойно открыл дверь и без всяких сомнений впустил сотрудников в дом.
— И тут я увидел сына… Он был весь серый, побитый, в наручниках — мне показалось, просто в огромных кандалах. В этот момент у меня земля перевернулась.
Полицейские изъяли цветной пластилин, изоленту, елочную гирлянду. Интересовались, зачем в доме хранятся батарейки. Абсурд происходящего поначалу успокоил Николая, появилась надежда, что все разрешится буквально в ближайшие минуты. Спустя некоторое время он понял, что разбираться никто не собирается.
— Я — художник. Я могу сделать мозаику из хорошего материала, а могу из всякого мусора — битая плитка, посуда — и сделать очень убедительно, в чем-то даже лучше. Я понял, что все вещи, факты, что они собирают, даже положительные — это для них мусор, из которого можно слепить какую-то убедительную версию.
В этот момент Николая охватил страх, что в квартиру что-то подбросят. Он старался следить за руками сотрудников — и понимал, что уследить невозможно. Служебная собака стала нюхать карман одного из сотрудников. «Чудовищная мысль: если там что-то было — оно уже в квартире», — рассказывает Николай.
Наркотиков не подбросили. У антифашиста и вегетарианца Юлия Бояршинова нашли банку дымного пороха. После этого его сделали фигурантом дела о «террористическом сообществе "Сеть"».
Пенза. Арест Ильи Шакурского
«Пообщайтесь с НТВ»
Елена Богатова
Мать Ильи Шакурского, продавец
За три месяца до обыска Бояршинова в кабинете следователя пензенского ФСБ Валерия Токарева сидела Елена Богатова, мать другого арестованного по делу «Сети» — Ильи Шакурского. Она работала продавцом и никогда раньше не сталкивалась с правоохранительными органами. Следователь убеждал мать: «Если вы любите своего сына, если хотите ему добра, внушите, что он должен все [признательные показания] написать».
Елена не понимала, что должен написать ее сын. Он учился на педагога, занимался музыкой и помогал бездомным. Нанятый ею адвокат Михаил Григорян объяснял, что спорить с ФСБ бесполезно, если просят написать — надо писать. И молчать. «Ты не стучи и никому не говори об этом абсолютно. Их сейчас посадят по-тихому, и они получат минимум. А если мы сейчас начнем разговаривать об этом, наверху разозлятся и закроют их основательно», — советовал он.
Перед допросом Богатовой устроили свидание с сыном.
— Они довели меня до края. Я стояла перед Илюшкой на коленях и плакала: «Сыночек, подпиши, пожалуйста!» А он отвечал: «Мама, но ты же понимаешь, я ни в чем не виноват».
Елена говорит, что ни минуты не сомневалась в невиновности сына. Илья жил в квартире напротив, она бывала там постоянно и знала, что в этом доме никогда не было ничего запрещенного. Однако этого не хотел слышать никто. Журналисты НТВ, снимавшие сюжет про сына, интересовались подробностями якобы готовящегося теракта. Их Елене предлагали описывать по подсказкам следователя. За «правильное» общение с журналистами — по сути, за публичный оговор сына — обещали более мягкий приговор. Адвокат продолжал требовать признания, друзья сына, которые могли бы быть свидетелями на суде, исчезали и меняли номера телефонов. Даже работодатель не хотел иметь дела с матерью «террориста» — Елене пришлось сменить работу.
Все. Вы — арестованы!
И нич–ч–чего вы не находитесь на это ответить, кроме ягнячьего блеянья:
— Я–а?? За что??..
Вот что такое арест: это ослепляющая вспышка и удар, от которых настоящее разом сдвигается в прошедшее, а невозможное становится полноправным настоящим.
…Еще померцает вам в вашем отчаянии цирковая игрушечная луна: «Это ошибка! Разберутся!»
А. Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ»
Санкт-Петербург. Арест Юлия Бояршинова
«Из мусора можно слепить
убедительную версию»
Николай Бояршинов
Отец Юлия Бояршинова, художник
В январе 2018 года в квартире петербургского художника Николая Бояршинова раздался звонок домофона. Николаю сообщили, что это полиция, после чего он спокойно открыл дверь и без всяких сомнений впустил сотрудников в дом.
— И тут я увидел сына… Он был весь серый, побитый, в наручниках — мне показалось, просто в огромных кандалах. В этот момент у меня земля перевернулась.
Полицейские изъяли цветной пластилин, изоленту, елочную гирлянду. Интересовались, зачем в доме хранятся батарейки. Абсурд происходящего поначалу успокоил Николая, появилась надежда, что все разрешится буквально в ближайшие минуты. Спустя некоторое время он понял, что разбираться никто не собирается.
— Я — художник. Я могу сделать мозаику из хорошего материала, а могу из всякого мусора — битая плитка, посуда — и сделать очень убедительно, в чем-то даже лучше. Я понял, что все вещи, факты, что они собирают, даже положительные — это для них мусор, из которого можно слепить какую-то убедительную версию.
В этот момент Николая охватил страх, что в квартиру что-то подбросят. Он старался следить за руками сотрудников — и понимал, что уследить невозможно. Служебная собака стала нюхать карман одного из сотрудников. «Чудовищная мысль: если там что-то было — оно уже в квартире», — рассказывает Николай.
Наркотиков не подбросили. У антифашиста и вегетарианца Юлия Бояршинова нашли банку дымного пороха. После этого его сделали фигурантом дела о «террористическом сообществе "Сеть"».
Пенза. Арест Ильи Шакурского
«Пообщайтесь с НТВ»
Елена Богатова
Мать Ильи Шакурского, продавец
За три месяца до обыска Бояршинова в кабинете следователя пензенского ФСБ Валерия Токарева сидела Елена Богатова, мать другого арестованного по делу «Сети» — Ильи Шакурского. Она работала продавцом и никогда раньше не сталкивалась с правоохранительными органами. Следователь убеждал мать: «Если вы любите своего сына, если хотите ему добра, внушите, что он должен все [признательные показания] написать».
Елена не понимала, что должен написать ее сын. Он учился на педагога, занимался музыкой и помогал бездомным. Нанятый ею адвокат Михаил Григорян объяснял, что спорить с ФСБ бесполезно, если просят написать — надо писать. И молчать. «Ты не стучи и никому не говори об этом абсолютно. Их сейчас посадят по-тихому, и они получат минимум. А если мы сейчас начнем разговаривать об этом, наверху разозлятся и закроют их основательно», — советовал он.
Перед допросом Богатовой устроили свидание с сыном.
— Они довели меня до края. Я стояла перед Илюшкой на коленях и плакала: «Сыночек, подпиши, пожалуйста!» А он отвечал: «Мама, но ты же понимаешь, я ни в чем не виноват».
Елена говорит, что ни минуты не сомневалась в невиновности сына. Илья жил в квартире напротив, она бывала там постоянно и знала, что в этом доме никогда не было ничего запрещенного. Однако этого не хотел слышать никто. Журналисты НТВ, снимавшие сюжет про сына, интересовались подробностями якобы готовящегося теракта. Их Елене предлагали описывать по подсказкам следователя. За «правильное» общение с журналистами — по сути, за публичный оговор сына — обещали более мягкий приговор. Адвокат продолжал требовать признания, друзья сына, которые могли бы быть свидетелями на суде, исчезали и меняли номера телефонов. Даже работодатель не хотел иметь дела с матерью «террориста» — Елене пришлось сменить работу.