Поднялись все как один

Лейб-гвардии Семеновский Его Величества полк – один из старейших и наиболее заслуженных полков русской императорской гвардии. В годы Первой мировой войны полк входил в состав Петровской бригады 1-й гвардейской пехотной дивизии – соединения, покрывшего славой русское оружие. Мы хотели бы упомянуть лишь об одном эпизоде из боевой истории доблестных семеновцев – который позволяет увидеть Как (именно так, с большой буквы) сражались и умирали гвардейцы Российской Империи.

Офицеры лейб-гвардии Семеновского полка перед отправкой на фронт, июль 1914 г. Слева – командир полка генерал-майор И. С. фон Эттер.

Бывший адъютант штаба 1-й гвардейской пехотной дивизии полковник А. А. Зайцов

является автором великолепного труда, проливающего свет на историю полка в первую военную кампанию мировой войны. В этой информативной работе (ценной, помимо прочего, и отрывками из воспоминаний офицеров-семеновцев) и приводится эпизод, с которым мы хотели познакомить читателей – любителей российской военной истории.

Бои под Ивангородом 10 – 13 октября 1914 г. стали одними из самых кровавых и тяжелых в истории полка. 10-го октября 9-я армия, сдерживая перед Ивангородом Гвардией австрийскую 1-ю армию, 25-м и 16-м армейскими корпусами, переправлявшимися у Ново-Александрии, наносила противнику удар в правый фланг.

Семеновцы действовали успешно – и австрийцы планировали общий отход. Но командование дивизии, не зная данного факта, решило с помощью ночной атаки сбить с позиций упорствовавших венгров – действуя без поддержки артиллерии (внезапная ночная атака). В атаке должен был принять участие 3-й батальон Семеновского полка. И полковой командир генерал-майор фон Эттер, настаивая на бессмысленности последней, требовал отменить атаку. Но безуспешно комполка бился за отмену ненужного приказа – начдив генерал-лейтенант В. А. Олохов ссылался на вышестоящий приказ.

И 3-й батальон в ночь на 12 октября 1914 г., на фоне горящего фольварка Градобице, получил приказ атаковать венгров.

Очевидец-офицер С. П. Дирин вспоминал: «Получен приказ от командира батальона: всему батальону в 9 час. вечера, равняясь по 10-ой роте, атаковать прямо перед собой австрийские линии. Так как приказ предусматривал влитие перед самой атакой рот 2-ой линии в роты первой, я пошел к Андрееву (командир 10-й роты), чтобы договориться о подробностях влития людей (12-й роты) в его роту. Андреев сказал, что в указанный приказом момент он даст свисток, по которому всем вставать и цепями идти в атаку. Моей же роте (12-ой) ускоренным шагом догонять 10-ую и вливаться в ее ряды уже на ходу. ... Двухдневное лежание солдат в индивидуальных ячейках, в открытом, как бы выбритом поле, насквозь простреливаемом и днем и ночью ружейным огнем, неизвестность, что делается левее (мои дозоры только дважды доходили до 13-й роты, а днем мы несли потери, так как приходилось пересекать гребень пригорка, ночью, без единого дерева, или какого либо другого ориентировочного предмета…) и только каждый старался как можно глубже уйти в землю. … Чтобы подготовить роту к атаке, нужно было обойти каждого бойца, каждую ячейку. Ячейки были широко разбросаны и отстояли между собой на много шагов. От свиставших пуль люди глубоко зарылись в землю - и приходилось подходить к самому краю ячейки, чтобы увидеть солдата, к которому обращалась речь. … Говорилось приблизительно следующее: «в 9 час. вечера капитан Андреев даст свисток. По этому свистку подыматься и без шума, без криков, догонять беглым шагом 10-ю роту. Подтянуть котелки, чтобы они не звенели. Винтовками не стучать. Всем держать направление на пожар (за неприятельской линией горел подожженный нашей артиллерией амбар). Если будут слышать мой голос или голос прапорщика Степанова, смыкаться к офицерам».

Ротный командир отметил тот факт – что бойцы беззаветно выполнили свой долг, пойдя почти на верную смерть. Он писал, что такой спаянной и доблестной роты у него уже не было за всю войну. Причем в ней не только был жив дух подготовки мирного времени, но даже и запасные, влившиеся в роту во время мобилизации, за 2 месяца успели сродниться с ротой и впитать ее дух.

Подсчитывая на следующий день потери обеих рот, выяснилось, что они составили (убитыми и ранеными) около 80%.

А ведь в ситуации темной ночи и системы индивидуальных ячеек сколько бойцов могло просто не пойти в бой, оставшись в ячейках - ведь, как он отметил: «Исключительно темной ночью из ячеек, отстоявших друг от друга чуть ли не на десять шагов, о принуждении и речи быть не могло. Каждый был предоставлен своей совести, каждый был волен выйти из ячейки или же еще глубже в нее зарыться. А как умирали! Наутро офицеры, обходя поле боя, были поражены видом этих рядов солдат, лежавших головами вперед и чуть что не равнявшихся, умирая... Значит, ни у кого не было попытки уходить назад! А ведь ночью это так просто, так легко!

В назначенный час, по свистку Андреева, встали без команд и пошли бесшумно догонять 10-ю роту. Через несколько минут я уже шел рядом с Андреевым, а за нами два моих ефрейтора связи - Закривидорога и Безматерных. … Мы были обнаружены и по нас был открыт сильнейший ружейный и пулеметный огонь. Мы освещены заревом пожара, нам оно в то же время слепит глаза, делает темноту ночи еще более черной, еще более зловещей. А кругом - настоящий фейерверк, синими огоньками рвутся бесчисленные австрийские пристрелочные пули. Андреев падает вперед, на грудь, убитый наповал пулей в лоб. Следом за ним падают убитыми почти одновременно и Закривидорога и Безматерных. Идущие по сторонам ряды редеют, люди один за другим валятся на землю. Освещенным пожаром фигурам я кричу: «смыкайся ко мне, но кругом уже никого нет. Все поле, в пределах видимости, покрыто лежащими людьми…. По звуку выстрелов я чувствую, что мы дошли до самой цели, что до неприятельских линий остается каких-нибудь шагов 20 и в голове проносится вихрем мысль: отходить назад - позор, атаковать одному – бесполезно погибнуть или, что еще хуже - попасть в плен, ложиться же на таком расстоянии от неприятеля, да еще освещенным пожаром - быть наверняка пристреленным как куропатка». И в это мгновение офицер был ранен.

Всего в ночь на 12-е октября 1914 г. 3-й батальон лейб-гвардии Семеновского полка потерял: убитым командира 10-й роты капитана Андреева, смертельно раненым младшего офицера 12-й роты прапорщика Степанова и раненым поручика Дирина. Потери в нижних чинах достигли в среднем 40% (для всего батальона), причем особенно пострадали пошедшие в ночную атаку 10-я и 12-я роты, потерявшие, как отмечалось, до 80% бойцов.

Удар гвардейской пехоты вынудил противника 13-го октября начать отход, а бой показал – что семеновцы поднимаются в атаку все как один (причем даже когда присутствует возможность отсидеться в индивидуальной ячейке) – и идут (зачастую) в безнадежную атаку – за Родину - «За Веру, Царя и Отечество».