Харьков: «Репортаж с петлей на шее»

Если бы я говорил научно, как социолог, но без логарифмической линейки, то я бы сказал: сознание харьковчан мозаично, фрагментарно, разрозненно настолько, что общее консолидированное мнение никак аккуратно не сложить. Взрыв 22 февраля, когда погибли несколько человек, ничего в эту картину не добавил.

На мусорном контейнере написано «Ляшко — петух». Уже месяц никто не смывает крамольную надпись. Соседи хихикают, похоже, кто-то буквы даже подновлял. Через два двора на заборе написано на тему мэра: «Сдохни, Кернес. Мы сами все построим». За забором стройка, и если бы не «рэволюция», там бы уже стоял новый спортивный комплекс.

Ольга Молодыч, методист культурного центра:

"Главное, сохранить нашего мэра, горсовет, нашу местную власть. Он мог уже давно уехать из Харькова навсегда, особенно после страшного ранения. У него хватит денег прожить на покое в любой стране мира. Но он держит город, как может. Смотрите, в Харькове не бомбят, работают все коммунальные службы, музеи и театры, школы и вузы. Господи, хоть бы у нас не началось то, что в Донбассе! Идеология, история? Да, это важно, конечно. Моей дочке повезло — она в хорошей русской школе, ее преподаватель истории ответила мне на вопрос о героизации Бандеры, Шухевича и УПА: да, мы должны перестроиться, в программу историю внесены «некоторые уточнения», но мне же нельзя запретить думать! Я нормальный человек и попробую детям дать материал как-то сбалансировано»…

Это очень характерно для Харькова — балансировать. Никто не хочет разрушений. Но никому не нравится Бандера, но памятник ему далеко, в Львове, а стреляют гораздо ближе, в Донбассе. Впервые, может быть, за последние 96 лет, город стал по-настоящему трусливым. Город, где в Гражданскую восемь раз менялась власть… Город репрессированных и диссидентов. Город антифашистского подполья Великой Отечественной. Город первого трибунала над фашистскими преступниками. Сегодня Харьков откровенно боится. Он может стать не просто второй Одессой, трагедию в Одессе знают все. А в Харькове пересажают по-тихому, сгноят в «особых» застенках СБУ (уже выяснилось, что таковые имеются) — вот и весь протест.

«Если я сегодня скажу в эфире «Волга впадает в Каспийское море» — меня могут задержать за пророссийскую пропаганду проблем водоснабжения и мелиорации. Если я скажу: «Лошади едят овес» — мне припомнят Панаса Мирного «Хіба ревуть воли, як ясла повні» и заявят, что я привожу непатриотичные примеры кормления домашних животных. И я не шучу! — говорит известная журналистка из Харькова. — Мне не до шуток. Власть требует не просто подчинения. Она требует демонстративного восхищения собой. Например, формулировка «подавлять сепаратистские настроения». Заметьте: не выступления, не призывы, а настроения! Нельзя проснуться в том настроении, которое тебе навеял сон. Нужно пребывать в патриотичном, проукраинском настроении».

Один харьковчанин, который уехал в Израиль в 1990 году, говорил мне, что «не выдержал удушья». Он занимал высокий пост, получал хорошую зарплату, он еще не успел окунуться в постсоветский капиталистический кошмар. Он не жаловался на прямую дискриминацию по «пятой графе». Но он был измучен несвободой, ложью, ползучим антисемитизмом, он ощущал «совок» как петлю на шее, ему не хватало воздуха. Многие харьковчане сегодня живут именно так: ограничивая дыхание, недополучая здоровой дозы кислорода.

Наташа С., модельер женской одежды:

«Еще в прошлом году мой сын поехал в Днепропетровск. Он хотел вступить в добровольческий батальон. Просто хотел заработать денег. Честно заработать, разве это нечестно? Почему вернулся? Сказал, что там, конечно, можно многому научиться (?!), но он не выдержал… А я думаю так. У меня разные клиенты, у них разные взгляды, но они обращаются ко мне, к профессионалу. Значит, нужно адаптироваться к новой реальности, приспособиться и работать».

Елена Т., кандидат наук, преподаватель:

«С государством бороться бесполезно. Оно ведет войну – что ты можешь сделать? У меня в институте каждый новый поток я спрашиваю: на каком языке вы хотите слушать лекции? Пока все отвечали – на русском. Если скажут — на украинском, я буду читать на украинском. Мне нужна работа, что делать? Хотя некоторые мои студенты из западной Украины говорят на той «говирке», что я их с трудом понимаю, несмотря на то, что с мовой у меня все в порядке».

Валентина Б., швея:

«Да какая мне разница, как будет называться страна! Мне важно, чтобы моим детям было в ней хорошо. В какую школу пошли дети? В украинскую. Они же будут жить в Украине, не в Донбассе».

Приспособиться, и в стене из дерьма найти дырку, где не воняет… Прошу прощения за натурализм, но такое неаппетитное определение харьковских настроений мне приходит в голову. Если в концлагере получать пайку, не замерзать насмерть, то можно и прожить. Приспособиться. Все-таки это лучше смерти — пустой, бесполезной, за случайное слово, за неуместную деталь в одежде (георгиевская ленточка), за анекдот или вот эту статью…

«А я ходил и буду ходить на все праздничные митинги Советского Союза, — говорит Яков, пенсионер. — А ведь в 91-м я голосовал за независимость Украины! Никогда не думал, что доживу до свастик и бандеровщины…Я уже не надеюсь ни на детей, ни на внуков. Но у меня есть правнук. Он еще маленький. Может, ему повезет дожить до смены фашисткой власти в Украине».

 Александр П., журналист ведомственного издания, Харьков:

«Рашизм в Харькове не пройдет! Мы никогда не вернемся к СССР, Путлер нас не завоюет, мы знает о настоящем фашизме — он в Кремле. Наши мальчики из АТО хотят только одного – убрать навсегда из Донбасса и из Харькова эту российскую чуму…Моя мама каждую ночь просыпается и смотрит в окно: не едут ли российские танки»…

Действительно, в Харькове много тех, кто боится российских танков. Правда, они не видели их. Они видели пару танков «Азова» и «Айдара», и не танков, а БТР. И они ехали по улице. И не стреляли. Значит, не страшно. Где они, фашисты. Ау?! Где бандеровцы? Жить можно и без памятника Ленину, без уроков русского языка в школе. Харьков умеет приспосабливаться, петля сжимается, а он выпутывается, выкручивается… как может.

«Когда придут наши? – тихонько спрашивает меня мой коллега. – Я, честно говоря, совсем не против русских. Только бы они все наши СМИ не заменили на свои»…

Я просто схожу с ума: кто наши? Кто свои СМИ, а кто чужие? Каша в головах моих земляков такая горячая, раскаленная, ее не распробуешь на вкус, пока не остынет.

Но всем нужна надежда. Может быть, она приходит просто с весной. Когда харьковчане собираются за столом, семьей или коллективом, они произносят тост «За Нашу победу!» . И каждый под эти тостом понимает свое…
Юрий Черненко