Элитный наследник: аристократический сценарий

Связанные с назначением нового правительства перестановки вернули на повестку дня вопрос о «наследниках» — родственниках (в первую очередь сыновей) российских политиков и государственных деятелей, которые уже занимают достаточно высокие посты. Этому посвящен доклад фонда «Петербургская политика» « Преемники 2.0 (аристократы) », который был опубликован в среду, 30 мая. Среди последних таких назначенцев — новый министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев (сына секретаря Совбеза Николая Патрушева) и врио губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа Дмитрий Артюхов, чей отец Андрей Артюхов — вице-спикер парламента Тюменской области и руководитель фракции ЕР в нем. Дмитрий Патрушев kremlin.ru Также можно вспомнить президента «Алросы» Сергея Иванова, старшего вице-президента «Ростелекома» Владимира Кириенко, председателя правления «Интер РАО» Бориса Ковальчука, заместителя управделами президента Павла Фрадкова, совладельца «Сибура» Кирилла Шамалова и т.д. Практика продвижения детей и других членов семьи на высокие посты в госаппарате и бизнесе на сегодня далеко «не тотальна» в России, но тенденция нарастает, а психологические и политические барьеры на ее пути постепенно исчезают, отмечают эксперты фонда. В докладе назначения на высокие посты детей и других родственников представителей российской элиты связываются с психологией истеблишмента, который не может игнорировать необходимость обновления власти и смены поколений, но опасается за сохранение своего статуса и позиций. Среди других причин продвижения на статусные позиции в госаппарате и бизнесе детей высших чиновников упоминаются следующие: неверие в возможность самостоятельной быстрой карьеры детей с низших позиций; привлечение взрослых детей к формированию и укреплению собственных «команд»; легализация доходов от бизнеса и административной ренты. Кирилл Шамалов sibur.photas.ru «Можно допустить, что такой аристократический сценарий моделирования транзита власти будет все чаще моделироваться в ближайшие годы, тем более что другие сценарии транзита — преемничество, классическая публичная политическая конкуренция, различные варианты комплектования «кадрового резерва» — пока не имеют необходимой истории успеха», — прогнозируют в «Петербургской политике». По мнению экспертов, различные кадровые конкурсы в России будут идти лишь за средние управленческие позиции, а их победителям передадут лишь контроль над управлением, но не над активами и ресурсами. «Петербургская политика» в докладе предупреждает о рисках для «аристократической модели» транзита власти при ее внешней «эффектности и легкости в глазах старшего поколения». Среди угроз — неоднозначное отношение общества, противоречивость опыта подобных практик в постсоветских странах (относительно успешным оказался лишь азербайджанский сценарий, хотя подобные схемы обсуждались в Узбекистане, Казахстане, Туркмении, Белоруссии). Еще одним аргументом «против» является негативный опыт назначения родственников, как в случае с назначением Анатолия Сердюкова, потерявшего пост министра обороны после резонансного скандала вокруг хищений в «Оборонсервисе». Также эксперты обращают внимание на отсутствие гарантий того, что общество проявит лояльность к ценностям и целям старших поколений. В пример приводится резонанс вокруг дочерей экс-мэра Петербурга Ксении Собчак и пресс-секретаря президента — Елизаветы Песковой. Елизавета Пескова Ведяшкин Сергей/АГН "Москва" Но в то же время по мере накопления примеров попыток передачи элитного статуса по наследству число присматривающихся к такому сценарию «будет расти на федеральном и тем более на региональном и муниципальном уровнях», прогнозируют в «Петербургской политике». «Непотизм достаточно древнее явление, и действительно в советское время эта история пресекалась: был запрет на трудоустройство родственников, — рассказал в разговре с "Ведомостями" замдиректора "Трансперенси интернешнл — Россия" Илья Шуманов. — В российском пространстве понятие конфликта интересов появилось достаточно поздно — ему всего 10 лет, и мы находимся на начальном этапе развития регулирования родственных связей. Но первые выводы, которые можно уже сделать, — многим не нравится сама идея регулирования таких конфликтов». Раньше к этому относились осторожнее, а сейчас, формально следуя норме закона, понятие конфликта интересов выхолостили — родственников устраивают не напрямую, а через подчиненную организацию, отмечает эксперт: «Мы делали расследования о конфликте интересов, и если на уровне регионов это хоть как-то сдерживается, то на федеральном уровне, когда дело касается высокопоставленных чиновников, происходит эрозия нормы, регулирующей личную заинтересованность. Первый признак разложения системы — люди начинают игнорировать нормы, которые они воспевали 10 лет назад».