Бахтия Шамсиева: Вспоминая семью кузнеца Шамахмудова

Памятник семье Шамахмудовых, приютивших в дни Великой Отечественной войны 15 детей, вернулся на историческое место, где он был установлен 26 мая 1982 года. Скульптурная композиция изначально была названа авторами - скульптором Д. Б. Рябичеввым, архитекторами Л. Т. Адамовым и С. Р. Адыловым - «Дружба народов». Она простояла на одноименной площади близ метро с таким же, значимым для всех узбекистанцев названием, без малого 20 лет. В 2008 году, 12 апреля, по распоряжению городского хокимията монумент перенесли или, как говорили в народе, «выслали». Памятник скромно приютился на заросшем травой пятачке при въезде в Ташкент. Семья кузнеца жила своими заботами и даже не смотрела с цементного постамента на прибывающих в столицу горожан и гостей. Да и они редко замечали за деревцами группу бронзовых фигур. Одну из них, изображавшую девочку, кто-то успел спилить вместе с бронзовым кустиком розы, но об этом мало кто знал. Ссылка продлилась 9 лет, и 1 мая 2017 года памятник вновь был перенесён, на сей раз в Парк дружбы в Яккасарайском районе. Спустя год, в 2018-м, к святому для всех празднику 9 мая кузнец со своим большим семейством вернулся на площадь, которая вновь обрела название Дружбы народов. Одной из первых почтить память семьи Шамахмудовых к памятнику на обновлённую, украшенную фонтанами площадь Дружбы народов, пришла Бахтия Шамсиева. Шоахмед Шамахмудов, Бахри Акрамова и дети дружной семьи для неё не просто образы, отлитые из бронзы или герои книги Рахмата Файзи «Его величество Человек», не киноперсонажи из фильма «Ты не сирота», который нельзя смотреть без сердечного трепета. Они хорошо знакомы ей с детства. Возвращение памятника на изначальное место оживило в памяти Бахтии Шамсиевой события прошлого и побудило написать воспоминания, которые представляем вниманию наших читателей. Бахтия Шамсиева: Из воспоминаний и размышлений о семье Шомахмудовых Супруги Шомахмудовы не имели своих детей, но по воле судьбы стали родителями, пожалуй, самой большой, многонациональной семьи в Ташкенте. Время от времени они навещали наш дом. Чаще приходил Шоахмад-ака. Он был на 13 лет старше нашего папы, родился в 1890 году, но с папой говорил уважительно, обращаясь к нему на «вы» и называя Ариф-ака. Сам Шоахмад-ака был человеком удивительного обаяния, очень скромным и застенчивым. В Узбекистане про таких людей говорят: «Юзларидан нур егар эди» - его лицо источает лучи. Стоило ему войти к нам во двор, мы с сёстрами спешили почтительно поздороваться с ним и охотно помогали маме накрывать на стол. Этот улыбчивый человек вызывал у нас восхищение своим благородством. Он был героем не только в наших, но и глазах всех жителей республики. Возможно, поэтому все я, мои сестры и брат испытывали благоговейное чувство к нему. Наши родители тоже относились к ним с большой теплотой и уважением, всегда радушно принимая Шомахмудовых в нашем доме. Папа, Ариф Бахретдинов, в те далёкие годы работал в хозяйственном управлении Совета Министров Узбекистана и, вероятно, был ответственным по опеке над этой известной семьей. Шоахмад-ака застенчиво говорил папе о потребностях семьи - нехватке продуктов и теплой одежды, необходимости в пристройке комнат. Папа внимательно слушал, обсуждал с Шоахмадом-ака детали и потом помогал. Свою миссию папа выполнял с большим усердием, и не только по долгу службы, как я сейчас понимаю, но и по зову своей души, с удовольствием содействуя скорейшему решению всех возникающих проблем. Радовался, когда получалось оказать социальную помощь этой семье, и с особым удовлетворением делился с мамой, радостно рассказывая, что удалось отправить продукты или машину угля домой Шомахмудовым. Радость родителей передавалась и мне, хотя я, конечно, не в полной мере осознавала в свои юные годы сущность и всю важность этих дел. Без всемерной помощи, которую оказывало этой многодетной семье наше государство, Шоахмад-ака, простой кузнец, не смог бы прокормить, одеть и обуть 15 подрастающих детей – малышей и подростков. Но и без милосердных людей не справиться было с бедами сиротства. Об этом строки стихотворения Гафура Гуляма, которые так проникновенно перевела Анна Ахматова. Разве ты сирота?.. Успокойся, родной! Словно доброе солнце, склонясь над тобой, Материнской, глубокой любовью полна, Бережет твое детство большая страна. Бахри-опа, полностью посвятив себя детям, без устали занималась своим большим хозяйством: каждый день пекла хлеб, стирала, воспитывала, лечила, кормила и содержала в должном порядке дом. Корова Особую радость семье Шомахмудовых доставила покупка коровы. Хорошо помню, как заглянувшую к нам Бахри-опу домашним каймаком, мама заметила, что корова для дома - решение проблем с питанием. Она мягко убеждала Бахри-опу приобрести корову, которая так нужна для большой семьи. На мамины слова, что с коровой в доме всегда будут молоко, катык, каймак, гостья тихо ответила: «Кани энди, жуда яхши булар эди …» - «Да уж, очень хорошо было бы». В скором времени семье кузнеца выделили финансовую помощь, и они приобрели корову. Вскоре Шоахмад-ака пришел к нам с баночкой молока от этой коровы. Когда он благодарил за ту или иную помощь, папа отвечал: «Шоахмад-ака, сиз давлатимизга рахматингизни айтинг» - «…вы скажите свое «спасибо» государству». На что Шоахмад-ака со скромной улыбкойотвечал: «Давлатимизга хам минг рахмат, сизга хам минг рахмат!» - «И государству, и вам тысяча благодарностей». Как-то, проводив кузнеца, папа уважительно, с глубокой симпатией сказал маме; «Ажоиб инсонла де, Шомахмуд-ака» - «Прекрасный человек, наш Шоахмат-ака». «Барака топинг, эшон» - «Да пребудет с вами благословенная удача » с теплотой ответила ему довольная мама. Воважон Часто к нам прибегал один из сыновей семьи Шомахмудовых - Вова. Признаться, мне даже немного нравился этот симпатичный, светловолосый и голубоглазый мальчик. Мама приветливо встречала его, обнимала, говорила ласковые слова, и тут же, посадив за стол, угощала - кормила, чем могла. Вова приносил баночку кислого молока - от коровы, которая уже много лет кормила их семью. Никакие уговоры мамы, что «у нас есть своя корова, и у нас всего пятеро детей, а у вас 15», не помогали. - Не приноси больше ничего, пожалуйста, и передай это своей маме. Пейте молоко сами - на здоровье, - говорила мама и передавала с Вовой свежие лепешки или фрукты Бахри-опе. Помню, как я каждый раз удивлялась, когда этот симпатичный голубоглазый блондин в тюбетейке на льняных волосах на чистом узбекском языке приветствовал мою маму: «Ассалому алейкум, кенойежон, яхшимисиз» Амакимла сог-саломатмилар?» - «Здравствуйте, тётушка, как вы? В добром ли здоровии дядя..», - и далее со всеми принятыми в махаллинском общении оборотами. Все дети в этой семье: русские, украинцы, белорусы, молдаване, других национальностей говорили на чистом узбекском языке, жили одной большой семьей, поддерживая один другого и во всем помогая друг другу. Никому из соседей и в голову не приходило говорить, что это дети разных национальностей, разных вероисповеданий. Это были дети Людей, погибших на фронте за освобождение страны от фашизма. Это были сироты, дети Человечества. Так воспринимал этих сирот весь узбекский народ. Воважон, очень открытый и общительный парень, любил рассказывать о своей семье, братьях и сестрах. Однажды на мамин вопрос, почему его так долго не было, Вова ответил, что ночью уснул у танчи. Это низкий столик, покрытым одеялом, в углублении под которым тлели угли. В те трудные годы не топили печь – она требовала много топлива. Разжигали угли, помещали их в танчу, садились вокруг, спрятав ноги под одеяло, и так вот согревались в холодные зимние вечера. Часто и спали вокруг танчи на курпачах. Случалось, получали ожоги, засыпая у танчи. Вот и Вова обжёг пятку и долго с трудом ходил. Мама, узнав об этом, внимательно осмотрела его ногу, чем-то помазала пятку, перевязала и сказала: «туйгача утиб кетади» - «до свадьбы заживёт». Затем добавила со смехом: «Мен узим сенга зур келин топиб бераман» - «Я сама тебе найду отличную невесту». Воважон довольно улыбался и, прощаясь, обещал, что обязательно скоро придет навестить нас. Спустя некоторое время пришла весть, что при очередном приступе хронической болезни, которой страдал Воважон, он умер. Здоровье мальчика было подорвано пережитыми ужасами войны, потерей родителей, семьи, лишениями военных лет. Мы очень переживали, и мама еще долго плакала, вспоминая нашего всеобщего любимца. Окончание следует Публикацию подготовила Тамара Санаева Фото из архивов