Цивилёв рассказал, что за два года Кузбасс совершит экономический рывок

Врио губернатора Кемеровской области Сергей Цивилев, возглавивший крупнейший российский угледобывающий регион в начале апреля после досрочной отставки Амана Тулеева, руководившего администрацией Кузбасса более 20 лет, намерен провести масштабное реформирование экономической системы субъекта, чтобы снизить его зависимость от цен на уголь. В интервью ТАСС Цивилев рассказал, как Кузбасс будет привлекать зарубежные машиностроительные корпорации, как минимизировать влияние промышленности на экологию и сделать Кемеровскую область не только угледобывающим, но и туристическим центром.Зависимость от угля— Сергей Евгеньевич, хотелось бы поговорить об экономике Кемеровской области. Бюджет региона сильно зависит от рыночных цен на уголь. В период их падения с 2013 года регион активно привлекал кредиты, и хотя госдолг не превышал установленный порог, он все же стал существенным бременем для бюджета. За это критиковали Амана Тулеева, много лет возглавлявшего регион. Какую бюджетную стратегию видите вы?— Действительно, регион в течение многих лет наращивал долг за счет как бюджетных, так и коммерческих кредитов. Ситуация стала меняться в 2017 году, когда выросли цены на уголь и увеличилась доходность угольных предприятий, соответственно, увеличились поступления от них в бюджет. Мы приняли решение — все полученные деньги направлять на погашение коммерческих кредитов, которые привлекались в разные времена и под достаточно высокий процент.На сегодня мы почти все коммерческие кредиты погасили, у нас остался долг порядка 35 млрд рублей. По этому долгу мы будем работать отдельно: мы направили уже все соответствующие письма о том, чтобы провести реструктуризацию задолженности.Что касается дальнейшей стратегии, действительно, наш бюджет сейчас очень зависит от цен на уголь и металл. По нашим оценкам, они будут еще достаточно высокими в 2018–2019 годах, поэтому наша задача — за это время сделать рывок в развитии экономики и уменьшить зависимость от них. Конечно, за счет высоких цен мы могли бы рассчитаться с долгами, но в это придется вкладывать значительные средства, и мы не сможем развиваться. Поэтому все же будем брать кредиты, но они будут привлекаться уже на других условиях — под конкретную программу, которая нам как раз и позволит в краткосрочной перспективе решить все вопросы с наполнением бюджета.— Регион в настоящее время разрабатывает стратегию социально-экономического развития Кузбасса до 2035 года. Какие основные направления в нее будут включены? Какая роль будет отводиться угольной промышленности?— Мы разделим эту программу на три этапа: первый — 2018–2019 годы, следующий — среднесрочная перспектива, это 2020–2024 годы, третий — с 2025 по 2035 год. Первые два года у нас самые важные, это стратегия рывка — как раз то, о чем я говорил, — нам предстоит снизить зависимость экономики от цен на уголь и металл.Мы будем развивать другие отрасли нашей экономики: у нас есть и химия, и транспорт, и сельское хозяйство, и машиностроение. А собственно в угольной отрасли стоит задача понизить себестоимость добычи, но увеличить эффективность, чтобы быть готовыми к падению цен.Другая задача — вернуть ушедшие из Кузбасса предприятия, ведь многие переехали за последние годы в другие регионы, а также привлечь и создать новый бизнес. Возможности для этого у нас есть: есть 24 моногорода, у которых есть свои льготные программы, есть три территории льготного налогообложения — ТОСЭРы, в которые мы намерены привлекать новый бизнес, создавать новые рабочие места.Мы стали по-другому смотреть на многие события, поэтому для бизнеса мы добавили еще одно принципиальное условие — это безопасность работыПравила для деятельности бизнеса у нас достаточно простые: это быстрый экономический рост, социальная направленность и экологичность. И конечно, события 25 марта в "Зимней вишне" (в ТРЦ "Зимняя вишня" в Кемерове из-за пожара погибли 60 человек — прим. ТАСС) кардинально нас всех поменяли. Мы стали по-другому смотреть на многие события, поэтому для бизнеса мы добавили еще одно принципиальное условие — это безопасность работы.— Если говорить об этом экономическом рывке в ближайшие два года, у каких отраслей в Кузбассе, по вашему мнению, есть шансы стать прорывными?— Большие перспективы, на мой взгляд, у машиностроительной отрасли. К сожалению, за последние три года объем производства снизился на 40%, но потенциал у машиностроения огромный. У нас сохранились хорошо оснащенные заводы, выпускающие горно-шахтное оборудование, такие как Юргинский машиностроительный завод, но стоит проблема их загрузки. К сожалению, за последние годы потеряно доверие угольщиков к продукции наших машзаводов, потому что их оборудование проигрывает по качеству зарубежному. Сейчас задача поставлена машиностроителям — вернуть утраченные позиции, и не только в угольной отрасли. С угольщиками тоже ведем переговоры.Кроме того, есть такое направление, как компонентное машиностроение. Мы ведем переговоры со всеми мировыми компаниями, которые поставляют продукцию для угольных компаний Кузбасса, и предлагаем создавать в наших ТОСЭРах свое производство. Мы предлагаем очень хорошие условия по налогам, предлагаем свою инфраструктуру, и я думаю, что в ближайшее время новые производства увидим. И к этому процессу мы подключаем наше машиностроение, чтобы готовить детали, а не привозить их из-за рубежа.Транспортные проблемы и развитие туризма— А какие проблемы возникают? Что мешает сегодня более активному развитию?— У нас, к сожалению, очень острый вопрос с транспортом. Через центр Кемерова проходит федеральная автомобильная трасса (Р-255 "Сибирь"). За сутки через Кемерово проезжает 12,5 тыс. машин, это примерно одна треть всей нагрузки на экологию города. Плюс транспорт разбивает городские дороги, мешает организации движения в городе.Объезда нет, хотя этот вопрос поднимался еще в советские времена, но до сих пор он не решен — даже к проектированию не приступили. Мы считаем, что в кратчайшие сроки нужно ситуацию менять, поэтому приступаем к проектированию, выбору варианта трассы. Когда будет составлен проект, прошедший экспертизу, мы обратимся еще и за федеральными деньгами на строительство.Кроме того, у нас есть еще не достроенная скоростная трасса Кемерово — Ленинск-Кузнецкий, которая должна выйти на автодорогу до Новокузнецка (второй по численности город Кузбасса, один из крупнейших промышленных центров Западной Сибири — прим. ТАСС). Есть недостроенный участок в 17,6 км (из 70 км — прим. ТАСС), работы там велись медленно. Но мы уже в этом году решили эту проблему: нам уже выделили 1 млрд рублей в этом году, и к осени следующего года трасса будет целиком построена.Нам также надо развивать и железнодорожное сообщение, потому что производство угля растет, и его надо вывозить. Сейчас недостаточно пропускной способности железной дороги, особенно на восток страны, а это направление — азиатско-тихоокеанский рынок — для нас сегодня стратегическое. Он на сегодня наиболее привлекателен, и доходность угольных компаний в этом направлении максимальна.— Как будете решать этот вопрос? Ведете переговоры с РЖД?— Кемеровская область и РЖД — это стратегические партнеры, и это не просто слова: 38% от всего грузооборота РЖД дает Кузбасс. Сейчас мы заканчиваем подготовку четырех соглашений. Это соглашения о стратегическом партнерстве, о развитии пропускных мощностей для вывоза угля, развитии пассажирского транспорта и, наконец, об участии кузбасских предприятий в программе развития РЖД. Мы производим рельсы и можем шпалы производить, предприятия Кузбасса могут выполнять для РЖД различные виды работ. Это тоже даст толчок в развитии региона.— А какие вы видите приоритеты в части пассажирского сообщения? Где в регионе и какой именно пассажирский транспорт нужен?— Мы видим большие перспективы в развитии нашего туристического кластера — это одна из хороших точек роста нашей экономики. В первую очередь, конечно, горнолыжный курорт Шерегеш. В 2000-х годах там было 22 тыс. туристов, а в последние годы мы достигли уровня в 1 млн отдыхающих в год. Даже Дмитрий Анатольевич (Медведев, премьер-министр РФ), когда я ему рассказывал про Шерегеш и убеждал развивать, мне отвечал: "А я сам там два раза был, а я сам катался там на лыжах. Я сам знаю, что "пухляк" (толстый слой свежевыпавшего снега, который особенно ценят горнолыжники — прим. ТАСС) есть только в Шерегеше".Но по своему потенциалу этот курорт может принимать и более 3 млн человек, а на сегодня темпы развития приостановились. Если мы не внесем кардинальных изменений, то мы можем увидеть и падение даже — причины в транспортной инфраструктуре. Для начала мы оценили возможность создания современного аэропорта, который мог бы принимать туристов со всего мира. У нас есть в Таштаголе (поселок Таштагол расположен примерно в 20 км от туркомлекса) небольшой аэропорт местного значения, но, к сожалению, на этой территории есть огромные ограничения, связанные с горами и безопасностью полетов. Соответственно, если строить там такой аэропорт, то он не сможет работать круглосуточно и 356 дней в году.— И какой здесь может быть выход?- Прорабатываем альтернативный вариант — развитие существующего аэропорта в городе Новокузнецке с целью сделать его большим международным хабом. И уже оттуда запустить комфортабельный пассажирский поезд до Шерегеша со специальными грузовыми вагонами для хранения снаряжения — лыж и сноубордов. Там есть железная дорога, которая используется как грузовая, ее можно достроить и запустить пассажирский поезд.В перспективе необходимо дальше поэтапно развивать это пассажирское сообщение: туристы могли бы добираться до Шерегеша по железной дороге из Кемерова, Новосибирска, Томска. Необходимо, чтобы у туриста был выбор: хочет — добирается самолетом, хочет — на своей машине, хочет — поехал на поезде.Экология добычи угля— В угольной промышленности Кузбасса все острее ставятся вопросы, связанные с экологией, все чаще звучат жалобы местных жителей, проходят акции протеста против освоения месторождений. По вашим оценкам, каков на сегодняшний день экологический предел добычи угля? По каким критериям должны выдаваться новые лицензии и как вы будете решать накопившиеся экологические вопросы?— Вы правы, вопрос экологии в Кузбассе стоит очень остро, тут нет однозначного и быстрого решения, потому что эта проблема копилась годами. Причина тут в большом объеме открытой добычи угля, на разрезах, а не подземных шахтах. У ориентированности на разрезы есть свой резон — уменьшить количество аварий на производстве. В шахтах были большие проблемы с безопасностью горняков, было даже такое выражение: в каждой горящей лампочке есть капля крови шахтера.За счет перехода на открытый способ добычи существенно уменьшили показатели травматизма и аварийности, но получили серьезную нагрузку на экологию. Очень быстро приблизились к населенным пунктам, разрезы стали влиять не только на природу, но и на жителей. Сейчас мы должны найти разумный баланс в развитии подземной и открытой добычи.Мы выступаем также и за изменения в подходе к выдаче лицензий на добычу угля. Сегодня выдано 279 лицензий, которые позволяют добывать более 300 млн тонн угля в год, за прошлый год мы достигли объемов добычи более 241 млн тонн, но с конца 2017 года выдача новых лицензий приостановлена. Проблема в том, что мы сегодня в этом процессе не участвуем, а хотелось бы, чтобы было два ключа для выдачи лицензии — не только Роснедра, но и субъект Федерации, в данном случае наша область. Это необходимо, чтобы мы могли отстаивать наши вопросы о социально-экономическом развитии региона, вопросы экологии, вопросы защиты населения.— Вы предполагаете некий специальный режим для Кузбасса или изменения в федеральный закон?— Правильнее здесь идти по пути изменения федерального закона, чтобы ситуацию менять на всей территории России. Не только у нас есть эта проблема. Конечно, с позиции угольной отрасли острее всего она стоит у нас, так как в Кузбассе добывается около 60% угля. Мы сейчас с Роснедрами ищем решения, будем настаивать на изменениях в федеральном законе, и я уверен, что мы найдем компромисс. Думаю, сейчас, когда произошли изменения в правительстве страны, этот процесс пойдет быстрее.— Будут ли какие-то изменения санитарно-защитных зон, которые устанавливаются от границы места добычи угля?— Санитарно-защитная зона сейчас составляет один километр от границы угольного предприятия, но она установлена не законодательно, а рекомендательно. То есть можно ее пересчитывать, обосновывать и уменьшать границы. Мы настаиваем на том, что границы санитарно-защитной зоны должны быть неизменны — один километр. Но если у предприятия есть экономический смысл подходить ближе к населенным пунктам, этот вопрос должен решаться в диалоге с проживающими там людьми. И если есть такая острая необходимость, люди должны быть переселены в более экологичные места на тех условиях, на которых они хотят. Если это получается в диалоге между властью, бизнесом, жителями — значит, будем дальше продвигаться, если нет — значит, должна быть оставлена зона в один километр, чтобы люди могли нормально жить и чувствовать себя защищенными.— Остается проблемой и рекультивация земель, на которых завершили добычу угля.  Обязанность ее проводить есть у угледобывающих предприятий, но многие из них долгое время проводили ее некачественно. Будете ли менять подходы?— К сожалению, это так, нарушенных земель много — это последствия добычи угля открытым способом. И если посмотреть на способы, которыми у нас проводилась рекультивация, лучше было вообще ничего не делать. К счастью, руководители угольных предприятий понимают эту проблему, и мы вместе с бизнесом ищем самые современные, самые эффективные способы рекультивации. Это же проблема не только наша — много стран в мире, которые ведут добычу открытым способом и добывают гораздо больше, чем мы. Поэтому мы ищем передовой мировой опыт и намерены внедрить его в Кузбассе, чтобы получить быстрый эффект по рекультивации земель.