М.В. НАЩОКИНА
доктор искусствоведения

 

 

 

Чайный дом Сергея Васильевича Перлова

 

 

 

 

Появившийся на Мясницкой в самом конце XIX уже далекого века магазин «Чай-кофе» уникален во многих отношениях — он один из немногих сохранивших до сих пор прежнее торговое назначение и единственное строение в китайском стиле в Москве. Задуманный для продажи наиболее изысканных из колониальных товаров — чая и кофе, — он сразу поразил москвичей ярким восточным колоритом снаружи и богатством отделки внутри. История его появления довольно необычна и позволяет ощутить атмосферу честной конкуренции в среде московского купечества рубежа XIX—XX веков.

Сергей Васильевич Перлов. Конец XIX века

Общий вид московского магазина «Чай-кофе» на Мясницкой улице

Вход в магазин «Чай» С.В.Перлова. Фото начала XX века

Рекламная жестяная табличка торгового дома «Сергей Васильевич Перлов». Начало XX века

 

 

Необычный трехэтажный дом рядом с Училищем живописи, ваяния и зодчества вдоль Мясницкой улицы был построен по заказу Сергея Васильевича Перлова (1836–1910) — одного из наследников самой солидной московской чайной компании «Василий Перлов с сыновьями», бывшей поставщиком чая для четырех иностранных правительственных дворов¹. Старинное аристократическое владение второй половины XVIII века, принадлежавшее в разное время князю Г.Волконскому, княжне М.Вяземской, генерал-майору Л.Измайлову и некоторым другим, было куплено потомственным почетным гражданином, купцом первой гильдии В.А.Перловым в середине XIX века, а после его смерти унаследовано сыном Сергеем² (в 1875 году оформлено на имя его жены³).

 

 

 

В 1890 году Сергей Перлов решил выделиться из семейного бизнеса, оставив дедовскую фирму своим племянникам⁴, и вскоре зарегистрировал собственную фирму «Товарищество чайной торговли “Сергей Васильевич Перлов и Ко”». (Стоит обратить внимание на то, что отчество довольно редко присутствовало в названиях российских промышленных и торговых предприятий, и в данном случае оно, по-видимому, было необходимо, чтобы напомнить покупателю, что Сергей Перлов — продолжатель дела Василия Перлова, весьма уважаемого и давно известного москвичам.) Если отцовская фирма вела активную торговлю и в России, и в Европе, товарищество «Сергей Васильевич Перлов и Ко» было нацелено, главным образом, на внутреннюю торговлю. К 1915 году было открыто более сорока отделений фирмы во многих городах Российской империи.

 

 

 

Для нового торгового начинания понадобились и новые помещения. Так во владении С.В.Перлова на Мясницкой на месте снесенных старых строений начал строиться «Чайный дом» по проекту одного из самых востребованных московских зодчих конца XIX – начала XX века Р.И.Клейна⁵. Зодчий был уже знаком семейству Перловых, поскольку почти одновременно перестраивал их фамильный дом с чаеразвесочной фабрикой на 1-й Мещанской улице (д.5)⁶. Новостройка на Мясницкой, возведенная с 1890 по 1893 год, вместила магазин и главную контору товарищества (на первом этаже), жилище владельца (на втором и третьем этажах), собственную чаеразвесочную фабрику и другие подсобные помещения (в дворовых строениях) и склад продукции (в обширном подвале, устроенном под всем участком, включая внутренний двор). Вход в верхние жилые этажи был устроен с правой стороны в арке, ведущей в прямоугольный внутренний двор. Дело Сергей Перлов затевал с размахом, а потому большие витрины и фирменное оборудование были самыми передовыми для своего времени.

 

 

 

Будучи представителем третьего поколения московской купеческой «чайной династии», Сергей Перлов, как и многие другие наследники богатых купеческих семей с крестьянскими корнями, был личностью разносторонней — любил музыку, особенно духовную и произведения Чайковского, обожал театр, а потому в новом доме вскоре начались музыкальные вечера и домашние спектакли, в которых участвовали его домочадцы и друзья. В новых жилых апартаментах на Мясницкой он разместил и свое сокровище — любовно собранную коллекцию китайской живописи и фарфора. Возможно, именно эта привязанность привела к тому, что вплоть до окончания строительства в 1893 году Перлов медлил с окончательной отделкой лицевого фасада по проекту Клейна, в уже не раз опробованных зодчим популярных тогда формах позднего Ренессанса. Как оказалось, это был перст судьбы — вскоре неизбежная конкуренция между владельцами семейного бизнеса стала импульсом к чудесному превращению новостройки в лакированную «китайскую шкатулку».

 

 

 

Поводом к этой перемене послужил ожидаемый в 1896 году приезд на коронацию императора Николая II одного из самых влиятельных сановников Китайской Цинской империи Ли Хунчжана — чрезвычайного посла и канцлера, определявшего в конце XIX века внешнюю политику Китая⁷. Перловы, много лет успешно торговавшие с Китаем и составившие на этом немалое состояние, считали своим долгом устроить послу пышный прием, но, разделившись на две фирмы, родственники спорили за право принять высокого гостя и первыми заключить еще один выгодный контракт на поставку чая. Чтобы разрешить спор в пользу своей новой фирмы, Сергей Васильевич решил капитально отделать новый дом и магазин в китайском стиле. По-видимому, этот заказ он тоже адресовал Роману Клейну, а тот поручил его своему молодому помощнику — Карлу Карловичу Гиппиусу (в 1895 году ему исполнился 31 год), трудолюбием и талантом уже заслужившему признание коллег и профессионального сообщества⁸. Выбор мог быть обусловлен не только способностями начинающего архитектора, но и другими обстоятельствами. Хотя точных данных у нас нет, можно предположить, что Гиппиус побывал в Китае после успешного окончания учебы в Училище живописи, ваяния и зодчества — во всяком случае, его фасадная композиция и оформление торгового зала очень точно передают характерные черты китайской архитектуры не только в целом, но и в деталях. Не исключено, что в Китай его могла привести любовь к разведению аквариумных рыбок, прошедшая через всю его жизнь, а может быть, именно там он и обрел это редкое для того времени хобби⁹.

 

 

 

Сохранив симметричную фасадную композицию уже выстроенного дома с входом в магазин по центральной оси и большими окнами-витринами (5 широких оконных проемов и проезд во двор с правой стороны фасада), Гиппиус переделал его в «китайском» стиле. В отличие от строгих классических зданий, которых в этом районе города была еще много, «Чайный дом» получил выступающие на плоскости фасада яркие красные черепичные кровельки над простенками между окнами, пронзительно голубые филенки для шрифтовых вывесок в «китайском» стиле и сверкающие на солнце резные позолоченные детали. С улицы кровельки украшали колокольчики — символ съестных лавок в Китае. Характерно восточной была и полихромия всех архитектурных членений фасада магазина, частично выполненная из керамики: карниза, межоконных филенок и горизонтальных тяг ярких желтых, красных и зеленых цветов. Особенно богато был отделан вход в магазин — портал из темно-фиолетового натурального мрамора завершался декоративной композицией из мощной поперечной позолоченной балки с «китайскими» резными звериными мордами на концах, над которой по сторонам были водружены конструкции из небольших алых балочек, между ними помещено рельефное панно с позолоченным павлином, выше — еще одна поперечная ярко-голубая балка и, наконец, над всем этим изогнутая глазурованная черепичная кровля с характерным позолоченным подзором по краю. Детали портала и некоторых других элементов фасада заставляют предположить, что некоторые резные детали к ним были привезены из Китая и умело вмонтированы Гиппиусом в фасадную композицию.

 

 

 

Сочетание цветных штукатурных профилей и филенок с многочисленными накладными керамическими деталями коренным образом изменило внешний облик постройки: он стал не только ярким, многоцветным, но и совершенно не похожим на окружающую московскую застройку. Немалую роль в этом сыграли необычные архитектурные и пластические элементы: на крыше дома появилась миниатюрная трехъярусная башенка-пагода с колокольчиками по углам¹⁰, венчавшая центр здания, а фасадная плоскость украсилась разнообразными драконами, веселыми ящерицами, изображениями лотосов, «китайскими» орнаментами и словно игрушечными, загнутыми кверху китайскими черепичными кровельками. Верхние части окон второго и третьего этажей были прикрыты объемными резными орнаментальными накладками, свес крыши (первоначально тоже черепичной) был волнистым. Характерно восточная геометрическая орнаментика ограждений балконов и кованых ворот со стилизованными изображениями ваз с цветами и птицами завершали обновленный архитектурный образ. Фасадная стена здания превратилась в многократно увеличенную цветную картинку с изображением типичного китайского городка со множеством домиков и пагод, черепичные крыши которых характерно загнуты кверху. В монументальном картуше над входом появилась надпись с названием торгового дома «Сергей Васильевич Перлов», а над высокими витринами в филенках синего цвета красными, стилизованными «под Китай» буквами: «Чай, сахар, кофе», «Главный магазин», «Главная контора и склад». Подчеркнем, что прием, использованный Гиппиусом для создания большего правдоподобия и материальности этой экзотической «китайщины», уникален — все лепные и выполненные из керамики элементы фасада полуархитектурны, полускульптурны и в совокупности образуют огромный рельеф, живо напоминающий произведения декоративно-прикладного искусства Китая — резные рельефные миниатюры.

 

 

 

Фасаду не уступал, а пожалуй, даже превосходил его яркостью и великолепием интерьер магазина — деревянные прилавки и колонны густого красного цвета; зелено-голубые фигурные потолочные филенки сверкали обильной позолотой и напоминали лаковую живопись «под Китай». Причем в отделке внутренней стены торгового зала был вновь использован основной прием отделки главного фасада дома — для показа чайной продукции были устроены удобные стенные шкафчики, завершенные декоративными подобиями черепичных крыш с загнутыми кверху углами и висящими на них массивными бронзовыми колокольчиками. Яркость красок интерьера сопоставима только с отделкой храмовых интерьеров Китая, например храма Нега в Пекине.

 

 

 

Сюжетами филенок в ограждениях прилавков и потолка стали фантастические и реальные животные — несколько видов извивающихся дракончиков, рыбы с огромными плавниками, усатые раки, бабочки, несколько вариантов птиц, напоминающих китайских петухов или легендарную в китайском фольклоре птицу феникс, а также шесть из восьми основных буддийских символов: «Благой зонт» (символ благих деяний), «Белая раковина» (символ распространения учения Будды и пробуждения от сна неведения), «Золотые рыбки» (символ избавления от страданий и достижения духовного освобождения), «Драгоценная ваза» (символ долгой жизни, богатства и процветания), «Стяг победы» (символ победы учения Будды над смертью и неведением) и похожий на розу «Лотос» (традиционный символ чистоты). Все изображения стилизованы в китайском духе, а наиболее декоративные из буддийских символов, видимо, просто срисованы с образцов в качестве характерных китайских сюжетов. Самые любопытные изображения находятся в центре нижнего ряда потолочных филенок над входом и напротив него, в падуге потолка главного торгового зала, — это надпись «чай», русские буквы которой составлены из забавных позолоченных фигурок китайцев, курящих длинные опиумные трубки (чрезвычайно широко распространенные в Поднебесной в XIX веке). Характер этих рисунков убедительно демонстрирует их сугубо российское происхождение. Скорее всего, их создал сам Карл Гиппиус, любивший юмористические рисунки, о чем свидетельствуют его зарисовки в домашнем альбоме Алексея Александровича Бахрушина, в том числе на «китайские» темы. Однако надпись «чай» не просто забавный рисунок, именно он стал товарным знаком фирмы, вскоре появившись на всех ее рекламных проспектах и чайных коробках.

 

 

 

Внутреннее пространство магазина дополняли восточные фарфоровые вазы — напольные и обычные, китайские вышитые панно и стилизованная мебель; дубовый паркет устилал громадный напольный ковер китайской ручной работы. По свидетельству прессы того времени, часть декоративных деталей, отделочных материалов для фасада и предметов обстановки интерьера была доставлена прямо из Китая. В зале покупатели сидели на шелковых пуфах или традиционных китайских фаянсовых табуретках, а приказчики подносили им деревянные и фарфоровые емкости с чайными сортами для дегустации. Для создания ароматной атмосферы в торговом зале у витрин были выставлены колоритные тюки с чаем из рисовой соломки — то есть в том виде, в каком товар доставляли в Москву из Китая. В общем, сверкавший яркими красками и насыщенный восточными предметами интерьер магазина, живо напоминавший китайскую лаковую живопись, не без оснований убеждал покупателя в подлинности и высоком качестве перловского чая.

 

 

 

К умозрительному диалогу с Востоком располагала и отделка главной конторы С.В.Перлова, расположенной в продолжении торгового зала за крайней правой витриной. Богатая «китайская» декорация этого небольшого помещения была выдержана в другой, более светлой и сложной цветовой гамме — в зеленовато-голубовато-бежевых тонах. Фигурные кронштейны, между которыми были помещены зеркала с легкой цветочной росписью в духе китайских панно (роспись по зеркалам — характерный прием отделки магазинов Москвы конца XIX – начала XX века), поддерживали карниз со светлыми филенками, в центре которых были нарисованы бабочки. В центре потолка находился очень нарядный, условно восточный, живописный плафон с бирюзовой расписной каймой, изображающий райских птиц, бабочек, павлина и цветы. В конторе, по-видимому, были представлены образцы продукции торгового дома «Сергей Васильевич Перлов», и хозяин с комфортом мог принять своих торговых партнеров. (К сожалению, первоначальная мебель в этом помещении не сохранилась.)

 

 

 

Нельзя не сказать, что архитектура «Чайного дома» С.В.Перлова была уникальна не только для Москвы — ни в одной из европейских столиц нет подобной постройки. Как известно, «китайщина» (фр. шинуазри), впервые появилась в Европе еще в XVIII веке в качестве одного из вариантов стиля рококо — китайские павильоны украсили тогда резиденции нескольких европейских монархов, однако в большей степени эти формы коснулись внутреннего оформления. Интерьеры в «китайском» стиле были популярны в XVIII–XIX веках во многих богатых домах, сопровождая распространенное увлечение коллекционированием восточного фарфора, — владельцы таких коллекций нередко оформляли помещения для своих фарфоровых сокровищ в соответственном стиле. Одним из ярчайших поздних примеров такого рода была знаменитая «Павлинья комната», созданная для лондонского особняка ливерпульского миллионера Лиланда американским художником Джеймсом Уистлером в 1876–1877 годах. Построенная на сочетании глубоких сине-зеленых оттенков с яркой позолотой архитектурных членений стен и потолка, главного настенного панно и трех панно на ставнях, она представляла собой выставку восточного фарфора владельца — на всех стенах были устроены легкие резные позолоченные стеллажи в восточном стиле, в мелких ячейках которых находились драгоценные блюда, вазы и чаши. Став образцом стиля, эта отделка произвела большое впечатление на современников; не исключено, что она была известна и Карлу Гиппиусу. Однако его «китайский» интерьер, также имевший стенные шкафчики и стеллажи, представлял собой другой вариант китайской стилизации — более близкий к подлинному Китаю. На Всемирных и международных выставках в Европе конца XIX – начала XX века, в которых участвовал Китай, также возводились более или менее точные подобия подлинных китайских сооружений, но московская постройка Гиппиуса была создана именно в «китайском стиле», она не повторяла исторические или современные китайские сооружения буквально, а с помощью необычного, единственного в своем роде пластического приема вызывала образные ассоциации даже не с отдельным строением, а с целой китайской улицей. Блестяще осуществленная молодым московским зодчим в 1895–1896 годах талантливая стилизация скорее передавала впечатление от экзотической атмосферы традиционного китайского города. Неудивительно, что перестройка фасада и интерьеров чайного магазина С.В.Перлова — первый большой заказ в жизни К.К.Гиппиуса, сразу сделала его знаменитым и весьма способствовала его дальнейшей карьере¹¹.

 

 

 

После столь капитальной и дорогостоящей подготовки к ожидаемому визиту С.В.Перлов надеялся, что высокий китайский сановник будет тронут вниманием и остановится у него, поэтому у дверей даже поставили две деревянные раскрашенные фигуры китайцев, как бы приглашавших зайти в обновленный магазин. Увы, семидесятитрехлетний почетный гость в новый, завораживавший многоцветьем и позолотой китайский «Чайный дом» С.В.Перлова не поехал, а остановился на 1-й Мещанской у его племянника и конкурента Николая Семеновича Перлова — наследника главного семейного дела Перловых. Здесь здание не перестраивали, но также украсили фасад в китайском стиле. Там 5 мая 1896 года Ли Хунчжана встречали хлебом-солью и поднесли в дар серебряное блюдо с гравюрой дома Перловых и фигурную солонку. В ответ китайский гость пожаловал хозяину высокую награду империи Цин — орден Двойного Дракона II степени.

 

 

 

Однако неудача с приемом Ли Хунчжана не повлияла на судьбу продолжавшего процветать перловского дела. К тому же выбор Сергеем Перловым китайского стиля для отделки своего дома имел и гораздо более глубокие основания, связанные с историей русской чайной торговли. Ведь чай — едва ли не самое яркое свидетельство давних контактов России с Поднебесной империей — Китаем. Неслучайно сложилась поговорка: «Чай у нас китайский, сахарок — хозяйский». Уже на Нижегородской ярмарке, открытой в 1822 году, где «чайники» (торговцы чаем) появились почти сразу после ее открытия, были Китайские ряды, выстроенные Огюстом Монферраном в духе китайской архитектуры в виде четырех изящных ярусных чайных домиков, образующих живописную островерхую улочку с башенками рядом с созданным им же массивным классическим купольным собором. О китайском происхождении перловского чая красноречиво говорили и красочные жестяные упаковочные коробки с изображениями нарядных китайцев: поливающих чайные кусты, везущих чай в тюках на верблюдах, фасующих и продающих его, а также красивых китаянок, готовящих или пьющих чай. Само русское слово «чай» происходит от китайского слова «ча» или «чае» (в северном, пекинском или «мандаринском» произношении) — «молодой листочек», которым на родине чая¹² обобщают все его типы и многочисленные сорта¹³. Ему соответствует и один из самых древних иероглифов китайского языка, созданный еще в V веке¹⁴, когда возникло само слово «чай». В русском языке это слово созвучно глаголу «чаять» (ожидать, надеяться), так что можно сказать, что чай оказался «нечаянной» радостью для полюбившего его русского народа. Популярность его в русском быту подтверждают многие расхожие выражения и поговорки, некоторые из которых в употреблении до сих пор: «Чай пить — не дрова рубить», «Выпей чайку — забудешь тоску», «гонять чаи», «…даже чаю не предложили», «…в Тулу со своим самоваром»¹⁵. По свидетельству историков, в XIX веке приветствие «Чай да сахар!» иногда даже заменяло более старое и распространенное: «Хлеб да соль!».

 

 

 

Первые достоверно документированные контакты России с Китаем относятся к началу XVII века: прибывшие к русскому двору китайские послы привезли в подарок несколько ящиков чая — так в Московском государстве и узнали о чае впервые. В 1638 году русский посол Василий Старков вновь доставил в дар первому царю династии Романовых Михаилу Федоровичу от монгольского хана Кучкуна четыре пуда чая. Поначалу горький напиток не понравился царю и боярам, однако было замечено, что он «отвращает от сна». Позднее чай из Китая привез и другой наш посол — грек Сапфарий. Сначала чай использовали как лечебный напиток, но, распробовав, стали пить для удовольствия. К середине XVII века в Москве уже можно было купить до десяти сортов чая, а в 1679 году с Китаем был заключен первый договор о регулярных поставках сушеной «китайской травы». Хотя православная церковь еще долго проклинала «китайскую травку», считая ее, как табак и кофе, бесовским снадобьем, к началу XVIII века чай уже прочно вошел в русский быт, став со временем любимым национальным напитком. Как писал И.А.Гончаров: «…всем другим нациям простительно не уметь наслаждаться хорошим чаем: надо знать, что значит чашка чаю, когда войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую комнату и сядешь около самовара, чтоб оценить достоинство чая» («Фрегат “Паллада”»).

 

 

 

Более демократичные и свободные от условностей встречи за чайным столом потеснили в русском быту в XIX веке даже балы и званые обеды. За чаем решали семейные дела, заключали брачные союзы и многотысячные торговые сделки. Русское дворянство, поддерживая английскую чайную традицию, часто пило чай высших китайских сортов с молоком или ароматизированный из Европы, используя специальные фарфоровые сервизы. Купечество предпочитало менее дорогие чаи, быстро дающие темный настой, и создало свою весьма примечательную традицию длительного чаепития, в ходе которого выпивалось по несколько десятков чашек чая, а на стол, кроме самовара, подавали варенье, мед, сушки, бублики и пироги. Кроме того, чай в купеческих семьях пили из блюдца. Со временем отрабатывался не только ритуал чаепития, но и способ его заваривания¹⁶. Помимо разговоров, питье чая могло иметь музыкальное сопровождение — считается, что появлением городского романса русская культура обязана именно чайным посиделкам.

 

 

 

Практически весь ввозимый из Китая чай поступал в Москву¹⁷, где был не дешев, но достаточно широко доступен. Неудивительно, что именно в Москве ранее всего была широко развернута и розничная продажа чая¹⁸, а население оказалось особенно привержено к чаепитиям¹⁹. В первой половине XIX века Москва потребляла до 60% ввозимого в Российскую империю чая. Если до середины XIX века в столичном Петербурге работал всего один чайный магазин на весь город, в Москве в это время их число уже превышало сотню, а чайных и прочих заведений, где подавали чай, было более трехсот. Бытописатели уже тогда замечали, что европейский Петербург начинал утро с чашки горячего кофе, а водохлебы Москвы пять раз на дню стаканами пили чай. Любопытно, что это различие частично прослеживается до сих пор.

 

 

 

В.Г.Белинский констатировал в 1845 году: «В Москве много трактиров, и они всегда битком набиты преимущественно тем народом, который в них только пьет чай. Это народ, выпивающий в день по пятнадцати самоваров, народ, который не может жить без чаю, который пять раз пьет его дома и столько же раз в трактирах» («Петербург и Москва»). Здесь чай пили «малый», «большой» и «с полотенцем» — что означало до пота, который этим полотенцем и утирали. Любимые трактиры были у московских артистов, писателей и художников. В 1880-х годах чайные получили даже государственную поддержку посредством ряда льгот.

 

 

 

В нашу страну чай испокон веков поступал из горных районов Северного Китая. Центром чайной торговли на востоке страны стала забайкальская Кяхта — быстро развивавшийся богатый сибирский купеческий город, метафорически называемый современниками «сибирским Гамбургом» или «Венецией пустыни»²⁰. Не обошел ее вниманием даже Карл Маркс в работе, опубликованной в 1857 году: «Важнейшим товаром, который китайцы продают в Кяхте, является чай. Русские же продают там хлопчатобумажные ткани и меха» («Российско-китайская торговля»). Действительно, русско-китайская торговля чаем долгое время (до 1855 года) была исключительно меновой — то есть в обмен на чай русские купцы

 

 

 

в основном поставляли в Китай меха, позднее — ткани, выделанные кожи и металлические изделия. В 1840–1850-х годах ввоз чая составлял почти 95% всего китайского импорта в Россию и оценивался в 5–6 млн руб. в год (самый ходовой российский экспортный товар — зерно, в этот же период приносил в год 17 млн руб.). Центром чайной торговли на китайской стороне в XVIII–XIX веках был сначала городок Янлоудун, но его значение постепенно упало, когда для международной торговли был открыт город на берегах Янцзы — Ханькоу, вскоре монополизированный русскими предпринимателями. Проложенный нашими соотечественниками сухопутный маршрут Ханькоу — Кяхта был частью китайско-русского чайного торгового пути длиной в 11 000 км, просуществовавшего почти два столетия²¹ и в свое время знаменитого не менее Великого шелкового пути.

 

 

 

Транспортировка чайных обозов гужевым транспортом занимала полгода, что было причиной дороговизны чая в России (в 10–12 раз дороже, чем в Германии и Англии). Ситуация изменилась лишь во второй половине XIX века: с 1860-х годов начали ввозить в Россию чай и морским путем, а с 1880-х годов — по железным дорогам, существенно сократив время и сбив цену сухопутной доставки²². В конце XIX века начались поставки чая в Россию из Индии и Цейлона морем в Одессу. В связи с этим цена чая резко упала, и он стал ежедневным массовым напитком, а в 1886 году был даже введен в состав армейского пищевого довольствия. Однако традиционная сухопутная чайная торговля с Китаем для московских купцов вплоть до 1917 года сохраняла свое значение, ведь к началу XX века Россия стала абсолютным лидером по потреблению чая в мире²³, а собственное производство его в промышленных масштабах наладить тогда так и не удалось²⁴.

 

 

 

Закономерно, что торговля чаем в России превратилась в доходное дело, которое уже в XVIII веке привлекло немало предприимчивых людей. Чай тогда везли цыбиками (ящиками) без разбора по качеству, а сама чайная торговля была делом весьма рискованным, ведь в Москве не все даже успели попробовать этот напиток. Среди первых русских чаеторговцев был купец 2-й гильдии Алексей сын Иванов — родоначальник будущей знаменитой московской династии, открывший уже в 1787 году розничные чайные лавки в московских торговых рядах. Он и стал первым Перловым, записавшись в 1807 году под этой красивой вымышленной фамилией. Он первым отказался от услуг посредников и вскоре открыл в Кяхте собственную контору по закупке чая у китайцев, что сразу удешевило его розничный чай. Московским приказчикам было велено отвешивать чай в любых, даже самых мизерных количествах, благодаря чему москвичи смогли наконец распробовать чай. По свидетельству историков, перловские лавки в Москве быстро стали настолько популярными, что даже во время войны 1812 года не работали всего три с небольшим месяца. Первый фирменный магазин Перловых открылся в 1823 году на Ильинке.

 

 

 

Сын и наследник Алексея Ивановича — Василий Перлов достойно продолжил дело, а в 1860 году учредил товарищество чайной торговли «Василий Перлов с сыновьями», просуществовавшее до 1891 года, которое продавало чай по сортам и фиксированным ценам, а также активно боролось с подделками²⁵, наводнявшими чайный рынок. За счет умелой ценовой политики и заботе о качестве чая фирма Василия Перлова вышла на мировой уровень чаеторговли. Одной из причин популярности ее продукции была как раз сухопутная доставка чая из Китая, позволявшая сохранить аромат и вкус чайного листа.

 

 

 

За сто лет успешной торговли Перловы стали «чайными королями» России. В начале XX века они имели более 130 фирменных магазинов в России и Европе и более 15 магазинов в одной только Москве. Справедливо считается, что исторической заслугой купцов Перловых была популяризация чая в России, его широкое распространение среди простого народа, а также превращение в «православный» напиток, который в дореволюционной России активно противопоставлялся водке. По указу Александра III «во внимание к 100-летней деятельности рода московских купцов Перловых на поприще торговли и в воздаяние их заслуг» в 1887 году им было пожаловано потомственное дворянство. В дворянском гербе Перловых изображены чайный куст и шесть крупных перлов-жемчужин, а девиз был избран «Честь в труде».

 

 

 

Конечно, высокая общественная оценка Перловых включала в себя и их широкую благотворительную деятельность — они нередко жертвовали на народные и церковные нужды. Создатель фирмы Василий Алексеевич занимал пост заседателя Приказа общественного призрения, члена-благотворителя Московского коммерческого училища и еще в 1856 году удостоился Высочайшей благодарности за пожертвование на устройство памятников и храма на Севастопольском кладбище. Семен Васильевич на протяжении 27 лет был ктитором церкви Адриана и Наталии на 1-й Мещанской. Перловы создавали приюты, именные стипендии для нуждавшихся сирот, открывали бесплатные народные столовые, убежища для престарелых и раненых воинов, финансировали комиссии по устройству народных чтений, опекали нищих. Многие их инициативы развивались под патронажем Императорского Человеколюбивого общества и лично великой княгини Елизаветы Федоровны. В собственном имении Перловке они возвели великолепный храм во имя иконы Донской Божией Матери. Кроме того, создали в Перловке театр, содержали на свои средства московский духовой оркестр и хор.

 

 

 

Особенную известность своими благодеяниями приобрел именно владелец «Чайного дома» Сергей Васильевич Перлов. Он был председателем Яузского попечительства о бедных, агентом Московского комитета о просящих милостыню и некоторых других подобных учреждений. Однако важнее, что он и его супруга Анна Яковлевна были духовными чадами знаменитого оптинского старца преподобного Амвросия и постоянными благотворителями Шамординской женской обители. На их средства были возведены практически все фундаментальные монастырские постройки, устроены мастерские: иконописная, чеканная, золочения по металлу и дереву, золотошвейная, переплетная, ковровая, швейная, также типография и фотомастерская²⁶. С легкой руки Перловых расписные жестяные чайницы, которые делали в Шамординском монастыре, содержали поучительные изречения о чае²⁷. В июле 1892 года С.В.Перлов получил разрешение епископа Калужского и Боровского Виталия выстроить для своей семьи дом за монастырской оградой, где он часто останавливался (дом сохранился). Сергей Васильевич Перлов умер в 1911 году и по его завещанию был похоронен в любимом Шамординском монастыре, рядом с настоятельницами. Анна Яковлевна после его смерти жила в Москве, часто приезжая в Шамордино с детьми и внуками, а перед смертью приняла постриг с именем Амвросия.

 

 

 

После революции «Чайный дом», как и большинство других жилых зданий в центре Москвы, превратили в коммуналки, но популярный магазин «Чай-кофе» в нем сохранился. Он получил номер 1, как и знаменитый «Елисеевский». В годы перестройки, в 1992 году представители трех дореволюционных династий — Пороховщиковы, Муравьевы-Апостолы и Перловы предложили городу сдать им бывшую фамильную собственность в аренду. В качестве исключения, с оговорками, но разрешение было дано. Внучка основателя «Чайного дома» Жанна Киртбая создала ЗАО «Перловы и Ко», выкупила с аукциона право аренды с обязательством его восстановить и отреставрировала здание (реставрация длилась 12 лет). В Китае заказали 148 утраченных элементов фасада, все остальное — профессиональная работа отечественных мастеров²⁸, проведенная под контролем и с участием сотрудников московского института «Cпецпроектреставрация»²⁹. Им удалось найти подлинные цвета фасада времен Сергея Перлова, воссоздать детали. В процессе реставрации было сделано множество уникальных находок: детали из шпиатра, дерева, латуни, считавшиеся утраченными, были отреставрированы, по их образцам созданы недостающие аналоги. Были сохранены и восстановлены решетки и ограждения балконов из шпиатра, фасадная лепнина и подлинные фаянсовые изразцы; открыта и тщательно восстановлена позолота, живопись плафонов, полихромная раскраска деталей интерьера. Кроме того, были восстановлены предметы интерьера торгового зала: встроенная мебель, прилавки, китайские фарфоровые вазы, украшения из латуни, китайские фонари. Благодаря этим кропотливым работам, дому и интерьеру магазина был возвращен по возможности первоначальный вид, и «Перловская жемчужина» вновь заиграла яркими красками в облике Мясницкой улицы.

 

 

 

Сегодня уникальный памятник русской культуры конца XIX века «Чайный дом» Сергея Васильевича Перлова — одно из самых красивых зданий Москвы, ее подлинная архитектурная достопримечательность, не имеющая равных по сохранности подлинных деталей. Этот любовно оберегаемый чайный магазин, почитаемый поколениями москвичей, нарядный и удивительный дом живо напоминает нам о многовековых связях с Китаем, о традициях московских чаепитий и о большом вкладе семьи Перловых в российско-китайские торговые отношения и развитие русской бытовой культуры.