Скажи «халва»
Кабинету министров во главе с Дмитрием Медведевым осталось сроку всего ничего — до понедельника. В соответствии с Конституцией РФ после выборов нового президента страны правительство обязано подать в отставку и по поручению главы государства продолжить действовать лишь в качестве и. о. — до формирования нового Кабинета. Здравствуй, племя младое, незнакомое? Не спешите радоваться.
Никакой тревоги у нынешнего состава Кабинета не ощущается, жизнь в Белом доме на Краснопресненской набережной идет своим чередом. На этой неделе, в самый канун коллективного увольнения, Дмитрий Медведев назначил трех новых заместителей министров: экономического развития, энергетики и здравоохранения. А на 11 апреля Государственная дума планирует заслушать ежегодный отчет уволенного к тому моменту правительства РФ «О результатах деятельности за 2017 год». Как ни в чем не бывало.
Стране это не сулит ничего хорошего. Во-первых, потому, что в предыдущих годовых отчетах (а их было уже пять) наибольшим своим достижением правительственный кабинет называл «стабильность», то есть отсутствие каких-либо перемен, в том числе к лучшему. И нет никаких признаков, что нынче нам пообещают что-то иное. Во-вторых, по данным Росстата, в 2017 году в стране была зафиксирована минимальная рождаемость за последнее десятилетие — 1,69 млн младенцев (на 10% меньше 2016 года). А мировая наука утверждает: в любой стране сокращение числа зачатий детей предшествует новому экономическому кризису. В США, например, «индекс беременности» начал падать в середине 2007 года, а банкротство компании Lehman Brothers, с которого пошло обрушение рынка и началась Великая депрессия ХХI века, случилось в сентябре 2008-го — практически через год.
Так что готовьтесь, господа-товарищи!
Отчеты правительства перед Госдумой были введены в обиход 10 лет назад, но так и не стали, как задумывалось, средством парламентского контроля за исполнительной властью. В этом нетрудно убедиться, перечитав стенограммы отчетов хотя бы за последние пять-шесть лет. Сразу увидите очевидное: обе власти просто не слышат друг друга — и прекрасно при этом общаются.
В 2013 году премьер заявлял: «За два десятилетия страна кардинально изменилась, достигнута точка стабильности». Через два года: «Социальная стабильность — это одно из важнейших достижений последнего времени, и мы будем делать все для того, чтобы ее сохранить. В отчете за 2016 год: «Люди проголосовали за стабильность...» И эта мантра про стабильность произносится на фоне нарастающих экономических неурядиц.
А парламентарии говорят совсем о другом: «Наши граждане проголосовали за развитие, за то, чтобы мы сделали все, чтобы людям жилось лучше, чтобы успех действительно стал нормой жизни в нашей стране».
Правильные речи, но от слова «халва» слаще не становится. На практике народ нищает. В 2014 году снижение реальных доходов составило 0,7%, в 2015-м — 3,2%, в 2016-м — 5,9%. В минувшем 2017-м доходы россиян снова сократились — на 1,7%. Тоже своего рода «стабильность»...
Медицина. Более половины (57%) врачей и медработников признают снижение качества и доступности медицинской помощи для граждан страны, это отметил Фонд независимого мониторинга «Здоровье» в декабре 2017 года. Эксперты международной аналитической компании The Economist Intelligence Unit пришли к выводу, что отечественная система здравоохранения ориентируется не на результат лечения граждан, а на объем оказанных медицинских услуг — как в Египте, Нигерии, Индонезии, Арабских Эмиратах и ЮАР.
Правительство рапортует о быстром развитии фармацевтики, а в Росздравнадзоре фиксируют: в 2017 году подорожание лекарств, не входящих в перечень ЖНВЛП (жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов), более чем в три раза превысило инфляцию.
Образование. Правительство докладывает об успехах в развитии средней и высшей школы, а специалисты возражают: государство сокращает расходы на образование. С 2007 по 2015 год доля расходов на образование в бюджетах стран ОЭСР сохранялась на уровне около 13%, а в России снизилась с 11,8 до 9,9%.
По данным ЮНЕСКО на 2014 год, наша страна заняла 98-е место в мире по относительной доле расходов на образование в ВВП — позади Сьерра-Леоне и впереди Парагвая. Образовательная сфера утратила воспитательный компонент, превратившись в сектор услуг, на котором делают деньги.
Или взять науку. Новый президент РАН Александр Сергеев заявил, что существуют два показателя состояния фундаментальной науки. Один из них — научные работы, которые приглашают на крупные международные конференции. «И здесь мы видим существенное падение. Приезжайте на крупную международную конференцию, и часто вы не обнаружите ни одного доклада из России», — отметил Сергеев. Второй показатель — число публикаций в престижных изданиях, которое вроде бы растет. Однако этот рост искусственный. «Мы являемся соавторами в длинном списке по результатам, полученным на зарубежных установках. А публикаций высокого уровня на основе экспериментов, сделанных в России, совсем мало».
Вот заявление главы Наблюдательного совета госкорпорации Роскосмос вице-премьера Дмитрия Рогозина на коллегии Минпромторга: «Мы сегодня в космической отрасли отстаем от американцев в 9 раз. Все наши амбициозные проекты говорят о том, что мы должны повысить производительность в 1,5 раза. Ну повысим в 1,5 раза, но все равно их не догоним никогда». А летчик-космонавт Анатолий Соловьев, мировой рекордсмен по времени работы в открытом космосе, добавил к этому: «Можно говорить, что в России разрушилась школа отечественной космонавтики...»
Перечисление можно продолжать практически по всем направлениям, но есть «интегрирующий показатель» — миграция. Она категорически не в нашу пользу: с 2013 по 2017 год из страны уехали около 2 млн человек, большинство с высшим образованием, в возрасте от 24 до 38 лет, то есть самая квалифицированная и востребованная категория перспективных специалистов. И этот поток растет: только за 2017 год из России уехали более 400 тысяч человек.
Дмитрий Медведев в одном из отчетов заявил: «Мы научились использовать ситуацию, когда вступили в конкурентную борьбу за лидерство на внутреннем и внешнем рынке. Сегодня никакие вызовы нас уже не пугают, наоборот, дают стимул развиваться». Гордо сказано. Но парламентарии ему возражают цифрами: «У нас в 2008-2009 годах было резервов 600 млрд долларов с лишним, на сегодня — 354 млрд. А в какой отрасли положение реально улучшилось и коренным образом изменилось? Боюсь, не скажете...»
Чего греха таить: нередко на правительственных отчетах из зала и с трибуны вместо прямых вопросов и конкретных предложений звучат лозунги. Вот пример: «Вы гордитесь, что хлеба вырастили больше. Но ни в одном магазине он не стал ни на копейку дешевле. Почему, если хлеб есть, не можем отрегулировать цены?»
Но вот и другие примеры: «Вы заявляли, что к 2015 году газ появится во всех деревнях. Вопрос: кто-нибудь ответил за невыполнение программы?»
Премьер отнекивается: «Никто никогда не говорил, что газ будет в каждой деревне — это просто экономически нецелесообразно...»
Три года назад был задан вопрос о 15 млн работающих пенсионеров, которым отказали в индексации пенсий, на чем Пенсионный фонд экономит 25 млрд рублей. Но в результате около 3 млн пенсионеров прекратили работу, и потери Пенсионного фонда составили 20 млрд рублей. Стоит ли из-за разницы в 5 млрд отказывать в индексации пенсий 15 млн?
Премьер отвечает: «Будем думать». Думает по сей день.
От главы правительства ежегодно требуют повышения минимальной оплаты труда в стране: «У нас за прошлый год прибавилось 3 млн с лишним нищих, и две трети граждан страны получают от 15 тысяч рублей и менее — это нищенское существование. Надо граждан, получающих до 20 тысяч в месяц, освободить от подоходного налога».
Премьер соглашается: «Конечно, мы отдаем себе отчет в том, что человек за свою работу должен получать справедливую зарплату, на которую можно нормально жить, и обязаны последовательно увеличивать минимальный размер оплаты труда». Но из года в год ничего не делает. В конце концов президент страны дает команду повысить МРОТ до величины прожиточного минимума. Премьер берет под козырек.
Может быть, и вопрос об отмене НДФЛ с минимальных зарплат надо задавать сразу президенту? И с другими проблемами обращаться сразу в Кремль? Но тогда зачем правительство? И зачем все эти игры с парламентскими отчетами?
«Очень я люблю выступать с отчетом в Государственной думе, честно скажу, — заявил Дмитрий Медведев в завершение прошлогоднего отчета. — Масса позитива такого, которого на заседаниях правительства не испытываешь».
P.S. Премьера можно понять: депутатам он ничего не должен. Вся процедура «отчета» сводится к агитационно-пропагандистскому спичу главы Кабинета — абсолютно без каких-либо последствий. Решений по политике Кабинета Дума не принимает, конкретных поручений правительству не дает, не говорят уже об угрозе импичмента Кабинету.
В советские времена подобные заседания на самых различных уровнях обозначались аббревиатурой ППР: посидели, потрепались — разбежались. Стоит ли время на это терять?