Боевое применение первого в истории авиации Новороссии военного самолета – штурмовика Су-25 означает переход психологически значимой «красной черты», до которой наличие военно-воздушных сил, пусть и почти символических, было привилегией только одной стороны конфликта – вооруженных формирований незаконного киевского режима.

Теперь боевая авиация присутствует и на другой стороне и вопрос ее количественного состава имеет уже не столько принципиальный, сколько организационно-технический характер. Проще говоря, теперь все зависит от разворотливости властей двух донецких республик и от того – насколько, по их мнению, целесообразно иметь такой сложный и дорогостоящий вид вооруженных сил.

Прежде всего, следует отметить, что благодаря существенному наращиванию группировки средств ПВО Новороссии, умеющей сбивать не только самолеты, но и баллистические ракеты противника, вопрос относительно безопасного базирования авиационного парка ВСН представляется вполне решаемым. Киевские силы, во всяком случае - в их нынешнем состоянии, не смогут эффективно поражать аэродромную инфраструктуру ополчения.

Кроме того, так получилось, что в распоряжении ВСН находится одно из ключевых предприятий украинского авиапрома – Луганский авиаремонтный завод, специализирующийся на ремонте авиадвигателей. А поскольку двигатель – сердце каждого самолета, то можно считать, что важнейший компонент поддержания жизнедеятельности ВВС у Новороссии налицо.

Следовательно, возможность для стабильного наращивания авиагруппировки существует. Но как практически это сделать? Конечно – у ополчения существует уникальный опыт стаскивания с постаментов и постановки в боевой строй музейной боевой техники, в основном – танков. Применима ли такая «технология» к авиации – трудно сказать. Все зависит от технического состояния музейных экспонатов. Пока известно лишь то, в экспозиции Луганского авиационного музея (еще одна нечаянная удача новых властей) находится некоторое количество боевых самолетов, отправленных туда уже в «незалежные» годы прямо с авиазавода ввиду отсутствия денег на их ремонт. Так что нельзя исключать, что все эти МиГи и Су, при условии надлежащего технического обслуживания и замены тех же двигателей, вполне еще могут вернуться в строй. В этом музее имеется даже один почти стратегический бомбардировщик – громадных размеров морской разведчик Ту-142, являющийся модификацией знаменитого русского «летающего медведя» Ту-95.
Но конечно, ставка на музейные экспонаты как основу воздушной мощи государства вряд ли особенно перспективна. Значит, придется искать другие возможности. Казалось бы - при наличии открытой границы с РФ и исправно работающего «военторга» - это вообще не вопрос. И, возможно, эти два фактора на определенном этапе и сыграют свою роль. Но пока на них в этом плане Донбассу рассчитывать явно не приходится, поскольку Россия не заинтересована быть инициатором дальнейшего расширения масштабов боевых действий на Украине за счет неограниченного применения авиации.
Другое дело, если донбасские руководители сами проявят в этом вопросе творческую инициативу и известную деловую смекалку. Мир достаточно велик и в нем существует множество предприимчивых деловых людей, которые при наличии у вас необходимых средств, без особых колебаний возьмутся доставить вам все что угодно – от банального пулемета до вполне современного боевого вертолета или штурмовика. И будь вы хоть трижды непризнанными - это никого волновать не будет. Главное, чтобы деньги у вас были настоящие.

Мировой черный рынок оружия поистине огромен и по своим возможностям вряд ли уступает потенциалу так называемого «военторга». При этом, ополчению по политическим причинам совсем не обязательно зацикливаться на приобретении тех образцов авиационной техники, которые выпускаются в России.
Например, в мире насчитывается несколько тысяч боевых и транспортно-боевых вертолетов американского производства типов AH-1 «Кобра» и UH-1 «Ирокез». Десяток-другой подержаных, но вполне работоспособных экземпляров можно приобрести по цене одной-двух новых машин. А их появление в боевом составе ВС Новороссии, например, в качестве рабочих лошадок разведывательно–диверсионных групп, в разы увеличит мобильность и боевую эффективность этих подразделений. Впрочем, и закупка на свободном рынке авиатехники российского производства, например тех же вертолетов Ми-8, не выглядит чем-то особенно вызывающим, поскольку на них летает чуть ли не полмира. Не говоря уже о том, что их тактико-технические данные вызывают восхищение даже у пентагоновских генералов.

Несколько сложнее с собственно боевой авиацией. Приобретать машины производства тех же США задача вполне реальная – в американских отстойниках их пруд пруди. И вывезти их оттуда под предлогом, например, пополнения той же музейной экспозиции тоже не составит большого труда. Но дело это, с технической точки зрения муторное и малоперспективное. Перетащить вместе в ними всю материально–техническую базу вряд ли получится и вопрос поиска импортных запчастей очень быстро станет практически нерешаемым. Таким образом, если это штурмовик, то это должен быть никак не американец А-10 «Тандерболт», а все тот же наш старый знакомый Су-25. Хотя, в целях политической демонстрации, можно подумать и о парочке «Тандерболтов». И пусть американский госдеп потом объясняет принцип работы своего «военторга». А то у них во всем одна Россия виновата.

Определенные возможности пополнения ВВС возникают в связи с признанием ДНР/ЛНР со стороны новообразованных государств, первым из которых такой шаг сделала Южная Осетия. Никто не запрещает тем же югоосетинам иметь свои ВВС и в случае необходимости по-братски поделиться своим авиапарком с воюющим за правое дело Донбассом.

Конечно, пока всё это выглядит чистой гипотетикой, прежде всего потому, что не в интересах России расширять военный конфликт с Украиной. Но, поскольку центр принятия решений другой стороны находится не в Киеве, а Вашингтоне, у которого практически нет никаких тормозов в отношении эскалации этой войны, исключать прямые поставки натовских тяжелых вооружений, в том числе и авиационных, на Украину, конечно же, не приходится. И, следовательно, необходимость адекватного реагирования на эти провокационные действия может стать вполне актуальной уже в самое ближайшее время и должна всерьез просчитываться уже сегодня.