Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока

Oкaзывaетcя, китaйцы c юaньcкoй эпoxи cчитaли pуccкиx пoтoмкaми уcуней (т.е.индoевpoпейцев-тoxapoв, пpинеcшиx в Китaй лoшaдь, кoлеco и кoлеcную пoвoзку/кoлеcницу неcкoлькo тыcяч лет нaзaд).

В гл. 30, т. IV извеcтнoгo тpудa Xэ Цю-тao «Шoфaнбэйчэн» (нaпиcaн в 1851 г., нo oпубликoвaн лишь в 1881 г.) coдеpжитcя «Иccледoвaние o племени уcунь». Aвтop в ней paзвивaет тoчку зpения, выcкaзaнную в китaйcкoй литеpaтуpе уже в мoнгoльcкую эпoxу, o тoм, чтo уcуни являютcя пpедкaми pуccкиx. Иccледoвaние Xэ Цю-тao, еcтеcтвеннo, cpaзу ocтaнaвливaет нaше внимaние, незaвиcимo oт тoгo, нacкoлькo убедительны дoвoды в зaщиту пoдoбнoй тoчки зpения.

Вaжнo уже тo, чтo здеcь выpaжaетcя ocoбый взгляд китaйcкиx ученыx нa pуccкиx, кaк иcкoни cвязaнныx c Aзией и являющиxcя, тaким oбpaзoм, c дaвниx пop (зaдoлгo дo нaчaлa н. э.) cocедями Китaя.

Мнение У Чжao-цяня и Янь Биня, чтo pуccкие cуть дpевнее племя уcунь, впеpвые былo выcкaзaнo юaньcкими aвтopaми Вaн Xуем и Юй Тaн-цзя. Некoтopые уcoмнилиcь в этoм вcледcтвие дaльнocти paccтoяния [между уcунями и pуccкими]. Ныне, учтя cxoдcтвo иx нapужнocти и иccледуя пеpеxoд звукoв в нaзвaнияx иx гocудapcтв, узнaем, чтo oлocы в дейcтвительнocти пoтoмки уcуней.

Ян Бинь в «Любяньцзилиo» (coчинение, cocтaвленнoе oкoлo 1689 г.) гoвopит: «Aлocы тaкже пишут Oлocы, этo лoчa (pуccкие). [Живут] зa изгopoдью (имеетcя в виду «Ивoвaя изгopoдь», cлужившaя гpaницей Южнoй Мaньчжуpии). Иx (pуccкиx) нaзывaют лaoцян; oни люди c гoлубыми впaлыми глaзaми, выдaющимcя нocoм, желтoй (pыжей) куpчaвoй бopoдoй, c длинным телoм; мнoгo cилы, нo любят пocпaть и, кoгдa cпят, не cpaзу пpocыпaютcя. Иcкуcны в пешем бoю, умеют oбpaщaтьcя c pужьями, не бoятcя лукoв и cтpел. Еcли cтpелa пoпaдет в телo, cпoкoйнo вытaщaт ее, пocмoтpят дpуг нa дpугa и зacмеютcя».
Вaн Цю-цзянь в «Юйтaнцзяxуa» cчитaет, чтo дpевние уcуни этo еcть нынешние oлocы… Выеxaв зa пpеделы [Великoй] cтены, [я] увидел людей тoгo гocудapcтвa [Poccии]. Внешнocть у вcеx coвпaдaлa c [внешнocтью] уcуней, [кaк oнa пpедcтaвляетcя] пo кoмментapиям Яньши. Янь Ши-гу: «В ”Xaньшучжу” (”Пpимечaния к Xaньшу”) гoвopитcя: «Уcунь из вcеx жунcкиx [племен] Зaпaднoгo кpaя ocoбенны, иx вид нaибoлее oтличен. Те из нынешниx xу, кoтopые имеют cиние глaзa, кpacную (pыжую) бopoду, a нapужнocтью пoxoжи нa ми-xoу, этo coбcтвеннo [и еcть] пoтoмки племени [уcунь]”».
Xэ Цю-тao «Иccледoвaние o племени уcунь» 1851 г.

Территория цивилизации Шан-Инь.

Не менее трех-четырех европеоидных культур, чье место обитания находилось по соседству с ареалом обитания древних китайских (монголоидных) племен оказывали влияние на цивилизацию Древнего Китая. И судя по значению этого влияния, если бы не европеоиды, то возможно Китай так и оставался бы в каменном веке, подобно большей части аборигенов Африки, Австралии и Америки. Китайцы до момента появления в их землях переселенцев-ариев безнадежно отстают, но вдруг быстро делают цивилизационный рывок и идут вперед из неолита в бронзу.

Опровержения самостоятельности китайской цивилизации. Влияние европейцев на первую цивилизацию бронзы в Китае. Европеоидное окружение Китая. Проблема китайского языка и письменности.

Считается уже привычным и не подвергается сомнению то, что китайская цивилизация является одной из древнейших мировых цивилизаций. На это распропагандированный в массах стереотип накладывается политизация исторической науки китайского государства, которое с целью обоснования своих культурных приоритетов склонно чрезмерно увеличивать древность истории Китая. В то же время объективное исследование фактов известных истории, антропологии и археологии приводит нас к выводу, что китайская цивилизация вторична по отношению к арийской цивилизации древности и появилась только за счет культурного влияния древних ариев, которые колонизовали земли Китая.

Источник китайской цивилизации надо искать в ряде культур Великой степи Евразии, прежде всего Афанасьевской и Андроновской. Афанасьевская культура существовала в Южной Сибири в эпоху бронзового века (III-II т. до н. э.). Она была создана европеоидными земледельческо-скотоводческими племенами индоевропейцев-ариев. Свое название культура получила от Афанасьевской горы (близ р. Батенья в Красноярском крае), где в 1920 г. был исследован первый могильник этой эпохи. Помимо территории Алтая, Афанасьевская культура включала в себя современные территории восточного Казахстана, Монголию и Синьцзян. Афанасьевская культура была в археологической и антропологической родственной связи с еще одной культурой ариев-индоевропейцев - Андроновской культурой. Афанасьевской культуре наследовала культура тохарцев, которых предки скифов вытеснили в Синьцзян. Афанасьевцы имели преимущественно нордический антропологический тип с хорошо проявленной долихоцефалией, высокий, с выраженным затылком.

Андроновская культура в свою очередь была, судя по всему, первой цивилизацией в которой из общности протоиндоевропейцев, сформировавшихся на основе Ямной культуры в Северном Причерноморье, выделились арии. Это произошло уже после переселения арийской ветви индоевропейцев в район Южного Урала. Широко известны раскопанные города Андроновской культуры: Аркаим и Синташта. Именно арии Андроновской культуры изобрели колесо со спицами и создали боевые колесницы, позволившие им заселить и завоевать огромные территории Евразии. Андроновская культура отличалась исключительно высоким для ее времени уровнем развития. Центрами ее были большие поселения, спланированные строго по геометрическому принципу. Поселения окружались укреплениями - рвами и валами. По верху валов находилась стена. Для проезда внутрь города сооружались большие ворота, через которые могли проезжать колесницы.

Погребения производились в ямах с каменными насыпями (что подтверждает родство андроновцев с Ямной культурой), иногда погребения окружались оградами из каменных плит. В погребениях находят кремнёвые наконечники стрел, бронзовые орудия и оружие, украшения, керамику. Андроновцы были земледельцами и оседлыми скотоводами; из металлов они знали бронзу, в их могилах сохранились многочисленные изящно орнаментированные глиняные сосуды. Андроновская культура связана с культурами Западной Европы. Неоднократно отмечалось большое сходство андроновских памятников со срубными нижневолжских, донских и донецких степей[1]. Основными домашними животными были лошадь и корова, также были приручены овцы, козы. Еще одним источником добычи пищи было земледелие. Люди андроновской культуры освоили бронзовую металлургию.

Впрочем, все цивилизационные достижения андроновцев также были свойственны и афанасьевцам. Вместе с сосудами и каменными орудиями в могилах найдены предметы из меди, золота, серебра и даже украшения из металла. Металлических орудий еще не делали, все орудия из камня. Найдены кости домашних животных (овцы, коровы и лошади). Состав животных очень близок к Андроновской культуре, то есть, вероятнее всего домашнее животноводство пришло к афанасьевцам с Южного Урала. Население европеоидное, в отличие от лесных регионов Сибири, где в то же время преобладало монголоидное население[2].

О монголоидах на обитающих на север от Андроновской и Афанасьевской культур, пишет А.П. Окладников: «На территории Прибайкалья обитала группа родственных друг другу племен, которые могли быть, скорее всего, предками современных эвенков, эвенов или юкагиров. Культура их... была чрезвычайно близка к культуре обитателей верховьев Амура и Северной Маньчжурии, а также Монголии, вплоть до Великой китайской стены и Ордоса. Не исключено, следовательно, что вся эта обширная область была заселена родственными друг другу по культуре племенами охотников и рыболовов неолита и ранней бронзы... вероятно, говорившими на родственных друг другу племенных языках»[3]. Западную половину Южной Сибири и Казахстан до Урала занимала с 1700 по 1200 г. до н.э. андроновская культура. Носители ее, принадлежавшие в белой расе, в XVIII в. до н.э. овладели Минусинской котловиной и чуть-чуть не сомкнулись с глазковцами на Енисее[4].

По мнению исследователя степных цивилизаций Л.Н. Гумилева в это же время можно говорить о динлинах, обитавших в «песчаной стране Шасай», т.е. на окраине Гоби. Они же населяли Саяно-Алтайское нагорье, Минусинскую котловину и Туву[5]. Антропологический тип их «характеризуется следующими признаками: рост средний, часто высокий, плотное и крепкое телосложение, продолговатое лицо, цвет кожи белый с румянцем на щеках, белокурые волосы, нос, выдающийся вперед, прямой, часто орлиный, светлые глаза»[6]. Эти выводы, построенные на основании письменных источников, нашли подтверждение и в археологии - Саяно-Алтай был родиной афанасьевской культуры.

Афанасьевцы, как пишет Г. Ф. Дебец имели следующие расовые признаки: «резко выступающий нос, сравнительно низкое лицо, низкие глазницы, широкий лоб - все эти признаки говорят о принадлежности их к европейскому стволу. От современных европейцев афанасьевцы отличаются, однако, значительно более широким лицом. В этом отношении они сходны с верхне-палеолитическими черепами Западной Европы, т.е. с кроманьонским типом в широком смысле этого термина»[7]. Наследниками афанасьевцев были племена тагарской культуры, дожившей до III в. до н.э. Это заставляет думать, что афанасьевцы-динлины пронесли свою культуру через века, несмотря на нашествия иноплеменников[8].

В Китае же до появления в Евразийских степях ариев господствует культура Яншао (долина средней части реки Хуанхэ, V-II тыс. до н. э.). Интересно, что появление первой китайской цивилизации связывают с приходом в V тыс. группы протосинотибетцев имеющих европеоидное происхождение. Они расселились с запада (из тибетского региона) по верхнему и среднему течению Хуанхэ и дали начало культуре Яншао. В VI-V тыс. бассейн Хуанхэ и Янцзы, как и более южные районы, был заселен монголоидными племенами австронезийской языковой группы (родственными современным вьетнамцам и малайцам). Несмотря на преобладание в культуре Яншао монголоидной расы, «воздействия извне играли едва ли не решающую роль как в процессе трансформации культуры Яншао в неолит черно-серой керамики луншаньско-луншаноидного типа, для которого были характерны ближневосточные виды злаков (пшеница, ячмень) и породы домашнего скота (корова, овца, коза), гончарный круг и иные нововведения, к тому времени (II тысячелетие до н. э.) уже хорошо известные к западу от Китая»[9].

Китайцы считают что культуре Яншао предшествовало государство и династия Ся. Но как полагает Л.С. Васильев «...вопрос об историчности династии Ся вызывает, тем не менее, определенные сомнения. Китайская историографическая традиция считает, что эта династия правила Китаем на протяжении ряда веков в конце III и начале II тысячелетия до н. э., ... Следует заметить, что аутентичные иньские источники, надписи на гадательных костях и черепашьих панцирях, ничего не говорят о подобного рода преданиях. Более того, вообще не упоминают о Ся, не используют этого знака для обозначения государства либо династии и не содержат никаких данных о том, что такого рода государство (или династия) когда-либо существовало в Китае до Шан-Инь, даже под иным именем. При всем том, что иньские надписи содержат весьма много сведений о соседних народах и взаимоотношениях с ними на протяжении ряда веков, такое умолчание красноречиво. ... Проблема Ся, немаловажная сама по себе, весьма значительна еще и как своего рода лакмусовая бумага, которая высвечивает характер и принципы составления древнекитайских источников, соотношение достоверности и дидактической заданности в некоторых из них. ... Пример с Ся - а казусов такого рода древнекитайская историографическая традиция знает немало - убедительно говорит в пользу сомнений»[10].

Л.Н. Гумилев пишет о том, что особая смешанная раса «сложилась в Северном Китае в эпоху Яншао. Внешне представители ее напоминают современных узбеков, которые тоже являются продуктом смешения европеоидного и монголоидного компонентов»[11]. На месте они перемешались в свою очередь, но для нас особенно важно отметить, что «в Южную Сибирь переселился уже смешанный народ. К узколицым южным монголоидам примешан европеоидный брахикранный тип, происхождение коего неясно, так же как и место его в систематике»[12]. Таким образом европеоиды брахицефалы как раз и могут у нас ассоциироваться с доарийским расселением европеоидов, возможно относящихся к восточным альпинидам, которые как раса оформились в Азии.

Но Яншао не вышла за пределы культуры каменного века и не научилась обрабатывать металл. Это стало достижением следующей культуры, чье появление уже бесспорно связано с арийской культурной и колониальной экспансией. В конце эпохи неолита, в луншаньско-луншаноидной неолитической среде земледельцев бассейна Хуанхэ возникает бронзовая культура Шан-Инь. Высокоразвитая цивилизация появились в бассейне Хуанхэ в середине 2 тысячелетия до н.э. Важно заметить, что периода постепенного вызревания элементов новой культуры бронзового века на местной основе неолита китайская цивилизация практически не знала, то есть была продуктом завоевания. Судя по всему, племенной коллектив иньцев, осевших в долине Хуанхэ, был компактным и сравнительно малочисленным даже по масштабам того времени[13]. Если не считать немногих позднеиньских колоний на периферии, представленных серией маловыразительных и обычно весьма скудных в находках материальной культуры стоянок в провинциях Шэньси, Хэбэй, Шаньдун. Все основные и наиболее известные, богатые стоянки и городища иньцев были сконцентрированы на небольшом пространстве, охватывающем лишь часть провинции Хэнань.

«Есть достаточно оснований считать, что обитавший на этой сравнительно небольшой территории племенной союз иньцев ощущал себя до известной степени чужеродным телом в той этнокультурной среде земледельцев неолита, которая его окружала. При этом речь идет не только о разном уровне культуры, но и вообще об этнических, даже расово-антропологических отличиях»[14] - пишет Л.С. Васильев.

В письменных памятниках древнего Китая (Шуцзин, гл. «Пань Гэн»; Шицзи) можно найти и еще одно важное в этом плане сообщение о ранней истории Инь. Речь идет о многократном переселении иньцев: до Чэн Тана (за 14 поколений, начиная с легендарного основателя династии Ци) они сменили местожительство восемь раз, после этого - еще пять раз. Столь частая перемена мест свидетельствует о полуоседлом характере коллектива, весьма легкого на подъем. Косвенно об этом же говорят и некоторые другие особенности иньской культуры - обилие, даже преобладание свойственной неземледельческим племенам круглодонной керамики, большая роль скотоводства и особенно охоты в жизни иньцев, культ лошади, с которой неолитические земледельцы Яншао и Луншань вовсе не были знакомы, «звериный стиль» в искусстве иньцев и другие подобные признаки[15].

Для того, чтобы отразить представление, которое о первой китайской цивилизации имеет современная историческая наука приведу большую цитату из работы востоковеда Л.С. Васильева «Проблемы генезиса китайской цивилизации».

Словом, далеко не случайно исследователи, хорошо знакомые с историей культуры древности, напоминают о том, что иньская цивилизация многим сходна с культурой ряда полуоседлых племен-степняков, столь заметных на политической арене Западной Азии в том же 2 тысячелетии до н.э. Как правило, эти племена, достаточно знакомые и с земледелием, и с бронзой, но предпочитавшие воинственную судьбу скотовода и охотника и имевшие в своем распоряжении запряженных в боевые колесницы лошадей, нередко вихрем обрушивались на территории, издавна возделывавшиеся местными земледельцами, завоевывали их и затем оседали. Так было с хеттами, гиксосами, касситами, ариями.

Ни колесницы, ни повозки, ни даже просто колеса неолитические племена Китая, судя по всему, не знали, хотя с идеей круга (гончарный круг) они были знакомы. Не были одомашнены в неолитическом Китае и лошади. Да они и не могли быть одомашнены там, ибо происхождение одомашненной лошади вполне очевидно восходит к более западным районам.

Рисунок 4. Территория цивилизации Шан-Инь.

Для иньского же Китая великолепные боевые колесницы на тонких и прочных колесах с большим количеством спиц и бронзовыми втулками были едва ли не наиболее характерной особенностью. В определенном смысле можно сказать, что вся иньская культура, весь иньский этнос были теснейшим образом связаны с запряженной выносливыми лошадьми колесницей, которая в те времена и в тех условиях равнинно-степного ландшафта являлась не только наиболее мощным видом вооружения, дававшим решающий перевес в схватке с противником, лишенным такого оружия, но и своеобразным этнокультурным символом, первейшей единицей учета боевой силы племени.

Именно колесница, по своим функциям напоминавшая современные танки, наводила страх и ужас на воинов противника, сминала его ряды и тем самым решала исход сражения, а вслед за тем и историческую судьбу племени. Именно колесница в немалой степени способствовала мобильности полуоседлого этноса, его тысячекилометровым миграциям, завершавшимся, как это случалось, например, с хеттами, касситами, гиксосами, ариями, неожиданным появлением воинственного племени в районе поселения мирных земледельцев. Легко уподобить иньский этнос хорошо известным истории индоевропейским племенам, которые заселили в свое время земли Эллады, Малой Азии, Ирана и Индии.

Если попытаться реконструировать все связанные с этим события, то они могут быть сведены примерно к следующему.

Некая этнокультурная общность, возможно близкая к индоевропейским племенам и уже соприкоснувшаяся с ближневосточной цивилизацией, ознакомившаяся с основными достижениями развитых культур бронзового века, в середине 2 тысячелетия до н.э. стала энергично перемещаться на восток. Активно используя колесницы, она быстро достигла района Минусинской котловины в Южной Сибири, где подверглась определенному воздействию со стороны местных монголоидных племен. О результатах этого расового взаимодействия свидетельствует антропологический облик карасукцев (европеоиды с заметной монголоидной и подчас даже негроидной примесью). Карасукцев с их сложным расовым составом и хорошим знакомством с культурой развитой бронзы можно считать потомками оставшейся в Минусинской котловине части той гипотетической общности, о которой идет речь. Что же касается основной части гипотетической общности, то она, приобретя монголоидные признаки, вскоре, видимо, продолжала свое движение на восток, в ходе которого и достигла берегов Хуанхэ. Именно таким путем могли появиться в районе Аньяна протоиньцы со своими боевыми колесницами...

Рисунок 5. Индо-европейцы в III-II тысячелетии до н.э.

Практика эта «изображения в иньском искусстве человеческих лиц» была достаточно реалистична, и, видимо, скульпторы не отступали в своих творениях от оригинала. Собранные воедино, 15-20 изображений иньцев в расовом отношении являют собой поразительно пеструю картину. Среди них можно обнаружить и бесспорных монголоидов, как континентальной, так и тихоокеанской ветви, и меланезиоидов, и близких к ним типов с негро-австралоидной примесью и, что наиболее интересно в свете изучаемых нами проблем, явно выраженные европеоидные типы. Прямые, острые, даже чуть крючковатые носы, очень слабо выраженные скулы, глаза с явно немонголоидным разрезом, сжатый рот с тонкими губами - ни в Чжоу, ни в более поздние эпохи ничего похожего в китайской пластике, камне и бронзе не встретишь.

Наконец, интересен и еще один момент, указывающий на определенные параллели между иньскими представлениями и соответствующими явлениями у некоторых индоевропейских племен. Речь идет о системе наследования власти.

Известно, что в иньском Китае эта система выглядела весьма запутанно из-за того, что преобладающей формой наследования был переход власти от старшего брата к младшему. Есть серьезные основания считать, что столь специфическая форма наследования - вне зависимости от того, как она произошла и какие родственные связи и традиции сыграли при этом решающую роль, - была специфичной именно для индоевропейцев, во всяком случае хотя бы для части их. Так, специальное изучение клинописных хеттских источников 18-17 вв. до н.э. показало, что у хеттов наследование также преимущественно осуществлялось от брата к брату и от дяди к племяннику и что в царском роде хеттов (как это было и в Инь) все братья одного поколения называли друг друга братьями, а представителей восходящего и нисходящего поколений соответственно отцами и сыновьями. Если вспомнить иньские надписи, в которых от имени правящего вана приносились жертвы «отцу» такому-то, «отцу» такому-то и еще «отцу» такому-то одновременно, то сходство хеттской и иньской систем родства и наследования будет вполне убедительным.

Добавлю, что не только хетты могут быть привлечены в качестве сравнения по такому интересному признаку как система наследования. Эта традиция чрезвычайно похожа на так называемую «лествичную» систему, принятую в Древней Руси и похоже являвшуюся отголоском каких-то очень древних, систем наследования, которые сохранились в позднейшее время на Руси.

То есть Л.С. Васильев полагает, что создателями цивилизации Шан-Инь были европеоидные (то есть применительно к месту и времени - арийские) племена, легко менявшие места обитания, передвигавшиеся на легких боевых колесницах, запряженных лошадьми, хорошо вооруженные различными типами бронзового оружия, в том числе исполненного в «зверином стиле». «Племя, о котором может идти речь, было в какой-то, пусть весьма отдаленной, степени родственным другим степным племенам той эпохи, восходившим к общему для них индоиранскому корню и использовавшим соответствующий этому же корню язык»[16]. Еще одним интересным явлением характерным для эпохи Шан-Инь является похоже, целенаправленное уничтожение исторической памяти о происхождении культуры. В шан-иньских надписях вообще отсутствуют сведения об историческом прошлом. Упоминается имена предков, но не их деяния. До этого и после пересказывались одни и те же сюжеты, например о перемещении иньцев при Пань Гэне, но в этот период источники молчат о нём. Возможно, историческая память и существовала в широких кругах населения, но в официальной практике это намеренно не зафиксировано. Поэтому историки полагают, что шан-иньцы зная о происхождении их цивилизации от другой расы, завоевавшей их, сознательно вычеркивали этот эпизод из своей истории.

Археология находит еще один источник воздействия на древнекитайскую цивилизацию. Это Сейминско-Турбинская культура II тыс. до н.э., которая была создана европеоидными выходцами из Сибирского региона. Это были племена не только металлургов, но и воинов-коневодов. «Характер их оружия и военной организации оказались в середине 2 тыс. до н.э. столь совершенными, что эти люди смогли в очень короткий отрезок времени преодолеть в своих походах-миграциях многие тысячи километров западносибирских лесостепей и тяжелой заболоченной тайги, перевалить Уральские горы и выйти на лесные равнины Восточной Европы»[17].

Сейминско-турбинские группы вряд ли были многочисленными. Иначе очень трудно объяснить тот факт, что к настоящему времени сохранилось только немногим более 400 металлических находок, связанных с этим феноменом. Большая часть указанных предметов обнаружена всего лишь в четырех крупных некрополях, три из которых - Сейма, Турбино и Решное - находятся к западу от Урала, а один - Ростовка - к востоку. Отдельные металлические орудия сейминско-турбинских типов находят по бескрайним просторам Евразии - от Монголии до Финляндии и Молдавии. Все эти на удивление малочисленные вещи разбросаны на гигантской площади примерно в 3 млн. кв. км. Судя по всему, бытование сейминско-турбинского феномена было непродолжительным: вряд ли более двух столетий.

«Ворвавшись вихрем в море евразийских народов, сейминско-турбинские племена вскоре исчезли. Они были немногочисленны: часть их, видимо, погибла в воинских схватках, часть растворилась в местной этнической среде. Яркая страница истории завершилась, но память об этих народах воинов-металлургов сохранилась. Наверное, все последующее развитие металлургического производства в Северной Евразии в той или иной мере несло на себе печать открытий, сделанных сейминско-турбинскими мастерами»[18].

Сходные с Сейминско-Турбинскими формы оружия быстро распространяются вплоть до Древнего Китая в период Шан-Инь. Металлургия раннего железного века на территории Евразии в огромной степени будет наследовать традиции изготовления наконечников копий, топоров кельтов и чеканов. Все эти орудия в той или иной степени также несут отпечаток изначального импульса Сейминско-Турбинской металлургии.

То есть не менее трех-четырех европеоидных культур чье место обитания находилось по соседству с ареалом обитания древних китайских (монголоидных) племен оказывали влияние на цивилизацию Древнего Китая. И судя по значение этого влияния, если бы не европеоиды, то возможно Китай так и оставался бы в каменном веке, подобно большей части аборигенов Африки, Австралии и Америки. Китайцы до момента появления в их землях переселенцев-ариев безнадежно отстают, но вдруг быстро делают цивилизационный рывок и идут вперед из неолита в бронзу.

А вот что пишет Г.Е. Грумм-Гржимайло: «Белая (европеоидная) раса населяла Центральную Азию и Северный Китай, вплоть до среднего течения реки Хуанхэ, с незапамятных времен. Соответственно, белокурые племена динлинов (китайский собирательный термин, обозначающий белокурого и голубоглазого европеоида) вполне обоснованно могли считаться автохтонами этих мест (по крайней мере, по отношению к позднейшим китайским завоевателям, первый поход которых против динлинов в долину реки Хуанхэ и в Хэси последовал в 636 г. до н. э.)»[19]. Динлинами китайцы считали европеоидную длинноголовую расу, а Саянские горы называли «Динлин». Южная ветвь динлинов, кочевавшая к югу от Саянских гор, перемешалась с предками хуннов, и не случайно китайцы внешним отличительным признаком хуннов считали высокие носы[20].

На определенном историческом этапе, в течение нескольких веков после завоевания чжоусцами царства Шан-Инь, представители белой европеоидной расы, вероятно, составляли военно-политическую элиту Северного Китая. Иначе трудно объяснить, почему некоторые китайские императоры, вплоть до периода «Троецарствия» (220-280 гг. н. э.) имели достаточно выраженный европеоидный облик. Цинь Ши Хуан, император династии Цинь (246-209 гг. до н. э.), имел продолговатое лицо, широкие глаза и выдающийся нос. Столь же выраженными арийскими чертами обладал и родоначальник династии Хань - Гао-Ди: «Родился в нынешней губернии Ганьсу в области Сюй-чжеу-фу. Он имел орлиный нос, широкий лоб, был прост и одарен обширным соображением». Сыма Цянь добавляет, что Гао-Ди имел бороду и бакенбарды - физиономические признаки, почти немыслимые у этнически чистых китайцев. В «Троецарствии» многие деятели китайской политики описаны точно так же, а один из них, рыжебородый богатырь Сунь Цюань, даже носил прозвище «голубоглазый отрок»[21].

В последние десятилетия в Таримском регионе западного Китая было найдено более ста естественно мумифицировавших тел европеоидов, относящихся ко времени 2400 - 4000 лет до н.э. Мумии демонстрируют нам нордических людей с развитой материальной культурой. В одной большой могиле были обнаружены тела трех женщин и одного мужчины. Мужчина, приблизительно 55 лет, был высок, около 1,8 метра роста и имел русые волосы. Одна из женщин была почти такого же роста, с русыми волосами. Можно сделать вывод о наличии связи между мумиями Тарима, и пяти тысячелетним «Ледяным человеком» найденный в австрийских Альпах в 1991 году. Они схожи типом и стилем одежды, личных вещей, солярной символики украшающей предметы, все это помимо очевидной расовой общности. Мотивы изображения коловрата и стиля изображения животных были обнаружены от Европы, через Иран, к Китаю. Европеоиды Тарима показали определенную склонность к солярным символам, нанося их на лица и изображая их на предметах быта[22].

По мнению китайских исследователей «...многие мифологические сюжеты Древнего Китая находят прямые соответствия в индоевропейской мифологии, например, война пигмеев и журавлей, сюжеты о стране людей с головами псов, об амазонках и змееногой богине, «стране счастья» (аналог вечно счастливых гипербореев)»[23]. Мифологические представления о «конях-драконах», которые определяли настороженное или даже опасливое отношение древних китайцев к лошадям, возникли, возможно, под впечатлением боевых походов восточных иранцев, у которых конь и всадник сливались в бою как бы в единое целое. Кроме того обратившись к работам археологов, мы находим подтверждения тому, что можно считать фактически общепризнанной (по крайней мере, в европейской науке) гипотезу о мощном индоевропейском импульсе, обеспечившем появление в Китае (в эпоху, предшествующую династии Шан-Инь) трех важнейших инноваций - колесного транспорта, доместикации лошади и металлургии»[24].

Рисунок 6. Бронзовые изделия Шан-Инь с надписями ранней китайской письменностью.

На что еще хотелось бы обратить особое внимание, так это на письменность эпохи Шан-Инь. Первые образцы китайской письменности относятся к последнему периоду правления династии Шан (наиболее древние к 17 веку до н. э.). Позднее возникла технология бронзового литья, и появляются надписи на бронзовых сосудах. Такие надписи предварительно выдавливались на глиняной форме, из-за чего происходила стандартизация иероглифов - они начинали вписываться в квадрат. Но если мы посмотрим на самые архаичные формы Шан-Иньской письменности, то увидим, что они похожи не только на своих отдаленных потомков - китайскую иероглифическую письменность, но и на руническую письменность европейских народов. Напомню, что сходство с руническим письмом имеет и письменность пеласгов, обитавших на противоположном конце Евразии. В наше время большая часть ученых полагает, что руническое письмо имеет довольно позднее происхождение, но если комплексно оценить письменность древности и проаналировать дошедшие до нас памятники, можно сделать смелое предположение, что именно руническое письмо было первоначальным письмом индоевропейцев - ариев и мало изменившись сохранилось у наиболее консрвативных народов, в то время как в другших цивилизациях руны претерпели трансформацию в различные типы письма от буквенного финикийского, до иероглифического китайского.

Сейчас мы не можем с уверенностью утверждать, что Шан-Иньская культура была носителем языка сино-тибетской языковой семьи. Так как «Исследование (шан-иньских) гадательных надписей затрудняется тем, что фонетические реконструкции древнекитайского языка не идут далее середины I тысячелетия до н.э., да и они вызывают сомнения. Полагают, что в оракульных надписях отсутствуют знаки, записывающие конкретное звучание языка. Знаки гадательных надписей были напоминательными (мнемоническими) и понятийными (идеографическими), т.е. передавали понятия независимо от звучания соответствующего слова»[25]. И поэтому, говоря о культуре Шан-Инь, мы не знаем даже действительно ли государство называлось Шан. Так что, вполне возможно, что Шан-Иньцы (или скорее первое время их аристократия и прослойка ученых людей) говорили отнюдь не на китайском языке. Возможно, что гипотеза С.А. Старостина о родстве кавказских, тибетского и китайского языков, объединяющая их в сино-кавказскую макросемью, прямо связана со спецификой формирования древнекитайского языка. Который, как можно предположить, исходя из вышеизложенного (хотя и не претендуя на истину) возник на основе языков потомков первых европеоидов, пришедших в Древний Китай и монголоидных пришельцев с Юга.