Поставленная цель подразумевала переход от традиционного образа жизни кочевников-скотоводов, олицетворявшего для новой власти вековую отсталость и невежество к прогрессивному пролетарскому образу жизни, главным атрибутом которого было развитое классовое сознание, основанное на достижениях европейской цивилизации. Посредством приобщения отсталых номадов к европейскому образованию, медицине и науке идеологи коммунистической утопии стремились к созданию из них людей новой социалистической генерации, здоровых душой и телом, надежных в идеологическом плане строителей социализма.

Однако на пути к обществу нового типа большевики столкнулись с целым рядом серьезнейших проблем, доставшихся им в наследство от империи. Прежде всего, сам человеческий материал, из которого предстояло создавать поколение для построения социализма, нуждался в радикальном улучшении. Полное медицинское невежество, отсутствие каких-либо понятий о личной и общественной гигиене, глубоко въевшиеся религиозные предрассудки и суеверия среди коренного населения Бурят-Монголии были корнями, питавшими многолетнюю проблему – социальные болезни. Сифилис, гонорея, туберкулез и трахома длительное время являлись скрытой язвой аборигенного общества и разъедали его изнутри, пагубно влияя на воспроизводство населения, его качественные и демографические характеристики [2].

К 1920-м гг. проблема социальных болезней среди нацменьшинств приобрела такой масштаб, что Советское правительство начало предпринимать меры по ликвидации опасного явления [3]. В Бурят-Монгольской АССР в 1924–1925 гг. сифилис составлял около четверти всех зарегистрированных случаев инфекционных заболеваний [4]. На борьбу с венерическими болезнями правительство направило лучших специалистов. И, т.о., молодая республика оказалась на переднем крае борьбы с социальными заболеваниями. Одновременно, она стала своеобразным индикатором состояния проблемы по стране. Ситуация с сифилисом в БМАССР постоянно рассматривалась в советских и зарубежных медицинских научных изданиях и регулярно всплывала в докладах на основных съездах венерологов мира.

Отличительной чертой мероприятий, предпринимавшихся для ликвидации социальных болезней в национальных автономиях, была их тщательная подготовка и комплексная направленность. По кадровому составу Наркомздрава РСФСР еще не прошелся безжалостный каток сталинских репрессий, и основную стратегию борьбы с венерическими и другими социальными болезнями разрабатывали профессионалы дореволюционной школы. Среди них выделялась фигура Вольфа Моисеевича Броннера, в то время заведующего Венподотделом НКЗ РСФСР, создателя и директора Государственного венерологического института, ученого с европейским медицинским образованием и мировым именем. Именно Броннер, с дореволюционных времен знакомый с проблемами социальных болезней в том регионе, привлек германских коллег, на тот момент имевших репутацию ведущих специалистов в области научной и клинической венерологии [5].

К 1925 г. собранные несколькими советскими венотрядами данные о масштабах распространения инфекции свидетельствовали о ситуации, близкой к катастрофе. В докладе представителя Бурнаркомздрава В. Н. Жинкина указывалось, что количество сифилитиков в республике, возможно, превышало 200 000 чел. [6]. Это была почти половина ее населения. При обследовании по отдельным аймакам и хошунам выявленные сифилитики составляли от 40 до 62 %. В этническом соотношении абсолютное большинство больных сифилисом приходилось на бурят-монголов. В некоторых местностях количество сифилитиков среди бурят-монголов превышало таковое среди русского населения в 38 раз. При том первичный и вторичный сифилис составляли существенно меньший процент по сравнению с сифилисом третичным, что однозначно свидетельствовало об отсутствии лечения и значительной давности заболевания.

Сифилис и его последствия нашли отражение даже в лексике бурят-монгольского языка, в котором присутствовали специфические термины, обозначавшие этот недуг и его симптомы, и отличавшие его от других вензаболеваний, например, гонореи [7]. Сходные лексические единицы встречались и в местном варианте русского языка. Так «курносовками» называли населенные пункты, в которых у большинства жителей наблюдалась характерная для третичного люэса перфорация носовой перегородки – проваленный нос, приводивший в дрожь английских врачей викторианской эпохи. Обращение к викторианской эпохе здесь не случайно. К 1920-м гг. в Европе было весьма маловероятно обнаружить очаги третичного сифилиса такого масштаба. Изобретение немецким ученым П. Эрлихом эффективного противосифилитического препарата «606» (сальварсан) в 1909 г. привело к революции в лечении этого недуга. Сальварсан хорошо излечивал сифилис, хотя и имел массу побочных эффектов, так как являлся производным ртути. Несмотря на то, что до эры антибиотиков оставалась еще четверть века, успех применения сальварсана был очевиден – приводившие в ужас викторианскую Англию проявления болезни в Европе 1920-х гг. встречались сравнительно редко. Найти их можно было либо в глубоких трущобах промышленных городов, либо среди аборигенного населения заморских колоний.

Германские медики, совершившие в начале ХХ в. основные открытия в области диагностики и лечения сифилиса, к середине 1920-х гг. оказались в достаточно непростом положении. С одной стороны, продолжая успешно изучать воздействие сальварсана на возбудителя сифилиса, они приходили к новым гипотезам относительно течения заболевания во время сальварсанотерапии. С другой стороны, потеря колоний в результате Версальского мира 1919 г. и продолжавшаяся геополитическая изоляция Германии привели к значительным сложностям в практическом подтверждении разработанных гипотез и теорий. Проводить масштабные клинические и полевые исследования было попросту негде и не на ком – в Европе запущенный сифилис встречался редко, а доступ к «человеческим лабораториям» в колониях прекратился [8]. Таким образом, вооруженные новейшими теориями, обладавшие колоссальными знаниями в области сифилидологии немцы прочно удерживались геополитической «удавкой» Версальского договора и не могли в полной мере реализовать свой научный потенциал.

Рапалльский договор 1922 г. естественным образом сблизил двух геополитических изгоев Европы – Веймарскую Германию и Советскую Россию. Не затрагивая обширную и богатую на исторические спекуляции тему межвоенного сотрудничества двух стран, отметим, что в контексте данного исследования немецкие и советские медики, безусловно, чрезвычайно удачно нашли друг друга. У СССР имелось то, чего не было у немцев – обширное поле для клинических исследований, сотни тысяч страдавших от запущенного сифилиса людей в национальных республиках. Германские ученые могли предоставить то, чего не хватало у советских коллег – свой колоссальный опыт в борьбе с сифилисом, мощную научную базу и эффективные лекарственные препараты. Вместе немецкие и советские медики могли бы добиться прорыва в решении проблемы массового заболевания сифилисом в СССР.

Центральной фигурой в подготовке совместной экспедиции стал уже упоминавшийся выше Броннер. Выпускник медицинского факультета Берлинского университета, бывший сотрудник Пастеровского института в Париже, профессор обладал обширными связями в Европе и высоким научным авторитетом. Принадлежа к когорте старых большевиков, участников событий 1905 г. и узников царских тюрем, Броннер одновременно являлся влиятельным лицом в Наркомздраве РСФСР, руководителем его Венерологического отделения [9]. Это уникальное сочетание европейской образованности и профессионализма с марксистской идеологией, [10] а также с тем обстоятельством, что родился и вырос Вольф Моисеевич в Бурят-Монголии, сыграли ведущую роль в том, что точкой пересечения научных интересов немецких медиков и практических целей Наркомздрава РСФСР оказалась именно Бурят-Монгольская АССР.

Переговоры о возможности такой экспедиции начались в 1925 г. С советской стороны в них были задействованы ведущие представители Наркомздрава, Наркомпроса РСФСР, Академии наук СССР и ВОКС (Всесоюзного общества культурных связей с иностранными государствами). С германской стороны в переговорах активно участвовали руководители Notgemeinschaft der Deutschen Wissenschaft (Особого общества содействия германской науке), Министерства иностранных дел Германии и Посольства Германии в Москве.

Несомненно, для того, чтобы проект экспедиции получил официальную поддержку, Броннер подключил свои связи в медицинских кругах Германии, а также в высших советских и партийных органах СССР. Чрезвычайно важное для успешного национального строительства в Бурят-Монголии предприятие требовало точной координации, для чего в 1926 г. туда послана подготовительная группа в составе Броннера и германских ученых – психоневролога К. Вильманнса и дерматолога А. Штюмера [11]. Тогда и выяснились разногласия. Так, немцы отметили недостаточную научную подготовку своих советских коллег, а также преобладание политических соображений в их отношениях. Советские же врачи были обижены высокомерным и пренебрежительным отношением со стороны немецких специалистов [12]. К счастью, конфликт не получил развития. Обе стороны были глубоко заинтересованы в сотрудничестве и мелкие трения не перешли с межличностного на официальный уровень. Тем не менее, ни Вильманнс, ни Штюмер не вошли в немецкий состав экспедиции 1928 г., которую возглавил дерматолог из Бреслау М. Йесснер.

В той, казалось бы, незначительной размолвке, отчетливо проглядывались совершенно разные цели, преследовавшиеся участниками экспедиции. Германские медики, прежде всего, были заинтересованы в научной стороне проблемы. Они собирались изучать течение болезни, проверять гипотезу Вильманнса о мутациях сифилитического патогена под воздействием сальварсана, наблюдать за проявлением побочных эффектов сальварсанотерапии и т. д. Социальная и, тем более, политическая стороны проблемы их интересовали мало [13]. Советские же медики в первую очередь видели перед собой социальную проблему, стремительно переходившую в политическую плоскость. Сифилис – заболевание, чутко реагирующее на изменения в среде, адаптирующееся к ней, способное мутировать под ее воздействием. Среди практически не знакомых с понятиями европейской этики и морали, не приобщенных к достижениям медицины кочевников бурят-монголов сифилис выступал не только как опасная инфекция, но и как показатель отсталости и забитости этого народа. В отношении бурят-монголов заболевание даже не наделялось стигмой развращенности и падения нравов, а конструировалось советскими врачами как сугубо бытовая инфекция. В то же время, разрушительные последствия болезни осознавались в полной мере, если не сказать, с преувеличениями. Большинство врачей, изучавших сифилис бурят-монголов, приходили к выводу о том, что заболевание грозило вымиранием или, по крайней мере, существенным снижением их численности [14]. Так социальная проблема приобретала политическое значение.

Вырождение бурят-монголов, конструировавшееся как результат реакционной старорежимной политики, абсолютно противоречило целям большевистской политики. Проблемы, тормозившие «скачок от феодализма к социализму», необходимо было безжалостно выкорчевывать, и, как это было принято у большевиков, сифилису была объявлена война. Она велась сразу на нескольких фронтах. Среди населения Наркомздравом и Наркомпросом, агитаторами разных уровней и специалистами-медиками велась активная пропаганда здорового образа жизни, личной и общественной гигиены, вреда беспорядочных половых связей, употребления спиртного и т.д. [15]. Агитационные материалы переводились на бурят-монгольский язык, а для неграмотных, составлявших в то время основную часть населения, информация представлялась в наглядном виде – через привычные лубки и красочные плакаты. В газетах, средствах наглядной агитации и печатных материалах клеймились знахари и ламы-медики, а европейская медицина, наоборот, представлялась в виде единственного спасения от болезней.

Советско-германская экспедиция 1928 г. выступила ударным средством в той компании. Бросив значительные силы на ликвидацию эндемического сифилиса в Бурят-Монголии, Советское правительство не остановилось перед обращением за помощью к буржуазной медицинской науке, временно отбросив идеологические различия ради достижения конкретной цели. Практичные немцы не оставили без внимания уникальный с научной точки зрения проект. В начале июня экспедиция выдвинулась в с. Кульск Хоринского аймака, где предварительные осмотры выявили большое количество больных. Работа продолжалась в течение трех месяцев, с июня по конец августа, а медики были экипированы по последнему слову техники – привезли даже новейшую рентгеновскую установку. В день принималось и осматривалось 150-200 чел., подавляющее большинство которых составляли бурят-монголы. Невролог Берингер произвел 1400 люмбальных пункций у пациентов-бурят [16]. Больные, получавшие вливания сальварсана, быстро шли на поправку. Возвращаясь в улусы, они разносили молву о чудодейственном лечении европейских врачей и сотни страждущих прибывали в Кульск с надеждой на излечение даже из улусов, находившихся на расстоянии 500 верст [17].

Если германский состав экспедиции занимался исключительно работой с пациентами и научными исследованиями, советские специалисты работали по иной схеме. В их состав входили два антрополога из КИПС (Комиссии по изучению племенного состава) АН СССР, вместе с врачами занимавшиеся подробными опросами пациентов («откровенные интервью») об их бытовых привычках, сексуальных обычаях, гигиене. Сбор подобной информации был ключевым пунктом в исследовательской программе советских ученых, прежде всего искавших социальные причины массового заражения сифилисом [18].

Специалисты добились значительных результатов. Так, на основе осмотров и клинического наблюдения немецкие медики выяснили, что соотношение между больными третичными формами сифилиса в Бурят-Монгольской республике и в Германии различалось не существенно. Советские же специалисты определили, что причиной повального распространения сифилиса среди бурят-монголов были не столько бытовые условия, сколько особенности ведения половой жизни и сексуальные обычаи [19].

Вышесказанное подвело к заключению: экспедиция стала важной стадией борьбы с социальными болезнями, заложившей прочную научную основу дальнейшей стратегии ликвидации сифилиса как социального явления в республике. Для реализации модернизационных целей, видевшихся большевиками в улучшении условий жизни и качественных характеристик местного населения посредством его санитарно-гигиенического просвещения, приобщения к достижениям европейской медицины, изменения сложившихся сексуальных обычаев и морали и т.д., Советское правительство прибегло к помощи ведущих мировых специалистов в сифилидологии, временно отбросив идеологические различия. С прагматической точки зрения данный ход был оправданным. Позаимствовавшие собственную идеологию из европейской социальной мысли XIX в. большевики не видели модернизации национальных окраин страны без привлечения достижений мировой науки. Подобное прагматическое отношение повторилось во время сталинской индустриализации, когда на строительство объектов тяжелой промышленности из-за границы массово привлекались инженеры и технические специалисты. Кроме того, экспедиция подтвердила гипотезу о том, что главную роль в распространении сифилиса играли социальные факторы, причем не только, и не столько бытовые условия – антисанитария, скученность, отсутствие понятий о личной гигиене, – но и особенности половой жизни аборигенных народов. Эта область жизни у бурят-монголов существенно отличалась от происходившего из христианской морали европейского понимания сексуальности и половых отношений. У ориентированных на европейскую модель семьи большевиков сексуальные обычаи бурят-монголов вызывали неприятие и «цивилизаторское» желание трансформировать их в нечто более приемлемое и поддающееся контролю. Кроме того, сексуальная сфера имела прямое отношение к воспроизводству населения, которое могло успешно и подконтрольно осуществляться только в рамках здоровой моногамной семьи – основной ячейки общества. Создание человека новой социалистической генерации – венца коммунистической эволюции – было возможно только при условии поступательного развития поколений, в свою очередь требовавшего физического и морального здоровья населения. Здоровое состояние людей, свободных от дегенерирующих заболеваний, подобных сифилису, туберкулезу, алкоголизму и т. п., могло быть исключительно результатом широкомасштабной программы по трансформации социальных условий, создании инфраструктуры для социального развития народов Сибири, то есть социальной модернизации национальных окраин. Так, сыграв значительную роль в ликвидации проблемы эндемического сифилиса в Бурят-Монгольской АССР, советско-германская экспедиция стала важным и, главное, результативным элементом осуществлявшейся в 1920-е гг. программы социальной модернизации бурят-монголов.

1. Бурят-монгольская правда. – 1928. – 27 мая. (120)
2. В некоторых из многочисленных опубликованных в 1920-е гг. научных и научно-популярных статей о сифилисе и других социальных болезнях в Бурят-Монголии утверждалось, что история сифилиса в этом регионе насчитывала сотни лет. См. напр.: Лапышев Д.А. К характеристике сифилиса среди бурят // Врачебная газета. – 1929. – № 8. – С. 550; Жорно. Неотложные задачи в борьбе с сифилисом в Бурреспублике // Жизнь Бурятии. – 1930. – № 7. – С. 99. Кубанцева М.А. Партийно-советский актив в борьбе с венерическими болезнями // Там же. 1929. – № 5. – С. 59.
3. Проект Комиссии по вопросам здравоохранения среди национальных меньшинств // ГАРФ. Ф. А-482. Оп. 19. Д. 44. Л. 3.
4. К вопросу о распространении сифилиса в Бурятии. Доклад доктора В.Н. Жинкина // НАРБ. Ф. Р-661. Оп. 1б. Д. 1. Л. 150.
5. Основные открытия в области изучения сифилиса были сделаны немецкими учеными. В 1905 г. зоолог Ф. Шаудин и дерматолог Э. Гофман выделили возбудителя сифилиса – бледную спирохету. В 1906 г. иммунолог А. Вассерман разработал тест на сифилис, носящий сегодня его имя – реакция Вассермана (RW). В 1909 г. немецкий иммунолог П. Эрлих создал первый эффективный противосифилитический препарат – сальварсан. 
6. К вопросу. Л. 153.
7. Баторов П.П. Материалы по народной медицине аларских бурят // Бурятоведческий сб. – 1926. – Вып. 1. – С. 35-36.
8. Susan Gross Solomon. The Soviet-German Joint Syphilis Expedition to Buriat-Mongolia, 1928: Scientific Research On National Minorities // Slavic Review. – 1993. – № 3. – Т. 52. – Р. 205–206.
9. Биография заведующего венотделением Наркомздрава В.М. Броннера // ГАРФ. Ф. А-482. Оп. 41. Д. 418. Л. 3-4.
10. Подобную характеристику дал В.М. Броннеру начальник Санитарного управления Наркомздрава А. Сысин. Там же. Л. 2.
11. Susan. Р. 209.
12. Там же.
13. Там же. С. 212–213.
14. Такого мнения придерживались доктора В.Н. Жинкин, И.Г. Закс и С.Т. Ильин и другие советские врачи, работавшие в венотрядах на территории БМАССР. См.: Susan Gross Solomon. Op. cit. C. 226–227; Доклад представителя БМАССР при Президиуме ВЦИК Ченкирова и заместителя наркома здравоохранения БМАССР Жинкина. 10 марта 1926 г. // НАРБ. Ф. Р.-665. Оп. 1б. Д. 1. Л. 154, 154 об.
15. На борьбу с венерическими болезнями // Бурят-монгольская правда. – 1928. – 2 февр. (27); Брут А. Что сказал Наркомздрав о сифилисе // Там же. – 1928. – 4 февр. (29).
16. Susa. Р.216. 
17. Результаты работы русско-германской экспедиции // Бурят-монгольская правда. – 29 авг. (198).
18. Susan. Р. 218.
19. Там же.