Выборы в Германии: банальность добра
Есть такой датский сериал — «Правительство». Весь сюжет там строится вокруг создания и функционирования коалиционного правительства в условиях парламентской демократии. Честно говоря, ждать чего-то захватывающего от датской политической кухни, даже в ее гипертрофированном, сериально-кинематографическом виде, не стоит. Но русскому зрителю, особенно знающему устройство нашей политической системы и интересующемуся демократической политикой, этот фильм может показаться захватывающей фантастикой.
Парламентской демократии в России никогда не было, и само функционирование власти в таком режиме кажется чем-то невероятным и странным: победили на выборах, а потом сели договариваться о составе будущего правительства? Что за победа такая, после которой надо со всеми бесконечно договариваться и учитывать принципиальные позиции партнеров по коалиции? Необходимость договариваться с кем-то у нас в России скорее воспринимается как слабость и поражение, чем победа.
Впрочем, после нашей политической стерильности даже такое благопристойное мероприятие, как парламентские выборы в Германии, может показаться слишком острым блюдом — хотя бы потому, что в них участвовала и даже попала в парламент радикальная партия «Альтернатива для Германии», а Ангеле Меркель теперь придется долго договариваться с двумя небольшими партиями, чтоб из них и своих христианских демократов сформировать новое правительство.
Какие наблюдения и выводы можно сделать из германских выборов и их итогов?
Во-первых, само по себе участие в выборах и даже попадание в парламент радикалов не несет никакой угрозы демократии и государству и, даже наоборот, полезно для мобилизации граждан. В итоге в германских выборах приняли участие 76,5 процента избирателей — и это без лотерей и принудительной мобилизации по месту работы. Но для России все-таки самое невероятное, что власть не просто позволяет своим радикальным критикам участвовать в легальной политической жизни, но даже пускает их в парламент. Конечно же, «позволяет» и «пускает» в данном случае — неправильные глаголы. Это в нашей политической культуре действующая власть в ручном режиме и исходя из своего удобства решает, кому разрешить участвовать в политике, а кому — нет, кому быть в парламенте, а кому — никогда. В развитых демократических обществах, и в Германии тем более, такой вопрос решен на уровне конституции: конечно же, все политические силы, чья деятельность укладывается в рамки закона, могут и должны участвовать в выборах и иметь представительство в парламенте, если хватило голосов. Все заклинания отечественных охранителей о том, что к участию в выборах нельзя допускать «проходимцев», лишь доказывают управляемость и неконкурентность нашей избирательной системы: только избиратели должны решать, кто будет заседать в парламенте, а кто — нет, безотносительно мнения элиты. Впрочем, «демократы» старой закалки ничуть не лучше: они так и живут с мнением, что демократия — это власть демократов, а все, кто против, должны быть отлучены от выборов и вообще легальной политики.
Во-вторых, предсказуемость победителя вовсе не означает неконкурентность выборов — просто в условиях демократии и реальной свободы мнений социологические службы в состоянии более-менее точно предсказать исход голосования, и в этом нет ничего страшного: значит, избиратели не боятся говорить о своих реальных настроениях. Опять-таки победа партии Меркель не такая уж безусловная: многолетней главе германского правительства придется долго и терпеливо договариваться с младшими партнерами, идти на компромиссы — просто представьте себе такую ситуацию в России!
Выбирать надо не идеал, не харизму, не эмоции, а человека, который уйдет, когда придет время уходить, а до тех пор будет делать то, что обещал
Во-третьих, власть как таковая — это прежде всего власть закона, а уж потом какие-то персоналии, включая фрау Меркель. Полномочия федерального канцлера Германии опираются не на мандат доверия народа лично ему (или ей), а на публично оформленный договор внутри вошедших в парламент партий. Это один из множества предохранителей внутри системы германской демократии, которых так не хватает нашей. Коалиция может рассыпаться, канцлер может быть отправлен в отставку — и ничего страшного не случится, Германия не рухнет.
В-четвертых, коалиция с властью разрушительна для будущего политических сил. Это хорошо видно по падению популярности Социал-демократической партии Германии, одной из старейших политических сил страны. Но это не новость, а, скорее, правило: в первом правительстве Меркель ее партия ХДС блокировалась с социал-демократами и спустя четыре года, в 2009-м, правящую коалицию уже формировали без социал-демократов — христианские демократы Меркель и свободные демократы, немецкие либералы. Эта дружба кончилась поражением СвДП на выборах 2013 года и созданием новой «большой коалиции» — снова с социал-демократами. И вот результат: социал-демократы потеряли голоса, а либералы вернулись в парламент. Коалиция с партией власти приводит к тому, что именно эта партия получает все лавры от удачных решений, даже если изначально это были программные пункты партнеров по коалиции или даже других партий.
Впрочем, для небольших партий входить в коалиции — это нормально и открывает перспективу показаться избирателям в качестве конструктивной силы, способной не только говорить, но и работать на благо общества. А вот с крупными, системообразующими партиями, скорее, наоборот. Если вся политическая система существовала как противоборство христианских и социальных демократов, которые искали себе союзников среди всех остальных партий, то участие обеих партий в «большой коалиции» ставит знакомый и нам, россиянам, вопрос: если вы все всё равно за одно, то какая между вами разница и зачем голосовать за тех, кто потом в любом случае войдет в союз с властью, если можно прямо голосовать за партию власти?
Демократия кажется веселой только тем, у кого ее нет, кто борется за нее и мечтает о том, как она сменит унылый авторитаризм с имитационными выборами. Выбирать между добром и злом, светом и тьмой, свободой и рабством — это вовсе не то, чем занимается средний избиратель европейских демократий, приходя на участки. По сути, ему предлагается выбрать что-то одно из нескольких однотипных рецептов дальнейшего процветания и кого-то одного из нескольких милых и добрых людей. Есть, конечно, и партии с радикальными решениями, но все более-менее мыслящие люди понимают, что единственный смысл голосовать за них — напугать расслабившиеся элиты и побудить их пересмотреть некоторые свои подходы к острым проблемам.
Избирателям, волонтерам, кандидатам надо находить в себе силы участвовать во всем этом, голосовать и агитировать, зная, что революции не случится и прямо завтра ничего не изменится, да и послезавтра тоже. Бороться с противником, которого уважаешь и который, скорее всего, хороший человек, бесконечно спорить о долях процента налогов и всем таком прочем, не переходить на личности, не использовать черный пиар и прочие пакости — возможно, это самое серьезное испытание для граждан демократического общества.
Голосование за Брекзит и Трампа и даже сравнительный успех «Альтернативы для Германии» — серьезные сигналы о том, что традиционная демократия переживает кризис. Массмедиа и шоу-бизнес приучили нас к сильным эмоциям, а постоянная эксплуатация темы «супергерой спасает мир» создает неверное представление о реальной сути проблем нашего мира и способах их решения. Но современный демократический политик — не супергерой. Он не должен быть эталоном красоты и человеком без недостатков. Он вовсе не должен вызывать иррационального восторга, и у каждого его избирателя могут быть к нему претензии — просто их должно быть меньше, чем ко всем остальным, что и определяет выбор.
Героические шаблоны массмедиа и культы правящих личностей опасны именно тем, что дезориентируют людей: даже когда происходят перемены и можно выбирать любого, они начинают требовать от потенциального кандидата соответствия представлениям об идеальном правителе, а если что-то в нем не нравится, это становится поводом для обид, обвинений и разочарований. Особенно остро этот вопрос стоит в России. Наша история приучила нас к тому, что свободные выборы бывают очень редко, и выбранный на них лидер правит потом долго-долго, самостоятельно решая, когда уйти и кому передать власть. Поэтому, мечтая о свободных выборах и предвкушая их, многие в России считают очевидным, что победивший на них кандидат никогда больше не уйдет. И потому так популярны рассуждения о «новом Ельцине» и «новом Путине». Между тем выбирать надо не идеал, не харизму, не эмоции, а человека, который уйдет, когда придет время уходить, а до тех пор будет делать то, что обещал, и придерживаться тех ценностей, о которых говорил. Может быть, это и скучно звучит, но другого способа жить по-человечески на Земле так и не придумали.