Борьба Ирана с внутренними угрозами
Несмотря на бушующие вокруг него конфликты, Иран – одно из наиболее стабильных государств Ближнего и Среднего Востока. Но если ситуация в основной части страны остается спокойной, то в некоторых приграничных районах центральные власти сталкиваются с угрозами безопасности со стороны различных группировок и преступных элементов, которые пытаются дестабилизировать ситуацию там.
Беспокойная восточная граница: наркотики и экстремизм
Приграничные с Афганистаном и Пакистаном восточные районы вот уже многие годы являются одними из наиболее проблемных частей страны. Общая протяженность границы Ирана с этими двумя странами составляет более 1800 км. Проходит она в основном по горным, пустынным и полупустынным районам, часть которых является зоной обитания различных племен.
Самые крупные племена – ираноязычного народа белуджей, которые проживают на территории современной юго-восточной части Ирана, юго-западной части Пакистана и самой южной части Афганистана. Юго-восточная провинция Ирана так и носит название Систан и Белуджистан и является самой большой по территории провинцией страны.
В отличие от государственной религии Ирана – шиитского направления ислама, которое исповедует большинство населения страны, большинство белуджей придерживаются суннитского направления ислама. Многие белуджи по-прежнему ведут кочевой или полукочевой образ жизни, как и их предки. Всего в Иране проживает по различным оценкам от 1,5 до 2 млн белуджей.
Одним из традиционных способов заработка у племен в приграничных районах является контрабанда, на которую власти приграничных стран долгое время не обращали особо пристального внимания из-за удаленности и неразвитости территорий. Плотный контроль за такой сложной и протяженной границей требует больших расходов, а Систан и Белуджистан был и остается одной из наиболее бедных иранских провинций c высоким уровнем безработицы среди местного населения.
Ситуация серьезно изменилась за последние три десятилетия, и это напрямую связано с контрабандой наркотиков. Сама по себе культура употребления опиума не является каким-то новым феноменом и имеет давнюю историю на Среднем Востоке. В XIX веке при династии Каджаров выращивание опийного мака и употребление продуктов его переработки получили широкое распространение среди разных слоев иранского населения на фоне упадка страны и бедствий населения. Таким образом, по некоторым оценкам, к середине XX века до 11% взрослого населения Ирана употребляли наркотики[1].
Распространение наркомании никак не могло сочетаться с мечтами последнего шаха Ирана Мохаммада Реза Пехлеви по восстановлению величия древней персидской державы. В 1955 г. в Иране были запрещены выращивание и оборот опиума, что привело к падению употребления наркотиков в стране, но не привело к ликвидации наркомании. Поэтому после победы исламской революции в 1979 г. в Иране продолжили усиливать борьбу с производством, торговлей и употреблением наркотиков.
Новое революционное правительство Ирана в борьбе с наркоторговлей задействовало жесткие меры, включающие активное применение смертной казни. Они были закреплены законом «О борьбе с употреблением наркотиков», принятым в 1988 г. и действующим с поправками до сих пор. Большинство из 530 казненных в Иране в 2016 г. были приговорены к смертной казни за дела, связанные с наркотиками,[2] и подобная статистика характерна для Ирана уже много лет.
Закон предусматривает смертную казнь за производство, торговлю, хранение и перевозку более чем 30 граммов тяжелых наркотиков (таких как героин, кокаин и пр.), за производство и распространение свыше 5 кг более легких наркотиков (опиум, гашиш и пр.), за выращивание опийного мака и конопли в случае многократного рецидива и т.д.[3]
На тяжесть преступлений, связанных с наркотиками, указывает и тот факт, что эти дела рассматриваются не обычными судами, а исламскими революционными судами.
Революционные суды в Иране – это особая часть судебной системы, к компетенции которых, кроме оборота наркотиков, также относятся все преступления против безопасности государства, покушения на убийство государственных и политических деятелей, хищения государственного имущества[4].
Сейчас в иранском парламенте рассматривается законопроект, который предполагает в ряде случаев смягчить наказание за хранение и перевозку наркотиков, если преступление совершено в первый раз, заменив смертную казнь длительными сроками тюремного заключения. Но законопроект еще не принят и даже в случае его принятия смертную казнь за наиболее тяжкие преступления в сфере наркоторговли, как и в случае рецидивов, все равно предполагается сохранить.
Беспощадная война с производством наркотиков позволила практически задавить выращивание опийного мака для производства наркотиков внутри Ирана, но на первый план вышла проблема контрабанды наркотиков из-за границы.
Первые законы о борьбе с контрабандой наркотиков были приняты еще при шахе[5], тогда же начали предприниматься меры по пресечению поставок наркотиков из Афганистана и Пакистана, которые продолжились уже после революции. Однако бесконтрольный рост производства опиумных наркотиков на фоне нескончаемой гражданской войны в соседнем Афганистане привел к тому, что Иран начиная с 1990-х гг. стали захлестывать потоки наркотиков оттуда.
Согласно докладу Управления ООН по наркотикам и преступности от 2003 г., производство опиума в Афганистане в 2002 г. по сравнению с 1979 г. выросло более чем в 15 раз, примерно с 200 до 3422 тонн. Одновременно с этим был отмечен быстрый рост количества конфискованных в Иране наркотиков (опиума, героина и других наркосодержащих веществ) от десятков тонн в 1980-х гг. до сотен тонн со второй половине 1990-х гг.[6]
К нашему времени Иран уже много лет удерживает мировое лидерство по количеству конфискуемых опиумных наркотиков. В 2014 г. на Иран приходилось 75% конфискованного во всем мире опиума, 61% морфина и 17% героина[7]. Но поток поступающих из Афганистана наркотиков настолько велик, что и этого оказывается недостаточно.
Иран стал не только крупным потребителем, но и транзитером опиумных наркотиков из Афганистана на их дальнейшем пути в Европу. Основные маршруты поставок наркотиков в Иран прошли как непосредственно через отдельные районы на границе с Афганистаном, так и через Пакистан. В наркоторговле активно участвуют некоторые представители белуджских племен, пользуясь племенными связями сразу в трех соседних государствах и знанием местности.
Кроме наркотиков, в Иран из Афганистана и Пакистана проникает оружие и другие товары, что запрещены к ввозу в Иран или оборот которых ограничен. В свою очередь, из Ирана контрабандой вывозятся бензин и дизельное топливо.
Хорошо вооруженные банды контрабандистов не боятся даже вступать в столкновения с патрулями сил охраны правопорядка Ирана (полицейские силы страны), в состав которых входят антинаркотическая полиция и пограничная охрана.
Иранская полиция несет серьезные потери в борьбе с наркоторговцами. В 2015 г. заместитель постоянного представителя Ирана в ООН Голамхосейн Дехгани в своем выступлении на Третьем комитете Генеральной Ассамблеи ООН сообщил, что в войне с наркоторговцами погибло около 4000 сотрудников антинаркотической полиции и еще 12 тыс. получили ранения[8].
Иранская полиция во время празднования Новруза
Контрабанда наркотиков и оружия, неразвитость территории и многолетние конфликты и войны в соседних странах поддерживают в приграничных юго-восточных районах Ирана условия для существования религиозного экстремизма и сепаратизма среди местных белуджей-суннитов. А дополнительную финансовую и информационную поддержку экстремисты получают от противников Ирана в регионе.
Стоит отметить, что с сепаратизмом среди белуджских племен боролись еще при шахе Резе Пехлеви в 1920-х гг., когда он восстанавливал контроль центра над мятежными провинциями. Затем, уже в 1960–1970-х гг. с проблемой белуджского сепаратизма пришлось столкнуться и его сыну шаху Мохаммаду Резе Пехлеви.
При правлении последнего шаха Иран втянулся в затяжное противостояние с Ираком и последний начал активно поддерживать различные антиправительственные движения на национальных окраинах Ирана. В числе прочего поддержку финансами и оружием стали получать белуджские сепаратисты, что в те годы действовали в приграничных районах Ирана и Пакистана против обоих государств.
Наиболее опасная ситуация сложилась в 1970-х гг. в пакистанском Белуджистане, и шах оказал прямую военную помощь пакистанским войскам в их операциях против отрядов Фронта освобождения Белуджистана и других группировок. Первоначально в 1973 г. поддержку пакистанским войскам оказывали шесть иранских многоцелевых вертолетов Bell UH-1H и военно-транспортный вертолет BoeingCH-47, а в 1974 г. шах подарил пакистанцам десять многоцелевых вертолетов AgustaBellАВ205[9].
После подписания Алжирского соглашения в 1975 г. между Ираном и Ираком стороны прекратили взаимную поддержку антиправительственных группировок. Но уже через четыре года в Иране произошла революция, и осенью 1980 г. Ирак начал войну против Ирана.
В те годы в Багдаде снова стали разыгрывать карту поддержки сепаратистских движений в Иране, тем более после революции на национальных окраинах Ирана было неспокойно, а в иранском Белуджистане имели место выступления сторонников образования автономии. Однако начать серьезное восстание белуджей на этот раз не получилось, происходили только отдельные нападения боевиков, которые после прекращения иракской поддержки после войны тоже почти сошли на нет.
Новое усиление вооруженной активности в иранском Белуджистане произошло в 2000-х гг. и было связано с появлением радикальной суннитской группировки «Джундалла», название которое переводится как «Воины Аллаха». Уже по названию было видно, что на первый план группировка выставляла не этническую, а религиозную идентичность.
Под лозунгами борьбы за права суннитов против шиитского правительства они стали известны во второй половине 2000-х гг. чередой терактов и нападений на шиитские мечети, сотрудников иранских силовых структур и чиновников. «Джундалла» активно использовала смертников, что тоже заметно отличало их от прежних белуджских движений, сближая с «Аль-Каидой» и другими экстремистскими исламистскими группировками в Пакистане и Афганистане, связи с которыми они поддерживали (по некоторым данным)[10].
В ходе терактов и нападений боевиков группировки «Джундалла» за эти годы погибли сотни человек. Самым кровавым из терактов был взрыв 18 октября 2009 г. в Пишине во время встречи лидеров и старейшин местных племен в присутствии высокопоставленных офицеров Корпуса стражей исламской революции (КСИР). В результате взрыва смертника тогда погибло 57 человек и 150 получили ранения[11]. Среди погибших в том теракте оказались заместитель командующего сухопутными войсками КСИР генерал Нур Али Шуштари и командующий КСИР в провинции Систан и Белуджистан генерал Раджаб Али Мохаммадзаде[12].
Среди других крупных терактов боевиков этой группировки можно отметить взрывы в шиитских мечетях в Захедане – административном центре провинции Систан и Белуджистан в мае 2009 г. и июле 2010 г., в которых погибли десятки человек и сотни получили ранения[13]. Еще одним крупным терактом, направленным против шиитов, были взрывы двух смертников около мечети в Чехбехаре в декабре 2010 г., когда погибло 39 человек и еще около сотни получили ранения[14].
Были и другие взрывы, убийства, а также атаки на пограничные патрули и пр. Иран не раз обвинял США в поддержке этой группировки, но в Вашингтоне эти обвинения постоянно отрицали[15].
В 2010 г. иранская разведка получила информацию, что лидер группировки «Джундалла» Абдульмалик Риги летит на борту пассажирского Boeing 737 из ОАЭ в Киргизию. В небо были подняты истребители F-4E ВВС Ирана, которые перехватили самолет в небе и заставили приземлиться в Иране, где лидер боевиков был взят под стражу[16] и впоследствии казнен по приговору революционного суда.
Казнь лидера боевиков, а также активные действия КСИР и сил охраны правопорядка в приграничных районах позволили после 2010 г. улучшить ситуацию с безопасностью в провинции Систан и Белуджистан.
Вероятно, что «Джундалла» не смогла оправиться от потерь и в 2011–2012 гг. фактически распалась, так как вместо нее ответственность за новые нападения стали брать неизвестные до этого мелкие террористические группировки.
Первой из них заявила о себе «Харакат Ансар Иран», которая взяла ответственно за взрыв смертника в Чехбехаре в октябре 2012 г., в результате которого погибло двое и еще несколько человек получили ранения[17]. В 2013 г. эта группировка или ее часть объединились с еще одной небольшой группой боевиков – «Хизбул Фуркан» и было объявлено о создании «Ансар аль-Фуркан»[18]. В 2015 г. в Иране сообщили о ликвидации лидера этой объединенной группировки. По иранским данным, поддержку боевики получали из ряда арабских стран[19].
Но наиболее известной группировкой сейчас является «Джейш аль-Адль», или в переводе «Армия справедливости», что появилась в 2012 г. из части боевиков бывшей группировки «Джундалла». Они известны в первую очередь нападениями на иранские пограничные патрули с территории Пакистана. Первая их известная атака произошла в октябре 2013 г., когда погибло 14 иранских пограничников[20].
Вылазки «Джейш аль-Адль» с пакистанской территории продолжаются и сейчас, последняя из них произошла уже в апреле 2017 г., снова в засаду боевиков попал иранский пограничный патруль, в результате чего погибло десять пограничников[21]. Иран обвиняет Саудовскую Аравию в поддержке и финансировании боевиков этой группировки[22].
Основной проблемой в борьбе с боевиками и наркоторговцами для Ирана является то, что их основные базы находятся в сопредельных Афганистане и Пакистане, власти которых не контролируют или плохо контролируют часть своих территорий. В то же время легкие патрули пограничной охраны на небронированных пикапах и легкой технике весьма уязвимы для засад со стороны хорошо вооруженных боевиков с другой стороны границы.
Возможности Ирана по борьбе с лагерями боевиков и наркоторговцев на сопредельных территориях носят ограниченный характер. Хотя Тегеран регулярно обвиняет Исламабад в бездействии и требует улучшить контроль над пакистанской частью Белуджистана, Иран не хочет сильно обострять отношения с Пакистаном.
Поэтому, несмотря на звучащие время от времени жесткие заявления и угрозы, Тегеран до сих пор воздерживался от резких односторонних мер военного характера. Исключением из этого являются время от времени происходящие обстрелы предполагаемых позиций боевиков в Пакистане из минометов и т.п.
Поэтому основным иранским ответом на усиление террористической активности и наркоторговли стала активизация со второй половины 2000-х гг. строительства фортификационных сооружений вдоль восточной границы. Масштабная программа включает в себя создание сотен километров рвов, многочисленных дозорных башен и пограничных укреплений, напоминающих небольшие крепости, а также железобетонной стены вдоль границы, строительство которой ведется с 2007 г.[23]
Для контроля над границей сейчас задействованы и иранские беспилотные летательные аппараты, включая ударные Shahed-129 Корпуса стражей исламской революции[24]. Поддержку пограничникам и антинаркотической полиции Сил охраны правопорядка оказывают сухопутные войска КСИР и вертолеты иранской армии, которые базируются на 11-й тактической авиабазе в Захедане, включая ударные вертолеты BellAH-1J.
БПЛА Shahed-129
Таким образом, несмотря на сложную ситуацию на границе, иранским силовым структурам все же удается удерживать ситуацию под контролем и не допускать просачивания в Иран отрядов боевиков и новых крупных терактов с большим количеством жертв. Общая численность активных боевиков, действующих с территории пакистанского Белуджистана, сейчас, вероятно, находится в пределах нескольких сотен человек.
Курдский вопрос
Приграничные с Турцией и северным Ираком северо-западные и западные районы Ирана являются местом проживания нескольких миллионов иранских курдов. В первую очередь это провинция Курдистан, а также части соседних провинций Западный Азербайджан, Илам и Керманшах.
Проблема борьбы курдов за самоопределение вот уже не одно десятилетие стоит перед всеми четырьмя странами, где проживает коренное курдское население – Ираном, Ираком, Сирией и Турцией. На политику очень сильно влияют сохраняющееся во многих районах влияние разных курдских племен, а также их различия в языковой и религиозной сфере.
Относящийся к иранским языкам курдский язык делится на несколько диалектов, которые серьезно отличаются друг от друга. К тому же есть споры по поводу некоторых из них, что считать диалектом, а что уже отдельным языком. Помимо этого, хотя среди иранских курдов большинство суннитов, но есть и значительная часть тех, кто придерживается шиизма.
Результат таких различий хорошо заметен, если посмотреть на новейшую историю иранского Курдистана. Многие курды, особенно курды-шииты, имели более тесные связи с центром и отвергали идеи независимости или автономии, выступая в поддержку центральных властей. И сейчас обеспечивать безопасность приграничных северо-западных и западных районов помогают ополченцы «басидж» из числа курдов[25].
Главными центрами антиправительственных выступлений на протяжении всего XX века являлись северные и центральные районы расселения курдов в Иране, в нынешних провинциях Западный Азербаджан и Курдистан. Это бедные горные районы, и там преимущественно проживают курды-сунниты, что говорят на диалектах курманджи и сорани.
Именно в тех местах после окончания Первой мировой войны мятежные курдские племена под предводительством вождя Симко Шикака создали фактически независимую территорию, пока не были разгромлены персидской армией в 1922 г. В 1926 г. Симко Шикак попытался поднять новое восстание, но снова был разгромлен и бежал из страны[26].
В начале 1946 г. на части занятых советскими войсками (введенными в августе 1941 г.) территорий Ирана при поддержке СССР без согласия Тегерана была провозглашена автономная Курдская народная республика. Ее столицей стал Мехабад на юге нынешней провинции Западный Азербайджан. Незадолго до этого в соседних провинциях северо-западного Ирана была провозглашена другая самопровозглашенная автономия – Демократическая республика Азербайджан со столицей в Тебризе.
Правящей партией Мехабадской республики стала образованная в 1945 г. Демократическая партия иранского Курдистана. Сильной армии республика создать не сумела, костяк ее военных сил составляло не очень многочисленное племенное ополчение курдов из племени барзан, что перебрались из соседнего Ирака во главе с Мустафой Барзани[27].
Как результат: после вывода советских войск к концу 1946 г. иранские войска без особого сопротивления вернули полный контроль над двумя неподконтрольными территориями. При приближении иранской дивизии вожди ряда курдских племен поспешили заверить центр в своей лояльности, и в декабре 1946 г. правительственные войска заняли Мехабад. По приговору военного суда Кази Мухаммед – руководитель Курдской народной республики был казнен в марте 1947 г., а Мустафа Барзани со своими людьми ушел в СССР[28].
В последующие десятилетия шахские спецслужбы и армия жестко пресекали и подавляли происходившие попытки новых выступлений и восстаний, не допуская их разрастания. В эти годы появилась еще одна заметная курдская политическая сила – левая партия «Комала», которая тоже действовала в подполье. Ситуация резко изменилась в 1979 г., когда в ходе революции произошло разрушение старой вертикали власти.
Сохранившаяся, несмотря на многолетнее пребывание в подполье, Демократическая партия иранского Курдистана (далее ДПИК), а также левая партия «Комала» возглавили антиправительственные выступления в курдских районах. Захватив оружие из полицейских участков и военных частей, они попытались воспользоваться ситуацией, которая возникла в Иране после свержения шаха, и потребовали широчайшей автономии.
В числе прочего, курдские партии требовали полного контроля над всеми органами государственной власти в автономии, самостоятельного определения границ автономии и т.д. Это было абсолютно неприемлемо для Тегерана, и лидер революции аятолла Рухолла Хомейни отверг данные требования[29].
После того как переговоры зашли в полный тупик и на северо-западе страны усилились столкновения между сторонниками курдских партий и их противниками из числа курдов-шиитов и других лояльных правительству групп населения, революционные власти решили силой восстановить контроль над ситуацией.
В курдские районы были переброшены дополнительные силы КСИР и армии, а ДПИК и «Комала» в конечном итоге были снова запрещены. Отряды курдских партий после тяжелых боев были вынуждены отступить в горы на границе Ирана и Ирака, где ДПИК получала военную помощь от соседнего Ирака.
В ходе начавшейся в сентябре 1980 г. ирано-иракской войны сложилась картина, которая могла выглядеть запутанной для неискушенного стороннего наблюдателя. Ирак поддерживал боевиков ДПИК, воевавших против Ирана, а в свою очередь Иран поддерживал и проводил совместные операции с иракскими курдами Демократической партии Курдистана и Патриотического союза Курдистана, которые воевали против центральных властей Ирака[30].
Союз с Саддамом Хусейном оказался для ДПИК неудачным. Иран при поддержке союзных иракских курдов к 1982–1983 гг. смог вскоре установить контроль над приграничными горными районами, и отряды ДПИК и «Комалы» потеряли расположенные там базы.
После окончания войны с Ираком ДПИК попыталась снова активизировать свою деятельность на северо-западе Ирана. В ответ на волнения и участившиеся нападения иранская разведка принялась ликвидировать руководство курдской партии, которое проживало в западных странах.
В 1989 г. в Вене был убит генеральный секретарь ДПИК, а в 1992 г. в одном из ресторанов в Берлине расстреляли и его преемника на этом посту[31]. Предположительно эти акции осуществили агенты иранского министерства информации (разведки), хотя Иран официально отрицал это.
Гибель лидеров и потери среди рядового состава в 1990-х гг. вынудили старые курдские партии надолго прекратить свою вооруженную активность. В них начались внутренние проблемы, вплоть до расколов. На смену им в середине 2000-х гг. в качестве ведущей курдской вооруженной антиправительственной группировки пришла Партия свободной жизни Курдистана.
Партия свободной жизни Курдистана (далее ПСЖК) считается ответвлением Рабочей партии Курдистана, которое много лет ведет борьбу против Турции. Основные базы ПСЖК находятся в горах Кандиль на территории соседнего иракского Курдистана, фактически не контролируемых центральными властями Ирака и самого иракского Курдистана.
В течение нескольких лет оттуда боевики ПСЖК предпринимали вылазки на сопредельную иранскую территорию и совершали теракты и нападения на пограничников, военных и полицейских. В свою очередь, иранская артиллерия и авиация время от времени наносили удары по позициям боевиков на территории Ирака[32].
Атаки ПСЖК в 2010–2011 гг., включая теракт в толпе зрителей во время военного парада в сентябре 2010 г. в Мехабаде[33], подтолкнули руководство Ирана к решительным действиям. Было решено провести контртеррористическую операцию против баз боевиков в горах на границе и приграничных районах Ирака. Благодаря прочным связям и влиянию в Багдаде Иран мог не опасаться дипломатических осложнений.
Летом 2011 г. в район проведения операции было переброшено 5000 военнослужащих КСИР[34], включая спецназ сухопутных войск КСИР – силы быстрого реагирования «Саберин». В июле 2011 г. прибывшие части вместе с ранее дислоцированными там подразделениями КСИР, ополченцами «басидж» и пограничниками сил охраны правопорядка приступили к активной фазе операции.
Отряд «Орлов Загроса» иранских курдов
В ходе операции, проводимой при поддержке артиллерии и авиации, в июле – сентябре 2011 г. горные базы ПСЖК на границе были зачищены. Руководство ПСЖК в сентябре 2011 г. было вынуждено принять требования Тегерана, отступив вглубь иракского Курдистана не менее чем на километр от границы с Ираном и объявив об одностороннем перемирии. Согласно иранским данным, в ходе боев было уничтожено 180 боевиков ПСЖК и еще 300 получили ранения[35].
Несмотря на отдельные стычки, которые и после окончания операции продолжали происходить между ПСЖК и иранскими патрулями на границе, активность этой партии после 2011 г. заметно снизилась. Но относительная передышка была недолгой.
Начиная с 2016 г. пошла новая эскалация напряженности, связанная с тем, что спустя два десятилетия вооруженную борьбу возобновила старейшая курдская партия – ДПИК[36]. В том же году активизировалась еще одна небольшая группировка – «Партия свободы Курдистана»[37].
О возобновлении вооруженной борьбы после длительного перерыва объявила и другая курдская партия, с которой центральные власти упорно боролись еще при шахе, – «Комала». Точнее та ее часть, что осталась под этим именем после прошедших за последние десятилетия трансформаций и расколов[38].
Такую активность запрещенных партий, что были в тени в течение многих лет, сложно назвать случайной. После ликвидации в ноябре 2016 г. очередных вооруженных групп ДПИК и «Комала», перешедших границу Ирана, начальник отдела по связям с общественностью КСИР Ирана генерал Рамезан Шариф прямо обвинил Саудовскую Аравию в поддержке этих группировок. Аналогичное обвинение высказал и секретарь Совета по определению целесообразности Ирана генерал Мохсен Резаи[39].
И действительно, интерес Саудовской Аравии к поддержке врагов Ирана выглядит очевидным. В недавнем интервью заместитель наследного принца и министр обороны королевства принц Мухаммад ибн Салман аль-Сауд прямо заявил про отношения с Ираном: «Мы не будем ждать битвы в Саудовской Аравии. Вместо этого мы будем работать, чтобы битва была для них в Иране»[40].
Численность всех этих антиправительственных курдских вооруженных формирований невелика и вероятно составляет не более 2000–3000 человек. Хотя они не представляют большой угрозы для Ирана, однако держат в напряжении все иранские силовые структуры в том регионе. Увеличиваются и расходы на обеспечения безопасности границы и приграничных районов.
В рамках фактически холодной войны, что сейчас ведется между Саудовской Аравией и Ираном, для Эр-Рияда это уже положительный результат.
Сепаратизм и терроризм в Хузестане
Юго-западная провинция Хузестан, граничащая с южным Ираком, является главным районом добычи нефти в Иране, более 80% иранской нефти добывается в этой провинции[41]. Сама провинция является многонациональной, там нельзя выделить абсолютно превалирующее большинство. Наиболее крупными этническими группами там являются персы, арабы, луры и бахтиары.
Исторически сложилось, что арабы живут в основном в южной и западной части провинции, а кочевые иранские племена луров и бахтиаров – в северной и восточной части провинции. В свою очередь персы по большей части живут в крупных городах провинции. При этом подавляющая часть населения – шииты, только часть арабов придерживается суннизма.
В результате упадка персидского государства в начале XX века, вызванного первой иранской революцией, иностранными интервенциями и Первой мировой войной, правительство практически потеряло контроль над национальными окраинами. Так произошло и на части территории современного Хузестана, известной в то время как Арабистан, где правил арабский шейх Хазал аль-Кааби.
Правитель Мохаммеры (современный иранский Хорремшехр) воспользовался катастрофическим ослаблением центральной власти и поддержкой со стороны Великобритании, компании которой добывали нефть в тех местах. Он стал практически независимым правителем Арабистана, отсылая только малую часть собранных налогов и сборов в Тегеран. У него была собственная небольшая армия, вооруженная в том числе с помощью британцев, которые выделили ему в 1919 г. 3000 винтовок, боеприпасы и пароход[42].
Стоит сказать, что шейх Хазал не добивался полной независимости от Персии, его вполне устраивала сложившаяся ситуация. Но существование подобных полунезависимых территорий, которые лишь формально признавали власть центра, не устраивало нового премьер-министра Персии.
Будущий шах Реза Пехлеви, а тогда еще просто премьер Реза-хан, в 1924 г. решил покончить со сложившимся положением дел и послал войска на юго-запад страны. Правительственная армия заняла неподконтрольные территории, а сам шейх Хазал был фактически заключен под домашний арест в Тегеране, где и скончался в 1936 г.
В результате тех событий автономной власти местных феодальных правителей и племен пришел конец, их территории были включены в состав провинции, что получила название Хузестан и управлялась губернатором, назначаемым из столицы. Случавшиеся временами в последующие десятилетия волнения и бунты среди некоторых арабских племен жестко подавлялись.
В середине XX века на фоне распространения в арабском мире панарабской идеологии среди арабского меньшинства Ирана начали появляться подпольные политические движения, выступавшие за отделение. Первым из них в 1956 г. возник «Фронт освобождения Арабистана». Эта и другие подобные организации вскоре стали получать всевозможную поддержку от правительства соседнего Ирака[43].
Но даже при поддержке Ирака ни одно из сепаратистских движений не смогло набрать достаточно большой популярности и сил, чтобы бросить серьезный вызов центральной власти в 1960–1970-х гг.
Подтвердилось это и в ходе революции 1979 г., которая охватила Хузестан и другие провинции Ирана. Арабские движения, которые выступали за отделение или автономию, не смогли воспользоваться ситуаций ослабления центральной власти. Устроенные ими после революции выступления были очень быстро подавлены весной-летом 1979 г. И это в период, когда все старые силовые структуры находились после революции в плачевном состоянии, а КСИР только начал создаваться.
В сложившейся ситуации теракты и нападения, что организовывали боевики сепаратистских группировок, выглядели как жесты отчаяния. Самым известным из них стал захват боевиками «Демократического революционного фронта за освобождение Арабистана» в 1980 г. иранского посольства в Лондоне. В результате спецоперации британской SASпятеро из шести террористов были уничтожены и еще один задержан и затем осужден[44].
Сильно переоценил антиправительственные настроения среди арабов в Хузестане и Саддам Хусейн. Именно эта провинция была основной целью иракской армии при вторжении осенью 1980 г., и в Багдаде надеялись поднять местных арабов на борьбу против Исламской Республики. Но арабы-шииты Хузестана не собирались встречать иракскую армию как освободителей. Тем более у власти в самом Ираке находились арабы-сунниты, что боролись с антиправительственными выступлениями собственных шиитов. Неудивительно, что вместо ожидаемого Саддамом Хусейном сотрудничества с иракцами арабы Хузестана массово вступали в ряды иранского ополчения, КСИР и армию и воевали с агрессором.
Фактически ирано-иракская война положила конец активности прежних сепаратистских движений. Тем более после окончания войны Ирак прекратил прежнее масштабное финансирование подрывной деятельности в Иране.
Новая сепаратистская группировка появилась в 1999 г.[45], она взяла имя «Арабское движение борьбы за освобождение Ахваза». Сначала она не проявляла заметной активности, их первые известные теракты последовали только после волнений, произошедших в административном центре Хузестана городе Ахваз весной 2005 г.
Начиная с июня 2005 г. по март 2006 г. волна терактов прокатилась по Ахвазу и некоторым другим иранским городам. Террористы закладывали самодельные взрывные устройства в мусорные баки и пр. места, где они были бы не так заметны. В общей сложности в ходе этих терактов погибли десятки человек. Ответственность за взрывы начало брать на себя военное крыло «Арабского движения борьбы за освобождение Ахваза» – «Бригады мученика Мохиаддина аль-Насера»[46].
Иранские силы правопорядка провели тогда масштабную работу и осуществили серию арестов подозреваемых в терроризме и его поддержке. После рассмотрения дел революционными судами не менее полутора десятков человек были признаны виновными и казнены[47].
Стоит сказать, что хотя правозащитники обвиняли иранские власти в недостаточной доказательной базе в отношении казненных, но после их поимки волна терактов прекратилась. Это свидетельствует в пользу того, что иранские спецслужбы тогда вскрыли и ликвидировали реальные ячейки боевиков, ответственных за террористические атаки.
После 2006 г. Арабское движение борьбы за освобождение Ахваза снова на несколько лет практически исчезло из новостей. Сепаратисты начали возвращаться к активности уже после начала так называемой «Арабской весны» в 2011 г., одним из последствий которой стало резкое обострение противоречий между Ираном и Саудовской Аравией.
В апреле 2011 г. в Хузестане произошли новые волнения арабов-суннитов и столкновения с полицией. Так, в Ахвазе в них,