Его Дело — обратная сторона. Как Раушенбах обеспечил уникальный снимок Луны

Как-то французский винодел Анри Мэр заключил с советским консулом пари на 1 тыс. бутылок шампанского, что спутники СССР не смогут увидеть обратную сторону Луны. Когда снимок «этой стороны», сделанный в 1959 году станцией «Луна-3», облетел страницы изданий всего мира, Мэру пришлось отправить бутылки на адрес советской Академии наук. Шампанским отмечали триумф отечественной кос-монавтики, которого не было бы без Бориса Раушенбаха.

Один из основоположников нашей космонавтики, соратник Королёва родился 110 лет назад, 18 января 1915 года. Его далёкий предок Карл Фридрих Раушенбах переселился на поволжские земли по приглашению Екатерины II. Отец был родом из Саратовской губернии, мать — из прибалтийских немцев. «Немец по национальности и абсолютно русский человек по воспитанию, мировоззрению, психологии» — такую характеристику Борис Раушенбах дал сам себе.

Изящное решение в бараке

Ещё в детстве его манило всё, что связано с небом и полётами. Поступив в Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота, он увлекается конструированием планеров и на испытаниях в Коктебеле знакомится с Сергеем Королёвым. Движение планеризма в те годы переживает бурный подъём, и юный Раушенбах публикует первые научные статьи о продольной устойчивости летательных аппаратов. Но ракетная техника его тоже интересует (знакомство с Королёвым не прошло даром), и он устраивается на работу в Реактивный научно-исследовательский институт — в отдел, которым руководит будущий Главный конструктор. Раушенбах занимается ракетами с жидкостными двигателями, придумывая систему стабилизации, но в 1938 году эти работы приходится свернуть. Институту поручено сосредоточиться на создании ракетной артиллерии, знаменитых впоследствии «катюш».

Была ещё одна причина: по надуманным обвинениям арестован Королёв. Почти на 20 лет они потеряют друг друга из виду... В 1942-м в лагерь отправился и Раушенбах. В начале войны его институт эвакуировали в Свердловск, где учёный занимался расчётами полёта самонаводящегося зенитного снаряда. Большая часть работы была позади, когда пришла повестка: явиться с вещами в военкомат. Борис был уверен, что призывают на фронт, но уже на вокзале обратил внимание, что вокруг — одни немцы. Точнее, советские немцы. Поезд прибыл в Нижний Тагил, и грузовики доставили пассажиров в лагерь. Так Раушенбах стал мобилизованным стройотряда 18-74 трудовой армии. Барак, скудное питание и трудовая повинность — таковы были новые условия для этнических немцев, считавшихся особо неблагонадёжными в годы войны. Но его тяготили не столько условия, сколько то, что не успел завершить научную задачу. Он продолжал решать её в лагере, делая расчёты в уме и на обрывках бумаги. Через две недели задача решена. Раушенбах пишет отчёт и отправляет его почтой коллегам по институту. «Решение получилось неожиданно изящным, мне самому понравилось. Мне, видите ли, неудобно было, что работу начал, обещал кончить и не окончил», — вспоминал он потом.

Встал и перекрестился

Освободили Раушенбаха в 1946 году благодаря усилиям математика Мстислава Келдыша. Прожив пару лет в спецпоселении, Раушенбах вернулся в Москву. Будучи состоявшимся учёным, он внезапно переключается на новое направление — работы по ориентации космических аппаратов и их движению в невесомости. В 1950-е его вновь зовёт к себе Королёв, и Борис Викторович вливается в команду тех, кто готовит дорогу в космос Гагарину. Он разрабатывает систему управления кораблём «Восток», а затем и других аппаратов, включая автоматические межпланетные станции «Луна», «Марс», «Венера». Коллеги даже называют его «главным космическим штурманом» страны. В 1959 году «Луна-3» впервые в истории сфотографировала обратную сторону Луны. Это был триумф советской космонавтики и лично Бориса Раушенбаха, разработавшего для аппарата систему ориентации «Чайка».

Его математические расчёты позволили добиться того, что объективы фотокамер во время облёта Луны смотрели на её поверхность, а не куда-нибудь ещё. За это учёный получил Ленинскую премию. А ещё он был последним, с кем разговаривал Гагарин перед стартом. Как потом шутили, Раушенбах дал Гагарину краткую полётную инструкцию: «Ничего не трогайте руками». Сам же он рассказывал, что успокоился, только когда телеметрические приборы из космоса передали, что система управления кораблём «Восток» работает нормально: «Когда я понял, что всё прошло хорошо, то встал и перекрестился. К великому изумлению всех присутствовавших на командном пункте космодрома».

Смотреть на небо иначе

Октябрь 1968 года. Корабль «Союз-3», пилотируемый Георгием Береговым, должен состыковаться с беспилотным «Союзом-2». Этот манёвр уже отработан в автоматическом режиме, но вручную советские космонавты его не проводили. Береговой пытается состыковаться — ничего не выходит. То, что он видит на мониторе во время сближения, отличается от привычной картинки на наземном тренажёре. Потом он осознает, что неверно определил положение «Союза-2» по сигнальным огням и вообще пытался состыковаться с ним, будучи «вверх ногами». Раушенбах анализирует проблему, чтобы понять, как мозг человека видит изображение в невесомости, и погружается в новую для себя область исследований — теорию перспективы. Он изучает работу глаза и мозга, производит математические расчёты и в конце концов создаёт систему стыковки космических аппаратов. А одновременно с этим начинает интересоваться... русской иконописью, ведь в ней часто используется «обратная перспектива», противоречащая законам фотографии. Желая понять, как организовано пространство в древнерусской живописи, Раушенбах, родившийся в семье немцев-протестантов и в шутку называвший себя гугенотом, пришёл к православной вере. Оставив космонавтику, он стал смотреть на небо иначе. В 1997-м учёный пережил клиническую смерть («Видел перед собой коридор, который тянулся куда-то вдаль, там, в конце, брезжил свет, и я заколебался: может быть, мне пойти туда?» — писал он), а вскоре познакомился с протоиереем Владимиром Воробьёвым. В декабре того же года священник провёл чин его присоединения к православной церкви. Умер Раушенбах в 2001 году после инсульта, успев накануне причаститься. Памятник на его могиле — мраморная белоснежная лестница, восходящая к небу. Он стремился туда и как учёный, и как человек.