Переосмысление «Семейного счастья»: как Стася Толстая взялась за Льва Толстого

Ярких отечественных премьер нет с мая, выбирать не из чего, жалуются кинопрокатчики. Надежды возлагают на выходящий сегодня «Август», новую экранизацию романа Владимира Богомолова «Момент истины» с Безруковым и Кологривым. Рекламная кампания у этого фильма масштабная, а итоговые сборы, как известно, напрямую зависят от раскрутки картины. Сентябрь отметился выходом еще одной экранизации. Роман Толстого «Семейное счастье» на киноязык переложила 27-летняя Стася Толстая, супруга одного из многочисленных потомков писателя. Правда, не все кинотеатры Чебоксар, несмотря на рекомендации Министерства культуры России, рискнули этот фильм взять, а те, где он идет, дают не больше одного сеанса в день.

Режиссер — Стася Толстая,
продолжительность — 81 мин.,
место съемок: Тульская область

Если вы первый раз слышите, что у Толстого был такой роман, не удивляйтесь. Не каждый филолог о нем знает, а читали так вообще единицы. Самому писателю он казался неудачным, хотя уже в нем Толстой начал раскрываться как мастер психологической прозы: показывал все этапы взросления 17-летней девушки и от ее имени вел повествование. Когда Лев Николаевич создавал «Семейное счастье», он был лишь немногим старше Стаси Толстой, так что нет ничего странного, что молодой режиссер взялась за классика русской литературы.

Если вы решите посмотреть фильм сейчас в кинотеатре или позже в интернете, не повторяйте моей ошибки — не читайте следом роман. Кино, как я поняла уже потом, не передает заложенных в книге мыслей, Толстой до психологизма Толстого — кажется, как до луны.

Восхитительные пейзажи, снятые долгими планами в Ясной Поляне — а где еще снимать Толстого? Прекрасно переданы нега и скука летних вечеров в деревне. То замирающие, то возобновляющиеся разговоры на террасе под домашнюю наливку. Юная барышня, которой кружат голову французские романы. Думающий, что он все повидал и познал жизнь, помещик 37 лет — друг отца, после его смерти ставший опекуном девушки. Кино начинается так красиво и многообещающе. Ты словно реально погружаешься в середину ХIХ века. Целомудренно снятые, наполненные нежностью сцены первых ночей и дней семейной жизни… Трепетная история, которую начинает рассказывать зрителям главная героиня, 17-летняя Маша (Евгения Леонова). Но потом мы начинаем все дальше уходить и от текста Толстого, и от смысла его произведения, и от эпохи.

Прекрасная форма без глубокого содержания

Неожиданность финальных титров потрясает. Ты сидишь, ждешь, вдруг после них будет какой-то постскриптум, но в зале уже включают свет, и немногочисленные зрители в недоумении смотрят друг на друга и не торопятся уходить: как, это все? Толстой в романе рассказывает, как первоначальная романтическая влюбленность и увлеченность друг другом двух людей с 20-летней разницей в возрасте проходит путь ревности, ссор, обид, непонимания и превращается в спокойное, зрелое чувство. Их семейная жизнь не терпит крушение, а переходит в новое качество. Где это в фильме? Этот ключевой финальный разговор, где супруги выплескивают свои многолетние обиды и в итоге неожиданно понимают друг друга. Здесь Толстой, в отличие от будущих произведений, еще дает героям шанс на тихое семейное счастье.

Есть ощущение, что создателей фильма больше интересовало визуальное решение, нежели глубина содержания. И к визуалу претензий действительно нет. Разные периоды в жизни Маши показаны не только с помощью цвета и света (платья, скатерти, шторы, солнце и зелень), но и в разной манере съемки.

«Покровское, дом Маши — летящие ткани, медленная, засыпающая камера. Волнительное, легкое, полное пуха, зелени и бабочек детство, — объясняла режиссер в интервью журналу «Уикенд». — Никольское — вхождение во взрослую жизнь, где появляются правила и ограничения. Поэтому и камера вдруг замирает, и кадры становятся более симметричными. А в Петербурге, наоборот, все яркое, взбалмошное, камеры летают и не успевают зацепить все эмоции героини, потому что героиня и сама не успевает все осмыслить».

Прыгать в ХIХ век из ХХI кинематографистам становится все сложнее, при этом интерес к той эпохе не угасает. Вот сцена, где главный герой Сергей Михайлович (Евгений Цыганов), перебрав с наливкой, танцует ночью перед домом, обнимая такую же пьяную гувернантку Катю (Мариэтта Цигаль-Полищук) и Машу. Ну, вы серьезно? Никому из съемочной группы в голову не пришло, что в середине ХIХ века еще довольно молодой дворянин не стал бы напиваться в компании прислуги и несовершеннолетней воспитанницы? Или эпизод наедине с маркизом (Владислав Ценев) в бассейне в особняке под Петербургом. Во-первых, эта декорация с огромным бассейном в старинном доме примелькалась уже во многих фильмах. Во-вторых, в эпоху, когда еще не было центрального водоснабжения и канализации, бассейны в домах не строили, только в царских дворцах, и то они были маленькие и неглубокие.

Все сцены в воде, безусловно, шикарны, вода здесь вообще используется как отдельный образ, но в погоне за красивым видеорядом исчезла и историческая, и сюжетная достоверность. Ну неужели еще неиспорченная высшим светом девушка, в жизни которой не было мужчин, кроме мужа, вдруг будет падать в нарядном белом платье в бассейн и предлагать маркизу «на желание» плыть наперегонки? Особенно, когда за стенами этого дома муж и жаждущее сплетен общество. Проще было бы уж тогда сразу упасть маркизу в объятия.

Зачем тогда Цыганов оборотами речи и манерой держаться пытается изображать из себя помещика того времени, если игра в ХIХ век настолько условна? Современная музыка, современные танцы на балу в Петербурге как способ подчеркнуть порочность высшего света — даже это можно простить, но только не надо снимать сцены, несвойственные характерам героев.

Почему-то вспомнился сериал «Преступление и наказание», стилистику которого по фамилии режиссера критики уже назвали «мирзоевщиной». Так не хочется, чтобы вся последующая экранизация классики скатывалась в такое, а интерес к ней у кинематографистов только растет. Уже известно, что создатель «Метода» и «Лихих» Юрий Быков взялся за «Воскресение» того же Льва Толстого, а Анна Матисон («Плевако») за «Повести Белкина» Пушкина.

История без ключевых эпизодов

Наверное после сцен в Петербурге эта семейная история потеряла тонкость и правдоподобность и начала разваливаться. Почему Сергей Михайлович так тяжело переживает смерть матери, если до этого нам не показали, что он испытывал к ней любовь или был просто эмоционально близок с ней? Да, он заступается за Татьяну Семеновну (Ирина Розанова) перед женой, но та нападает, и он поневоле вынужден встать на сторону матери. В общем, в фильме явно не хватает эпизодов. Почему их нет, непонятно — хронометраж вполне позволял немного удлинить историю, но при этом добавить ей глубины. Возможно, режиссер решила, что зрители и так все поймут. Но разве мы должны додумывать сюжет за создателей картины? Одно дело додумать финал, другое — недостающие эпизоды.

В сценарии более детально, нежели в книге, прописали довольно сложный образ матери Сергея Михайловича, и это интересный и оправданный ход, но при этом ввели и некую графиню — как намек на бурное прошлое главного героя. Стася Толстая пригласила на эту роль Юлию Снигирь, и та снова предстала в образе стервозной красавицы, способной разрушить не одну семью. Сергей Михайлович называет графиню старинным другом, а она пытается понять, зачем он женился на столь юной барышне, и успокаивает себя тем, что Маша чисто внешне похожа на нее. Маша ревнует к графине, муж — к маркизу, но в фильме так и остается непонятным, почему измены не происходит, что в итоге останавливает героиню от грехопадения в этом сумрачном бассейне? Ее монологи заканчиваются еще в Покровском, и уже ничего она зрителям не объясняет, хотя у Толстого весь роман написан от лица Маши.

А еще создатели просто потеряли одного героя — младшую сестру Маши Соню. Уехали супруги из Покровского, и что дальше происходило с девочкой, никому не ведомо, хотя опеку Сергей Михайлович оформил над обеими сестрами. Это же не сериал в несколько десятков серий, это фильм продолжительностью меньше полутора часов, как в этом сценарии можно было потерять сестру главной героини? И хотя послевкусие картина оставляет светлое, но детального критического разбора не выдерживает. Хотя, как говорится, за попытку спасибо. За попытку открыть для зрителей не самое известное произведение Толстого и подарить зрителям еще одну в общем-то счастливую историю любви.