Воропаева К. Односоставные предложения как средство создания художественной образности (По материалам поэзии Н. Колычева)
В статье была предпринята попытка соотнести литературоведческую модель художественного образа с лингвистической моделью личности-безличности. Было установлено, что предложения определённо личные и безличные обладают значительным потенциалом для создания многозначного и сложного художественного образа. Приведенные примеры могут служить иллюстрацией соединения объективного и субъективного начал в структуре художественного образа.
Художественный образ традиционно определяется как «способ освоения и преобразования действительности».
Общеизвестно, что структура художественного образа состоит из объективного и субъективного начал. С одной стороны, образ наделён достоверностью, пространственно временной протяжённостью, предметной законченностью. Одновременно с этими характеристиками образ художественный обладает высокой степенью условности и может быть охарактеризован
как понятие, представление, модель, гипотеза, мыслительная конструкция.
В современной филологии известны несколько подходов к изучению художественного образа: происхождение и строение художественного образа, его специфика, разновидности и классификация.
В данной работе предпринята попытка рассмотреть художественный образ с позиций лингвистики. Объектом изучения является сборник стихов Н. Колычева «Учусь грустить и улыбаться», предметом исследования выбраны односоставные предложения и их языковые возможности для создания художественного образа.
Односоставные предложения в системе языка связаны с категорией личности и безличности, в основе которой соотнесение субъекта предложения с каким либо предметом во внешнем мире, степенью его выделенности в пространстве и времени.
С позиций категории личности — безличности в системе языка контрастно противопоставлены личные предложения с субъектом «я» и предложения безличные, субъект которых всегда нелокализован. Личные предложения с субъектом «я» имеют в случае односоставности специфическую форму выражения глагола — предиката: первое и второе лицо единственное и
множественное число при определённо личном предложении, и третье лицо
множественное число прошедшего времени при неопределённо личном предложении. По мнению К. Бругман и Я. Ваккернагель, в таких предложениях подлежащее как бы извлекается из корня глагола.
Для личных односоставных предложений существуют семантические сферы употребления. Определённо личные предложения с глаголом сказуемым в форме 2-го лица ед. мн. числа употребляются в функции высказывания, эквивалентного действию, поступку. Например: «Расступись, трава придорожная!», «Господи, дай пробужденья нам ранее смерти!», «Спаси
меня, земля!», «Учи виниться и прощать другим, идти с улыбкой к незнакомым людям», «Не противостоянью, а согласью учи меня, земля», «Прости меня», «Прощай», «Но, прохожий, не завидуй мне», «И потому давай, Серёга, любимую про ямщика» и др. Такие предложения входят в контекст жизненных событий, создавая социальную, коммуникативную или межличностную ситуацию, влекущую за собой определённый последствия. Такие группы предложений характеризуются следующим языковыми чертами: 1) обычно содержат глагол в форме 1 2 лица, ед. мн. числа (‹расступись, спаси, учи, дай, прости, прощай» и др.), 2) произнося предложение,
меня, земля!», «Учи виниться и прощать другим, идти с улыбкой к незнакомым людям», «Не противостоянью, а согласью учи меня, земля», «Прости меня», «Прощай», «Но, прохожий, не завидуй мне», «И потому давай, Серёга, любимую про ямщика» и др. Такие предложения входят в контекст жизненных событий, создавая социальную, коммуникативную или межличностную ситуацию, влекущую за собой определённый последствия. Такие группы предложений характеризуются следующим языковыми чертами: 1) обычно содержат глагол в форме 1 2 лица, ед. мн. числа (‹расступись, спаси, учи, дай, прости, прощай» и др.), 2) произнося предложение,
говорящий совершает действие, а не называет или описывает, 3) предложение может быть эффективным или неэффективным, его результат зависит от лица, которому адресовано действие, его возможности — невозможности выполнить приказ или просьбу (не случайно в предложениях такого типа присутствует отсылка к лицу или предмету — обращение, а глагол имеет форму повелительного наклонения), 4) такие предложения опираются на социальные конвенции, систему норм, принятых в данном обществе (уважение к земле, вера в Бога, доброта к людям, умение прощать, прощаться и любить).
Такие предложения входят в контекст жизненных событий, создавая социальную, коммуникативную или межличностную ситуацию, влекущую за собой определённый последствия. Предложения подобного типа обладают значительным потенциалом для создания многозначного и сложного художественного образа. Приведенные примеры могут служить иллюстрацией соединения объективного и субъективного начал. Предложения подобного
типа представляют одновременно конвенциональные модели поведения и характеризуются культурным контекстом («Расступись, трава придорожная!»), религиозным контекстом («Господи, дай пробужденья нам ранее смерти!»), языческим верованиями («Спаси меня, земля!»), христианскими заповедями («Учи виниться и прощать другим, иди с улыбкой к незнакомым людям»), реально биографическими чертами («И потому давай, Серёга,
Такие предложения входят в контекст жизненных событий, создавая социальную, коммуникативную или межличностную ситуацию, влекущую за собой определённый последствия. Предложения подобного типа обладают значительным потенциалом для создания многозначного и сложного художественного образа. Приведенные примеры могут служить иллюстрацией соединения объективного и субъективного начал. Предложения подобного
типа представляют одновременно конвенциональные модели поведения и характеризуются культурным контекстом («Расступись, трава придорожная!»), религиозным контекстом («Господи, дай пробужденья нам ранее смерти!»), языческим верованиями («Спаси меня, земля!»), христианскими заповедями («Учи виниться и прощать другим, иди с улыбкой к незнакомым людям»), реально биографическими чертами («И потому давай, Серёга,
любимую про ямщика»).
Выделяют четыре семантические сферы безличных предложений: стихийные явления природы; стихийные явления организма, внутреннего мира и психики человека; модальность; существование, наличие.
Первая сфера безличных предложений — сфера стихийных явлений природы — не представлена в сборнике Н. Колычева «Учусь грустить и улыбаться». Для выражения символического, условного, мифического в природе Н. Колычев не пользуется категорией безличности. Он создаёт художественный образ одухотворенного, личностного, конкретного природное нача-
Выделяют четыре семантические сферы безличных предложений: стихийные явления природы; стихийные явления организма, внутреннего мира и психики человека; модальность; существование, наличие.
Первая сфера безличных предложений — сфера стихийных явлений природы — не представлена в сборнике Н. Колычева «Учусь грустить и улыбаться». Для выражения символического, условного, мифического в природе Н. Колычев не пользуется категорией безличности. Он создаёт художественный образ одухотворенного, личностного, конкретного природное нача-
ла, которое выделено как первичная субстанция.
Вторая сфера безличных предложений — сфера стихийных явлений ортанизма, внутреннего мира и психики человека — представлена в сборнике Н. Колычева «Учусь грустить и улыбаться» предложениями типа «Не спится», «Мне хочется смеха и слёз», «Мие повезёт», «Почему же мне, вольному, не тосковать по воле», «И вдруг мои виденья унесло», «И больше ничему и никому в зрачке огромном места не осталось» и др.
Языковыми средствами выражения категории безличности второго типа станут глаголы неопределённой формы («не тосковать, не осталось» глаголы в форме прошедшего времени среднего рода («И вдруг мои виденья унесло»), предложения с косвенным дополнением («Мне повезёт»). Значительный арсенал языковых средств выражения психического помогает создать образ человека противоречивого, многое теряющего и обретающего в жизни.
Вторая сфера безличных предложений — сфера стихийных явлений ортанизма, внутреннего мира и психики человека — представлена в сборнике Н. Колычева «Учусь грустить и улыбаться» предложениями типа «Не спится», «Мне хочется смеха и слёз», «Мие повезёт», «Почему же мне, вольному, не тосковать по воле», «И вдруг мои виденья унесло», «И больше ничему и никому в зрачке огромном места не осталось» и др.
Языковыми средствами выражения категории безличности второго типа станут глаголы неопределённой формы («не тосковать, не осталось» глаголы в форме прошедшего времени среднего рода («И вдруг мои виденья унесло»), предложения с косвенным дополнением («Мне повезёт»). Значительный арсенал языковых средств выражения психического помогает создать образ человека противоречивого, многое теряющего и обретающего в жизни.
Третья сфера безличных предложений — сфера модальности — представлена в сборнике Н. Колычева «Учусь грустить и улыбаться» предложениями типа «Нельзя», «Надо». В сборнике стихов Н. Колычева представлен один вид субъективной квалификации сообщаемого как императивного
В предложениях («Но, прошу вас, Не надо «влиять» на цветы, что цветут на лугу Безо всяких приказов», «Но надо верить — жизнь идёт», «— Сынок, ведь мы простые люди, Не надо нам «высоких сфер», «Конечно, ты была права — Не надо новых встреч» предикативное наречие «надо» при отрицании помогает создать образ героя не вмешивающего в жизнь природы и нежелающего перемен.
В предложениях («Но, прошу вас, Не надо «влиять» на цветы, что цветут на лугу Безо всяких приказов», «Но надо верить — жизнь идёт», «— Сынок, ведь мы простые люди, Не надо нам «высоких сфер», «Конечно, ты была права — Не надо новых встреч» предикативное наречие «надо» при отрицании помогает создать образ героя не вмешивающего в жизнь природы и нежелающего перемен.
Четвёртая сфера безличных предложений — сфера существования, наличия — представлена в сборнике Н. Колычева «Учусь грустить и улыбаться» предложениями с предикативом «нет». По мнению М. Гиро Вебера, это крайняя степень выражения безличности. С одной стороны, эта форма выражения безличности лишает художественный образ его пространственно временной протяжённости, конкретности, с другой стороны, создаёт многозначность толкования образа. Так, в предложениях («И не впервой нам молиться тому, чего нет В этой стране, где космические расстояния», «И мысли нет конца, И нет конца невнятным бормотаньям, «Чуть позже, от безделия тоскуя, Факир знакомый признавался мне: «Профессоров по заклинаньям — уйма, По чудесам — и подмастерьев нет», «Коль нет чудес от этих заклинаний, Зачем мне заклинанья без чудес?») подчёркивается значение отсутствия лица или предмета, в то время как в предложениях (И нет дорог — повсюду бездорожье", "Но нужного — нет", «Спасу от тоски» или —
проще «Учу улыбаться», «И раскрыта тюрьма, А у мрачных ворот нету стражника» акцентируется противоположное значение: наличие субъекта везде, что создаёт образ бескрайнего, безграничного пространства.
Таким образом, в статье была предпринята попытка соотнести литературоведческую модель художественного образа с лингвистической моделью личности — безличности. Было установлено, что предложения определённо личные и безличные обладают значительным потенциалом для создания многозначного и сложного художественного образа. Приведенные примеры могут служить иллюстрацией соединения объективного и субъективного начал в структуре художественного образа.
Таким образом, в статье была предпринята попытка соотнести литературоведческую модель художественного образа с лингвистической моделью личности — безличности. Было установлено, что предложения определённо личные и безличные обладают значительным потенциалом для создания многозначного и сложного художественного образа. Приведенные примеры могут служить иллюстрацией соединения объективного и субъективного начал в структуре художественного образа.
Список литературы:
Виноградов В.В. О категории модальности и модельных словах в русском языке. — М. Л., 1950
Гиро Вебер М. Устранение подлежащего в русскм предложении Изв. АН СССР Сер. ЛиЯ -— -Т
Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. — М., 1990
Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. — М., 1987
Колычев Н. Учусь грустить и улыбаться. —- Мурманск, 1990
Селиверстова О.Н. Понятие «множество» и «пространство» в семантике синтаксиса Изв. АН СССР ОЛЯ -—