«Тебя убивают, а нам больно». Как актер Рамиль Сабитов чуть не сел в тюрьму

Актёр, режиссер, продюсер,обладатель премии «Золотой орел» и звания «заслуженного злодея страны» Рамиль Сабитов рассказал аif.ru зачем ему злые глаза, как образ Хана Золотой Орды помог ему найти жену и как умудрился не сесть в тюрьму.

Все дело в глазах

Ирина Курнакова, aif.ru: Рамиль Абдулахатович, сериал «Екатерина» принес вам премию «Золотой орел». Были интересные моменты в работе над такой масштабной исторической драмой?

Рамиль Сабиров: — Перед съёмками «Екатерины» мы были в аэропорту в Вене. К нам подошли русские бабушки с множеством сумок и попросили помочь — мы согласились, провели их багаж через таможню и полетели с ними в Москву. «Скажите, как вас зовут? Свечку за вас поставим», потом сказали бабушки. Я ответил: «25 января начнутся съёмки, а в Москве нет снега. Помолитесь Божьей Матери — пусть пойдёт». За два дня до съёмок пошёл снег. Я искренне благодарен им — с этого и началась «Екатерина». Получение «Золотого орла» стало для меня полной неожиданностью. Когда вручали премию, я был настолько взволнован, что у меня не нашлось слов. Я сказал мысленно «спасибо Богу», а вслух – «спасибо большое родителям, которые 63 года прожили вместе и ушли». И чтобы никого не обидеть, добавил «спасибо всем людям, которые живут на этой земле».

- Вы и актер, и режиссер. Какое занятие вам все-таки ближе?

— Мне кажется, ноша актера легче. Что такое актер? Выучил текст, вовремя приехал на площадку - трезвый, контактный - отрепетировал, сыграл свою сцену. Тебя смонтировали, показали зрителю, и зритель тебя любит, если ты в хорошем проекте. Работа режиссера совсем другая, она тяжелая. Ты выбираешь декорации, локации, костюмы, грим, делаешь кастинг. Потом начинаются съемки. Ты приезжаешь первым, работаешь весь день. Если актеры отыграли и ушли в вагончик, то ты весь день снимаешь. И, кстати, как актер я зарабатываю больше, чем как режиссер. Но, тем не менее, эта профессия манит: она таинственная. Хочется вместе с актерами что-то новое узнать, не просто штампованное изобразить, а вдруг открыть. Иногда актеры бывают такие, что переворачивают весь мир. Актерская профессия легче, режиссерская тяжелее. Но она благодарнее, потому что общение на площадке с актерами — это большая благодать.

- Какую из своих ролей вы считаете наиболее сложной или запоминающейся?

— Было очень тяжело попасть на кастинг на роль Хана в «Золотой Орде». Я пришел на пробы, меня не утвердили, переживал. Через полгода я узнал, что актера на эту роль так и нет. Пришел во второй раз и мне знакомые передали, что на канале сказали: «Какой Рамиль Хан? У него добрые глаза». Я ответил: «Зачем же вы не сказали, что он злодей? Я бы свои злые глаза принес». Мне дали повторные пробы, и утвердили. Но сыграть Хана было неимоверно тяжело. Обычно я играю криминальных авторитетов. Здесь же величина царская, сотни тысяч людей для него- ничто. Найти ключ к образу мне помогли два момента: картина, где Иван Грозный изображен с ненавистью в глазах. А второй — поездка Нюрнберг, на то место, где стоял Гитлер и перед - 100 тысяч фашистов. Когда я встал на это место, понял, что они все были, как муравьи. Когда я понял, что для Хана вообще людей не существует, тогда мне стало легче играть. Кстати, благодаря этому фильму я встретил свою жену Аиду. Она полюбила меня, как Хана, думала, что я заеду к ней с лошадьми и данью.

- Когда решили стать актером?

— Наверное, с того момента, когда я был маленьким, и мой папа говорил: «А теперь Рамиль станцует «Цыганочку». Мне всегда хотелось смешить людей, но так получилось, что я пугаю, играю злодейские роли. Но не мне же выбирать себе русла реки.

Я также узнал, что мой дедушка, Литфулла Бабай, после войны создал самодеятельный театр в деревне, сам писал пьесы и играл. Мама мне рассказала, когда я поступил в театральный. Вот, наверное, где корни.

Я смотрел много фильмов и спектаклей, где актеры так играли, что мне захотелось быть таким же, как они. В 16 лет я увидел Владимира Высоцкого на расстоянии протянутой руки. Я взял денег и поехал в Москву. 27 марта 1977 года, в Международный день театра, я оказался у театра на Таганке. Попасть в театр в это время было невозможно. Но только не татарину. Каким-то образом я оказался рядом с офицером Тихоокеанского флота, которого отправили в Москву с миссией, чтобы он подарил Владимиру Семеновичу кортик от офицеров. И мы вместе с ним попали к служебному входу. Вышел Высоцкий. Я ждал богатыря, потому что его голос гремел из магнитофона. А вышел маленький человек, 165 сантиметров, как я. Он был жутко мрачный. Получил кортик, спросил, хочет ли офицер посмотреть спектакль, тот ответил «да» и ушел. Прошли годы, и я все время возвращался к этому моменту, думал, почему он такой неблагодарный. Потом я понял: он вышел за 20 минут до начала «Гамлета». Он вообще никогда бы не вышел, но он вышел, потому что уважал офицеров Тихоокеанского флота, один из который приехал специально к нему с подарком. В самом его выходе уже была благодарность».

«Хорошо, что барана не отправили»

- Расскажите о родителях, как они приняли ваш выбор жизненного пути?

— Когда я стал актером, мама очень радовалась. Когда узнавала, что будут показывать фильм и с моим участием, звонила всем соседям. Однажды она пришла в кинотеатр на фильм «Личный номер». Весь зал знал, что в фильме ее сын. И вдруг сын появился в балаклаве, арестовал цирк с детьми. Моя мама стала громко рыдать на весь кинотеатр: «О, Аллах! Разве я его этому учила? Разве для этого я просила столько денег у Ахата? Хорошо, что барана не отправили». Она реально плакала. Потом она исчезла, могла куда-то спрятаться. Фильм идет, и под самый конец она вдруг появилась и говорит: «А где Рамиль?». А ей говорят: «Как где, его же с самолета выбросили». И она снова заплакала: «Сына! Сына убили!». Я никогда не смогу понять сердце матери. Наверное, кого бы я ни играл, она видела своего сына.

- Ваши герои часто умирают на экране, да.

— Я уже устал вытаскивать из себя пули, кинжалы. Брат говорит: «Вот тебя убивают, а нам всем больно». Видимо, семья и родство — это особый канал.

-А отец? Какой он был?

Мой отец служил 8 лет в Заполярье в авиации, был стрелком-радистом, обладал отличным слухом и помнил азбуку Морзе. У меня даже была мечта, чтобы он стихотворение Пушкина «Я вас любил» записал азбукой Морзе. Во время учений самолет отца стал падать, загорелся и взорвался. Отец сидел в хвосте, хвост оторвало, его бросило на деревья. Отец 3 месяца пролежал в госпитале. У него на спине были большие шрамы. Когда он выпивал, говорил: «Рамиль, почеши мне спину», и я должен был чесать и петь «Чёрный ворон».

Отец не сразу принял мой выбор профессии. Он был председателем колхоза. Когда я дважды провалился в Москве с поступлением, каждая поездка стоила 170-180 рублей — это было много. В третий раз мама сказала: «Рамиль, если ты третий раз не поступишь, отец больше денег не даст. Будешь трактористом». Я поехал в Ярославль и поступил, лишь бы не возвращаться домой. Мама потом сказала: «Жалко, у нас нет барана, заплатили бы. Отец ответил: «Зачем нам еще один баран, когда у нас есть Рамиль?». Вот такие у меня родители. Первую свою школу актерскую я получил у мамы. Мама была очень эксцентричной. В 90-е годы в Набережных Челнах был бандитизм и криминал. Когда она шла по улице, а с левого ряда подъехала копейка, и из нее вышли такие ребята, которых я, в основном, в молодости играл в кино: такие же лысые. Они шли заниматься рэкетом. И моя мама, чтобы как-то обезопасить внучку, сказала: «Группировка». Она как Чаплин обладала таким действием. Или в ссоре с отцом кричала фразы: «Я бы в США уехала, чтоб только тебя не видеть». Или: «О, Аллах! Когда уже Рейган бросит атомную бомбу!» Ну, было время такое».

- Расскажите о своих первых попытках сняться в кино во время учебы и уроках от мэтров?

— К нам приехал режиссер Пчёлкин, снимал «Дети солнца». Мне дали роль гимназиста в массовке и поставили в 50 метрах от камеры. Я понял, что оттуда меня мама никогда не увидит. С каждым дублем я двигал лавку ближе. В какой-то момент она оказалась в пяти метрах, и режиссер заметил. Я еще книжку взял, будто Пушкина читаю. В итоге, меня выгнали из этой картины. Было много картин, откуда я как актер массовых сцен был изгнан.

Помню съемки у Петра Ефимовича Тодоровского в «По главной улице с оркестром». Во время репетиции все танцевали, а я просто стоял. Тодоровский подошел и спросил: «Почему вы не танцуете?». Я сказал: «Я берегу себя для кадра». Он расхохотался и сказал: «Уберите его». Это правда, и он был прав, потому что я, когда сам стал снимать, всегда смотрю, как существует массовка. По ее достоверности можно судить о качестве фильма. Да здравствует массовка! Актеры массовки — это люди особой когорты. Если сядешь к ним на 5 минут, забудешь, кто ты. Они могут так насоветовать, что пойдешь домой, сожжешь диплом и уйдешь из кино. Это великие люди, про них надо тоже снять кино».

«Он бандитов играет»

- Ваше амплуа злодея уже стало визитной карточкой. Как вы относитесь к этому?

— Однажды на пресс-конференции один продюсер объявил меня: «Заслуженный злодей России». У меня такая биография, я из Набережных Челнов, известного криминальной ситуацией 90-х. В кино так пошло, что если ты в какой-то роли появился, и особенно сейчас, то сразу: «Он бандитов играет, давайте его». Я все время играю бандитов».

-А были ли какие-то предсказания в вашей жизни?

-Когда мне было 10 лет, мужчина по фамилии Маркелов, купивший наш дом, взял мою руку и сказал: «Через 8 лет ты в тюрьму сядешь». С тех пор я стал считать: осталось 6, 5, 4... Однажды в подъезде мы с ребятами в карты играем, курим, пьем портвейн – до «тюрьмы» осталось два года. Я вдруг вижу объявление: театральная студия «Арлекин». Я туда и дунул. Слава богу, с тех пор я в тюрьме только в кино».

- Чем занимаются Ваши дети?

- Моим дочкам от первого брака сейчас по 35 лет. Кристина и Юлиана — близнецы, они обе работают в кино, и когда я с ними работаю вместе, я счастлив. Они молодцы — мое имя им не помогло, потому что я не звезда, они добиваются всего сами, чему я очень рад». Кристина работает оператором-постановщиком и снимает кино, а Юлиана работает режиссером монтажа. Юлиана подарила мне внучку — Таисию.

- Поделитесь воспоминаниями о ваших учителях и вашей жизненной философией?

— Я очень хочу рассказать о своём учителе Анатолии Александровиче Васильеве, к которому я поступил в 1988 году. Это был огромный конкурс, потому что он авангардный режиссер, известный всем по спектаклям «Серсо», «Взрослая дочь молодого человека». У него были великие актеры. Я в стенах лаборатории Анатолия Александровича Васильева провел 9 лет. Мы занимались Платоном, Фолдкнером, Пушкиным, Лермонтовым, Достоевским. Жизнь — это кино, в котором мы все снимаемся. Шекспир сказал: «Весь мир — театр, и люди здесь актеры». А я немного добавил: «Весь мир — театр, а где актеры?».