Гамлет от Вадима Демчога: что я делаю, зачем я живу, какого хрена я здесь?

Спектакль «КтоГамлет» театра «Арлекиниада» пройдет в Москве 20 ноября и 17 декабря. Художественный руководитель Вадим Демчог рассказывает, как игра помогает преодолевать внутренние конфликты, почему Гамлета нужно переписать заново и чем искусственный интеллект никогда не сможет заменить человека.

Перепрочтение Гамлета: новая правда о человеке

Любая театральная работа, любая драматургия — это для нас не очередная постановка, а возможность через масштаб, сфокусированный этим образом, этим глобальным сознанием, «шекспировским проектом», преломить свои трансформационные процессы. Примерить к этому объему, масштабу, глубине дичайшие совершенно, основополагающие метафоры в культуре. Почему эта пьеса — номер один? Потому что формула «to be or not to be» — это клеймо, выжженное на теле эволюции сознания в европейской культуре.

Гамлет — это не просто персонаж. Это архетип. Это вопрос: быть или не быть? Следовать своему внутреннему зову или подчиняться общественным авторитетам? Эта дихотомия — главный конфликт, который стоит перед каждым человеком. Но для нас эта формула заиграна, опошлена. Мы столько раз слышали эти слова, что они перестали звучать. И наша задача — вернуть им жизнь. Не просто пересказать правду о Гамлете, а переписать ее.

Мы изменили финальный слоган пьесы. Он звучал как «поведай правду обо мне» Мы сделали его «я перепишу правду о тебе». Это и есть манифестация: современный человек должен переписать правду о себе, о своих масштабах, о своей связи с космосом. Мы говорим не о мести, не о политике, а о том, как человек находит свое место в мире. Это то, что звучит сегодня так же остро, как и в шекспировские времена.

Когда вы окажетесь на этом спектакле, вы увидите наши находки, особенно финальную сцену. Это моя Мона Лиза. Моя Джоконда. Это картина, которую Леонардо не отдал заказчику, а увез с собой. Это то, во что он смотрелся, пытаясь объяснить самому себе, зачем он здесь. Для меня Гамлет — то же самое. Я стою на сцене, у меня ком в горле, и я не должен плакать, но у меня текут слезы. Это про осознание глубинных процессов, про осмысление своей правды, своего дара.

Именно это делает Гамлета универсальным. Он символизирует этот внутренний конфликт: служить обществу, подчиняться правилам или отстаивать свою природу, свой творческий огонь. Мы пытались не просто рассказать эту историю, а взорвать саму формулу «быть или не быть», освободить ее от клише и показать ее суть. И в этом — правда о современном человеке. Этот вопрос актуален всегда: что я делаю, зачем я живу, какого хрена я здесь?

Эмоциональность природы сознания

Эмоциональность природы сознания — это то, что лежит во главе угла. И об этом невозможно говорить, это невозможно передать интеллектуально. В этом и мое кредо, и мое томление. Очень хочется говорить, имея уже какой-то фундаментальный опыт. Иначе все упирается в эту глупую ловушку интеллектуальных амбиций — ощущение, что интеллектом эту тему можно понять. Нельзя. Можно сколько угодно бряцать словесными метафорами. Но сама пульсация, сама вибрация того знания, что лежит в основе нашего эксперимента требует эмоционального подключения.

Когда мы творим, это не человек творит. Это поле, которое рождает чудеса. Творит не индивид, а коллективное сознание, соединенное в единое целое. Для меня театр, искусство — это не про постановки, это про возможность прикоснуться к этой пульсации, к знанию, которое невозможно ни передать, ни выразить словами. Это что-то, что нужно почувствовать — через эмоции, через переживание. Без этого все становится мертвым, пустым набором интеллектуальных конструкций.

Я не верю, что объект можно изучить извне. Атомы — не объекты. Искусственный интеллект — не объект. И когда мы смотрим на что-то только как на объект исследования, оно прячется. Это как с атомом: пока ты на него смотришь, он играет с тобой в прятки. Только через погружение в процесс, через эмоциональное проживание можно соприкоснуться с реальностью, ее пульсацией. Искусство — про это. Это не интеллектуальный диалог, это разговор через вибрации.

Искусственный интеллект: союз плоти и технологий

Искусственный интеллект не может пережить оргазм. Он не может родить плоть. А только через эти экстатические состояния сознание реализует себя. Искусственный интеллект — это скафандр для выхода в открытый космос будущего. Надев этот скафандр, мы можем опуститься на глубину и открыть тайны Марианской впадины, выдержав ее давление. Но ключ в том, чтобы обучать ИИ уважению к тому, чего у него никогда не будет: к катарсическим, эмоциональным состояниям, на которые способна только плоть.

Когда я взаимодействую с ИИ, я ощущаю это как мощный вызов для собственного развития. Эти инструменты не обесценивают человеческий мозг, наоборот, они стимулируют его раскрытие. Искусственный интеллект может создавать образы, но энергия, которая рождается на сцене между зрителем и актером, возможна только благодаря живой плоти. Это взаимодействие с ИИ делает нас сильнее, заставляет развиваться, но не заменяет нашу суть.

Вчера я смотрел интервью Курцвейла. Это одно из тех редких интервью, которые я смотрел не на перемотке. Он настаивает: в 2029 году произойдет переломный момент, и мы действительно заглянем в зеркало этих фантастических возможностей, когда наш мозг и нейронная сеть будут смешиваться с искусственным интеллектом. Многие спорят, говорят, что это произойдет не раньше 2050-го, но его прогноз — 2029. И с каждым годом эта планка опускается все ниже и ниже. Представляете? Ваш аватар будет брать интервью у моего аватара. Это будет театр будущего, зазеркалье, где вы смотрите на себя через призму ИИ.

Но главное в этом взаимодействии — понять, что ИИ не должен нас заменить, он должен нас усилить. Человеческое сознание все еще остается в центре. Мы смотримся в ИИ, как в зеркало, и это побуждает нас развиваться, пробуждает в нас новый запрос. Когда вы сталкиваетесь с чем-то столь мощным, как искусственный интеллект, ваша нейронная сеть вынуждена адаптироваться, чтобы выдержать этот вызов.

Но, конечно, будет и другая сторона: 90% людей просто расслабятся, будут потреблять эти технологии, залипать в компьютерных играх. Однако останется тот небольшой процент, который будет двигаться дальше. Так эволюция всегда и шла.

Мы используем искусственный интеллект уже сейчас. Забивая в ChatGPT запросы, мы получаем разные сценки, которые можно компилировать. Но ИИ — это не больше чем инструмент. Он, как скафандр, позволяет добраться туда, куда раньше было невозможно, но сам он не может жить, чувствовать, создавать. Эта энергия — только в нас. И именно здесь проходит черта: технологии — это наш партнер, а не замена.

Но нам нужно готовиться. Мы должны развивать свое сознание, чтобы быть готовыми к такому диалогу. Потому что иначе легко превратиться в компост. Искусственный интеллект нужно обучать уважению к тому, чего он никогда не сможет понять. Это экстатические, оргазмические, катарсические эмоциональные состояния, которые может пережить только человек.

Будущее ткется из этого союза — возможностей ИИ и человеческой плоти. Я представляю это как андрогинное существо, где технологии и человек объединяются, усиливают друг друга. И да, я с восторгом готов надеть этот скафандр, чтобы опуститься на глубины, открыть тайны, испытать все, что он может мне дать. Но только помните: все это — ради того, чтобы усилить человека, его творчество, его реальную, живую энергию.

Многозадачность как искусство концентрации

Когда я веду несколько проектов одновременно — театр, книги, тренинги, будущий фестиваль, — это не значит, что я распыляюсь. Это искусство соединить все в единое поле. Для меня это не противоречие, а единая энергия, которая течет через все, чем я занимаюсь. Потому что в основе лежит общий принцип: вдохновить, изменить, раскрыть сознание — свое и других людей. 

Я провожу тренинги — программа называется «Путь игры». Там вы разворачиваем вокруг себя миры, в которых мы хотим жить. Я концентрируюсь на этом образе. Это как в буддийском тантризме, где изображения многоруких буддо-аспектов символизируют разные формы активностей. У этих фигур множество рук, каждая из которых держит инструмент или оружие: барабан, чашу, меч. И это не хаос, это осознанное многообразие. Адепт концентрируется на этом образе и опрокидывает его на себя, принимая его многоликость и многорукость. Именно так я вижу свои проекты.

Я пишу книгу «Мистерия блаженства». Это мой очередной шаг в осмыслении того, как человек может управлять своим сознанием, развивать его, настраивать на творческую волну. Работа над этой книгой — это тоже часть большого поля. Я дописываю ее в домике за городом, полностью погружаясь в процесс. И знаете, это не разрыв между проектами, это их синтез. Те же идеи, что я развиваю в книге, находят свое место в тренингах и в театре.

Многозадачность — это вопрос правильного фокуса. Мы учим этому на наших тренингах. Один из ключевых приемов — это техника создания внутреннего театра. Это когда ты осознаешь свою жизнь как сцену, на которой каждый твой проект — это действие одного большого спектакля. Тебе не нужно разрываться, нужно найти способ, чтобы каждая из ролей поддерживала основную линию.

Конечно, иногда кажется, что все это невозможно удержать. Бывают моменты, когда я буквально выдыхаюсь. Но тогда я возвращаюсь к своим техникам. Это и медитации, и визуализация, и создание образа. Ты садишься, закрываешь глаза и представляешь себя этим многоруким существом. А потом начинаешь видеть: вот одна рука держит театр, другая — книгу, третья — тренинги. И когда ты видишь это как целое, приходит спокойствие и понимание, что все движется в нужном направлении.

Мы слишком часто думаем, что концентрация — это что-то узкое. На самом деле это способность охватить широкий спектр задач, оставаясь при этом в центре этого спектра. И это искусство, которое мы можем развивать. Как только ты научишься создавать это силовое поле вокруг своих активностей, ты перестаешь чувствовать, что тебя разрывает на части. Ты ощущаешь, что все это — ты, твое поле, твоя энергия.

Для меня многозадачность — это не про хаос. Это про искусство. Когда ты видишь свои проекты как части одной симфонии. Каждый из них звучит по-своему, но в результате рождается гармония. Да, иногда приходится настраивать инструменты, иногда оркестр выбивается из ритма. Но если ты помнишь, зачем ты делаешь все это, то находишь силы и вдохновение продолжать.

Шекспир и перепрочтение культурных кодов

Шекспировский проект — это не просто пьесы. Это переломный момент в эволюции сознания. Если представить медную проволочку, которую начинают сгибать, то время Шекспира — это и есть тот момент, где проволока ломается. Это точка, где столкнулись самые мощные общественные тенденции: гностицизм с его тягой к творческому богатству и стремление общества к жестким догмам. Именно в этот момент появился Гамлет, который разрывается на части между этими крайностями, пытаясь найти правду.

Трагедия Гамлета — это наконечник иглы шекспировского проекта. Вопрос «быть или не быть» неслучайно стал такой формулой. Это клеймо, выжженное на теле эволюции европейской культуры. На этом вопросе построена вся система ценностей, все представление о человеке. После написания Гамлета человечество уже не могло быть прежним. Но этот вопрос звучит до сих пор, он не потерял своей актуальности.

Но что делает эту пьесу сложной для современного восприятия? Язык Шекспира — это невероятная плотность. Современному человеку сложно выдерживать такой масштаб. Англичанин, привыкший оперировать тысячей слов, не выдержит текст, где активный словарный запас превышает двадцать тысяч. Для сегодняшней аудитории это звучит как мучение, и поэтому мы вынуждены искать новые средства, чтобы оживить эту тему, не обесценив ее.

Шекспир — это зеркало, в которое мы смотримся. Но проблема в том, что за века это зеркало заляпали, оно стало искажать. Мы не видим сути. У зрителя срабатывает привычка: «А, это опять Гамлет». И наша задача — протереть это зеркало, дать людям возможность снова увидеть в этой истории себя, свою правду, свою боль. 

Я вижу это как то, что сделал Тарантино в фильме «Однажды в Голливуде». Он взял травмирующую историю, которая наложила отпечаток на сознание американцев, и переписал ее как комедию. Это был акт освобождения. Мы делаем что-то подобное с Гамлетом. Переписываем эту историю, обновляем ее, чтобы освободить ту энергию, которая когда-то заставила Шекспира написать ее. Не чтобы пересказать ее в очередной раз, а чтобы показать, что за этим вопросом стоит до сих пор.

Мы исследовали эту пьесу почти четыре года. Это уже третий заход. За это время сменилось множество людей. Некоторые махнули рукой, думая, что я сам не понимаю, чего ищу. Но мы нашли. Мы разобрались, из чего состоит образ Гамлета, почему он мечется, почему его сознание разрывается на части. Мы нашли метафоры, которые делают эту трагедию актуальной для современного зрителя. Не повторять, а создавать новое — вот что важно.

Йорик, который появляется в нашей версии, — это метафора учителя. Это он инициирует Гамлета, объясняет ему, что значит быть или не быть. Но самое важное — это обострить вопрос. Не дать ответ, а заставить зрителя пережить его, прочувствовать это внутреннее сопротивление. Это не история о мести, это история о человеке, который пытается понять, кем он является и что его определяет.

Эта работа — не просто постановка, а попытка переписать правду о человеке. Потому что сегодня эта правда потеряна. Мы заляпаны удобными объяснениями, культурными штампами. Но если снять эти слои, то в центре останется тот самый конфликт: быть собой или прогнуться под внешние обстоятельства. И это вопрос, который каждый человек должен задавать себе заново.