Трезвость особая // «Москва — Петушки» как путь праведника

Поэма Венедикта Ерофеева, как известно, была впервые опубликована в СССР на страницах журнала «Трезвость и культура». Шел 1987 год. По стране, вызывая всеобщую оторопь, катилась горбачевская антиалкогольная кампания с ее «безалкогольными свадьбами» и водкой по талонам. В «Юности» печатали Вознесенского, чьи строки умело балансировали между оптимизмом и отчаянием: «Человек проснулся трезвый — / он не врезал, / не дерябнул политуры / с гением литературы». По рукам ходили распечатки с лекциями академика-патриота Федора Углова — о страшном количестве, выпиваемом душой населения. «Москву — Петушки», давно разошедшуюся в самиздате, решили легализовать как текст, соответствующий требованиям момента,— то есть как разоблачение искореняемого порока: вот до чего может довести себя советский человек, если будет мешать кубанскую с розовым крепким. Юрий Сапрыкин отмечает, что природа опьянения главного героя поэмы остается необъясненной.