Центральноазиатская пятерка — трансформация в отдельный экономический субъект
9-го августа в столице Казахстана состоялась «Шестая консультативная встреча глав государств Центральной Азии». Новостные ресурсы этот форум традиционно пропускают, поскольку это действительно консультации внутри региона.
Больше внимания обычно уделяется внешнеполитическим переговорам так называемой «Центральноазиатской пятерки» или «С5+1». Осенью в качестве «+1» будет выступать Япония, скорее всего, уже с новым премьер-министром.
На самом деле именно на консультативных встречах обычно обсуждается то, с чем «Пятерка» будет работать в течение года. На «Военном обозрении» вышло немало материалов, где показана взаимосвязь между консультациями, внутренней политикой и далее шагами в рамках уже «С5+».
Шестая консультативная встреча в этом году определенно выбивается в плане подачи в России из общего ряда, поскольку ее заметили практически все, вернее, не саму встречу, а заявления президента Казахстана К.-Ж. Токаева.
Дело в том, что перед переговорами К.-Ж. Токаев выпустил большую программную статью в издании «Казахстанская правда», которая идет под заголовком «Ренессанс Центральной Азии: На пути к устойчивому развитию и процветанию» (https://www.akorda.kz/ru/renessans-centralnoy-azii-na-puti-k...).
Из довольно объемного материала особое внимание привлек следующий текст:
Что это еще за новая региональная архитектура безопасности, да еще без упоминания одного из важнейших ее не номинальных, а реальных факторов — России? Постановка вопроса в общем логична, а еще логичней она становится в контексте происходящих у нас событий. В Казахстане как стране-участнице ОДКБ, которая от ОДКБ получила как раз реальную и конкретную помощь, могли бы составить текст иначе.
Формулировка К.-Ж. Токаева в данном случае еще не самая яркая. Яркими (даже слишком) были выступления на ПМЭФ-2022. В данном же случае, сосредотачиваясь только на данной части его статьи, мы рискуем упустить из вида более важные смыслы, которыми изобилует этот материал. Впрочем, уже хорошо то, что к нему привлечено повышенное внимание, заодно наконец-то обратят у нас внимание и на сам формат консультативных встреч.
Статья К.-Ж. Токаева хороша тем, что он в ней сделал работу за аналитиков и обозревателей, собрав пошагово все основные вехи ежегодных консультативных встреч и связав их с внешнеполитической работой «С5+».
На самом деле вопрос об архитектуре региональной безопасности был поднят не сегодня, а еще в июле 2022 г. на четвертой по счету консультативной встрече в Киргизии (Чолпон-Ата). Там и был подписан трехсторонний (Казахстан, Узбекистан, Киргизия) Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве в целях развития Центральной Азии в XXI веке.
Договор содержал вполне себе знаковые формулировки:
Тогда у нас в России (как и сегодня) тоже поудивлялись этим тезисам, тоже в СМИ поворчали относительно связи с ОДКБ и т. п. Ну и забыли.
Однако сам договор обсуждался еще раньше, в 2021 г., на третьей консультативной встрече, просто тогда он именно обсуждался (хорошо бы согласовать и подписать). В 2022 г. его уже подписывают три страны из пяти (Казахстан, Киргизия, Узбекистан), Душанбе и Ашхабад, как обычно, берут паузу, но процесс-то идет.
Проходит полгода и в декабре 2022г. Астана и Ташкент подписывают уже стратегический документ: «Договор между Республикой Казахстан и Республикой Узбекистан о союзнических отношениях» («Союзный договор Казахстана и Узбекистана. Второй шаг к реализации большого проекта»).
Так там записана ровно та самая формулировка: «Стороны подтверждают обязательство не участвовать в каких-либо блоках или союзах, а также воздерживаются от участия в каких-либо действиях, направленных против другой Стороны».
Это к тому, что все эти встречи, при всей вроде бы внешней декларативности, как вода точат камень и ситуацию в регионе постепенно меняют. Они не дискретны — это часть одного процесса.
У нас обычно акценты делают именно на тезисах, связанных с безопасностью, а также событиях, связанных с ней: какие учения прошли, участвовали США, не участвовали и т. д.
Но в данном случае все-таки главная задача этих консультаций, договоров, соглашений — создание экономико-политического блока, а военная часть, вроде совместных учений, закрепляет эти позиции. Просто военные учения всегда на виду, как и пиар-ходы США, которые традиционно стараются обозначить присутствие.
А ведь есть другие знаковые и важные моменты. Вот на 4-й консультативной встрече Азербайджан не присутствовал, а на 5-й и 6-й встречах присутствовал. Сейчас И. Алиев уже предлагает новый формат «С5+1».
Так можно сделать и «С5+2», «С5+3», «С5+N». В общее историческое пространство можно с успехом ввести Иран, Сирию, даже постаравшись Египет и Монголию, не говоря уже про Турцию.
Понятно, что речь идет не о культурных оболочках-нарративах. Мы видим, что за прошедшие четыре года пусть и с некоторым скрипом, но формирование в Центральной Азии отдельного экономического и политического объединения идет. «С5» уже опробовали себя как консолидированный переговорщик с внешним миром, о чем К.-Ж. Токаев и говорит в статье, перечисляя переговорные «треки».
За последние два года проведены первые саммиты «ЦА – РФ» (Астана), «ЦА – КНР» (Сиань), «ЦА – США» (Нью-Йорк), «ЦА – ФРГ» (Берлин), две встречи глав государств ЦА и Европейского Союза (Астана, Чолпон-Ата), первый саммит «ЦА – ССАГЗ» (Джидда), а также «ЦА – Индия» (в онлайн-формате). В этом году в Астане пройдет первый саммит «ЦА – Япония».
На самом деле, девять крупных форумов, где пять стран выступают как один участник, это очень много. В одном формате проводят максимум два мероприятия в год. А здесь четыре-пять. Это крайне высокая активность. Пятерка Центральной Азии, конечно, ощущает востребованность со всех сторон, и дальнейшее объединение позволит эту востребованность в прямом и переносном смысле монетизировать.
Чем и хороша статья К.-Ж. Токаева, там он буквально раскладывает все эти аспекты, просто именно военно-политический аспект у нас традиционно сразу выводят на передний план.
С каждым разом С5 проходит один или несколько шагов от форума к отдельному международному институту. В 2010-х, к примеру, такая региональная вовлеченность обеспечивалась через другие, более крупные форматы — ШОС, ЕАЭС-ЕвразЭС, СВМДА.
Здесь можно особо отметить два момента.
Первое — это предложение о создании Международного водно-энергетического консорциума, в рамках которого рассматривается вопрос продовольственной безопасности. Всё логично, без воды и энергии продовольствия не получить, но есть нюанс.
Консорциум идейно формируется вокруг тематики климата и проблем Аральского моря, тоже логично, но там нет одного параметра — газовое сырье и газогенерация. Это означает, что кооперация с Россией тут будет идти опосредованно.
Очевидно, что без газа из России энергобаланса в регионе не достичь, но вода — это отдельно, с международными структурами и в рамках С5, а газ — отдельно.
Второй момент, который также относится к т. н. нюансам, — это предложение от Узбекистана о рассмотрении возможности взаимного доступа к государственным закупкам в рамках региональной кооперации С5.
Дело в том, что именно этот вопрос является одним из давних предметов дискуссии по линии ЕАЭС. На последнем саммите в мае А. Лукашенко уже почти не сдерживал себя, говоря, что странно за столько лет это не решить.
Понятно, что на встрече говорилось и о транспортных коридорах, логистических хабах, цифровизации инфраструктуры, но ставшее постоянным участие Азербайджана, которое переводит формат из С5 в С5+1, показывает, что именно т. н. Срединный торговый коридор рассматривается как один из главных приоритетов.
Сосредоточившись на тезисах вокруг безопасности, упускается то, что указанные нюансы в совокупности с остальными традиционными обсуждениями логистики ставят предел возможностям в рамках ЕАЭС. Ведь С5 по сути дела обсуждает создание аналога ЕАЭС. Но развивать одновременно одно и другое не получится.
Это не означает, что от ЕАЭС кто-то откажется, выйдет из него, просто это именно организационный предел. Далее ЕАЭС будет двигаться сам по себе, новые проекты будут отдельно проходить как переговоры С5 и Москвы. Это уже не хорошо или плохо, это данность.
У этой данности будут свои особенности, которые лучше проанализировать заранее.
Во-первых, из С5 наиболее проблемным государством в плане как раз безопасности является Таджикистан, вернее позиция его лидера относительно Афганистана.
Практически все в С5 уже так или иначе нормализовали отношения с Талибаном (запрещено в РФ), Китай и Иран это также сделали. Душанбе тут выпадает из общего настроя, а это будет неизбежно создавать массу проблем и разногласий.
Во-вторых, в С5 есть фактор Туркменистана как страны, категорически настроенной к сохранению нейтралитета в любых формах. Это касается не только военной сферы, и тут понимание Ашхабада своеобразно.
В частности, на этой встрече глава Туркменистана отметил
А ведь и Казахстан, и Узбекистан как раз и выступают за окончательное превращение С5 в полноценный институт и формализованного международного игрока с правилами, процедурами, регламентом и структурой. Вот как раз полноценной институционализации Туркменистан и будет стараться избежать.
В-третьих, в России часто подчеркивают рост влияния Турции в Центральной Азии, в том числе через Организацию тюркских государств (ОТГ). В этом плане может сложиться мнение, что Азербайджан выступает в регионе как фронтмен Анкары.
Однако все гораздо прозаичнее и поэтому реалистичнее: Баку намерен получить максимум от обходного маршрута по природному газу Туркмения-Иран-Азербайджан и одновременно получить максимум от Срединного коридора через Каспий.
Это более предметная и поэтому выполнимая задача, чем содействие политическому влиянию Турции. Тем более, что в реальности ОТГ в Центральной Азии страны не ставят на первое место в плане международного сотрудничества. Турция имеет потенциал, только взаимодействуя по отдельности со странами С5, но именно с объединением в формате С5 Анкара с лидерских позиций работать не сможет.
России тут придется сделать выбор. Первый вариант — пробовать и дальше работать через ЕАЭС и базу прошлых двусторонних соглашений, т. е. оставить все как есть. Второй вариант — сохранить ЕАЭС, но не делать на его развитии акценты, при этом постепенно смещая приоритеты в работе от ЕАЭС и двусторонних договоров к взаимодействию именно с центральноазиатской пятеркой как отдельным игроком.
Больше внимания обычно уделяется внешнеполитическим переговорам так называемой «Центральноазиатской пятерки» или «С5+1». Осенью в качестве «+1» будет выступать Япония, скорее всего, уже с новым премьер-министром.
На самом деле именно на консультативных встречах обычно обсуждается то, с чем «Пятерка» будет работать в течение года. На «Военном обозрении» вышло немало материалов, где показана взаимосвязь между консультациями, внутренней политикой и далее шагами в рамках уже «С5+».
Шестая консультативная встреча в этом году определенно выбивается в плане подачи в России из общего ряда, поскольку ее заметили практически все, вернее, не саму встречу, а заявления президента Казахстана К.-Ж. Токаева.
Дело в том, что перед переговорами К.-Ж. Токаев выпустил большую программную статью в издании «Казахстанская правда», которая идет под заголовком «Ренессанс Центральной Азии: На пути к устойчивому развитию и процветанию» (https://www.akorda.kz/ru/renessans-centralnoy-azii-na-puti-k...).
Из довольно объемного материала особое внимание привлек следующий текст:
«На фоне сохранения сложной военно-политической обстановки по периметру Центральной Азии возникает необходимость кооперации в сфере оборонной политики и безопасности.
Особую актуальность приобретает создание региональной архитектуры безопасности, в том числе посредством разработки Каталога рисков безопасности для Центральной Азии и мер их предупреждения.
Ключевыми приоритетами государств региона являются формирование неделимого пространства безопасности в Центральной Азии, поиск комплексных подходов к решению узловых вопросов в борьбе с традиционными и новыми угрозами, выработка мер реагирования и предупреждения, а также активное взаимодействие с ООН и другими международными, региональными организациями в данной сфере»
Особую актуальность приобретает создание региональной архитектуры безопасности, в том числе посредством разработки Каталога рисков безопасности для Центральной Азии и мер их предупреждения.
Ключевыми приоритетами государств региона являются формирование неделимого пространства безопасности в Центральной Азии, поиск комплексных подходов к решению узловых вопросов в борьбе с традиционными и новыми угрозами, выработка мер реагирования и предупреждения, а также активное взаимодействие с ООН и другими международными, региональными организациями в данной сфере»
Что это еще за новая региональная архитектура безопасности, да еще без упоминания одного из важнейших ее не номинальных, а реальных факторов — России? Постановка вопроса в общем логична, а еще логичней она становится в контексте происходящих у нас событий. В Казахстане как стране-участнице ОДКБ, которая от ОДКБ получила как раз реальную и конкретную помощь, могли бы составить текст иначе.
Формулировка К.-Ж. Токаева в данном случае еще не самая яркая. Яркими (даже слишком) были выступления на ПМЭФ-2022. В данном же случае, сосредотачиваясь только на данной части его статьи, мы рискуем упустить из вида более важные смыслы, которыми изобилует этот материал. Впрочем, уже хорошо то, что к нему привлечено повышенное внимание, заодно наконец-то обратят у нас внимание и на сам формат консультативных встреч.
Статья К.-Ж. Токаева хороша тем, что он в ней сделал работу за аналитиков и обозревателей, собрав пошагово все основные вехи ежегодных консультативных встреч и связав их с внешнеполитической работой «С5+».
На самом деле вопрос об архитектуре региональной безопасности был поднят не сегодня, а еще в июле 2022 г. на четвертой по счету консультативной встрече в Киргизии (Чолпон-Ата). Там и был подписан трехсторонний (Казахстан, Узбекистан, Киргизия) Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве в целях развития Центральной Азии в XXI веке.
Договор содержал вполне себе знаковые формулировки:
- «воздерживаться от применения силы или угрозы силой в межгосударственных отношениях между собой»
- «не вступать в военные союзы, блоки либо в иные объединения государств, направленные против договаривающихся сторон»,
- «не допускать использования своих территорий, систем коммуникаций и другой инфраструктуры третьими странами в ущерб суверенитету, безопасности, стабильности и территориальной целостности друг друга»
- «не вступать в военные союзы, блоки либо в иные объединения государств, направленные против договаривающихся сторон»,
- «не допускать использования своих территорий, систем коммуникаций и другой инфраструктуры третьими странами в ущерб суверенитету, безопасности, стабильности и территориальной целостности друг друга»
Тогда у нас в России (как и сегодня) тоже поудивлялись этим тезисам, тоже в СМИ поворчали относительно связи с ОДКБ и т. п. Ну и забыли.
Однако сам договор обсуждался еще раньше, в 2021 г., на третьей консультативной встрече, просто тогда он именно обсуждался (хорошо бы согласовать и подписать). В 2022 г. его уже подписывают три страны из пяти (Казахстан, Киргизия, Узбекистан), Душанбе и Ашхабад, как обычно, берут паузу, но процесс-то идет.
Проходит полгода и в декабре 2022г. Астана и Ташкент подписывают уже стратегический документ: «Договор между Республикой Казахстан и Республикой Узбекистан о союзнических отношениях» («Союзный договор Казахстана и Узбекистана. Второй шаг к реализации большого проекта»).
Так там записана ровно та самая формулировка: «Стороны подтверждают обязательство не участвовать в каких-либо блоках или союзах, а также воздерживаются от участия в каких-либо действиях, направленных против другой Стороны».
Это к тому, что все эти встречи, при всей вроде бы внешней декларативности, как вода точат камень и ситуацию в регионе постепенно меняют. Они не дискретны — это часть одного процесса.
У нас обычно акценты делают именно на тезисах, связанных с безопасностью, а также событиях, связанных с ней: какие учения прошли, участвовали США, не участвовали и т. д.
Но в данном случае все-таки главная задача этих консультаций, договоров, соглашений — создание экономико-политического блока, а военная часть, вроде совместных учений, закрепляет эти позиции. Просто военные учения всегда на виду, как и пиар-ходы США, которые традиционно стараются обозначить присутствие.
А ведь есть другие знаковые и важные моменты. Вот на 4-й консультативной встрече Азербайджан не присутствовал, а на 5-й и 6-й встречах присутствовал. Сейчас И. Алиев уже предлагает новый формат «С5+1».
«Азербайджан и страны Центральной Азии являются единым историко-культурным и геополитическим пространством, которое имеет возрастающее стратегическое значение. Наши народы объединяют многовековая история, культура, религия и общие ценности».
Так можно сделать и «С5+2», «С5+3», «С5+N». В общее историческое пространство можно с успехом ввести Иран, Сирию, даже постаравшись Египет и Монголию, не говоря уже про Турцию.
Понятно, что речь идет не о культурных оболочках-нарративах. Мы видим, что за прошедшие четыре года пусть и с некоторым скрипом, но формирование в Центральной Азии отдельного экономического и политического объединения идет. «С5» уже опробовали себя как консолидированный переговорщик с внешним миром, о чем К.-Ж. Токаев и говорит в статье, перечисляя переговорные «треки».
За последние два года проведены первые саммиты «ЦА – РФ» (Астана), «ЦА – КНР» (Сиань), «ЦА – США» (Нью-Йорк), «ЦА – ФРГ» (Берлин), две встречи глав государств ЦА и Европейского Союза (Астана, Чолпон-Ата), первый саммит «ЦА – ССАГЗ» (Джидда), а также «ЦА – Индия» (в онлайн-формате). В этом году в Астане пройдет первый саммит «ЦА – Япония».
На самом деле, девять крупных форумов, где пять стран выступают как один участник, это очень много. В одном формате проводят максимум два мероприятия в год. А здесь четыре-пять. Это крайне высокая активность. Пятерка Центральной Азии, конечно, ощущает востребованность со всех сторон, и дальнейшее объединение позволит эту востребованность в прямом и переносном смысле монетизировать.
настало время для позиционирования Центральной Азии не только в качестве связующего звена между Азией и Европой, но и как отдельного регионального актора международных отношений
Чем и хороша статья К.-Ж. Токаева, там он буквально раскладывает все эти аспекты, просто именно военно-политический аспект у нас традиционно сразу выводят на передний план.
С каждым разом С5 проходит один или несколько шагов от форума к отдельному международному институту. В 2010-х, к примеру, такая региональная вовлеченность обеспечивалась через другие, более крупные форматы — ШОС, ЕАЭС-ЕвразЭС, СВМДА.
Здесь можно особо отметить два момента.
Первое — это предложение о создании Международного водно-энергетического консорциума, в рамках которого рассматривается вопрос продовольственной безопасности. Всё логично, без воды и энергии продовольствия не получить, но есть нюанс.
Консорциум идейно формируется вокруг тематики климата и проблем Аральского моря, тоже логично, но там нет одного параметра — газовое сырье и газогенерация. Это означает, что кооперация с Россией тут будет идти опосредованно.
Очевидно, что без газа из России энергобаланса в регионе не достичь, но вода — это отдельно, с международными структурами и в рамках С5, а газ — отдельно.
Второй момент, который также относится к т. н. нюансам, — это предложение от Узбекистана о рассмотрении возможности взаимного доступа к государственным закупкам в рамках региональной кооперации С5.
Дело в том, что именно этот вопрос является одним из давних предметов дискуссии по линии ЕАЭС. На последнем саммите в мае А. Лукашенко уже почти не сдерживал себя, говоря, что странно за столько лет это не решить.
Понятно, что на встрече говорилось и о транспортных коридорах, логистических хабах, цифровизации инфраструктуры, но ставшее постоянным участие Азербайджана, которое переводит формат из С5 в С5+1, показывает, что именно т. н. Срединный торговый коридор рассматривается как один из главных приоритетов.
Сосредоточившись на тезисах вокруг безопасности, упускается то, что указанные нюансы в совокупности с остальными традиционными обсуждениями логистики ставят предел возможностям в рамках ЕАЭС. Ведь С5 по сути дела обсуждает создание аналога ЕАЭС. Но развивать одновременно одно и другое не получится.
Это не означает, что от ЕАЭС кто-то откажется, выйдет из него, просто это именно организационный предел. Далее ЕАЭС будет двигаться сам по себе, новые проекты будут отдельно проходить как переговоры С5 и Москвы. Это уже не хорошо или плохо, это данность.
У этой данности будут свои особенности, которые лучше проанализировать заранее.
Во-первых, из С5 наиболее проблемным государством в плане как раз безопасности является Таджикистан, вернее позиция его лидера относительно Афганистана.
Практически все в С5 уже так или иначе нормализовали отношения с Талибаном (запрещено в РФ), Китай и Иран это также сделали. Душанбе тут выпадает из общего настроя, а это будет неизбежно создавать массу проблем и разногласий.
Во-вторых, в С5 есть фактор Туркменистана как страны, категорически настроенной к сохранению нейтралитета в любых формах. Это касается не только военной сферы, и тут понимание Ашхабада своеобразно.
В частности, на этой встрече глава Туркменистана отметил
как инициатор организации встреч на высшем уровне в этом формате Туркменистан исходит из того, что они должны носить консультативный характер, быть площадкой для политического общения без строго регламентированных правил и процедур.
А ведь и Казахстан, и Узбекистан как раз и выступают за окончательное превращение С5 в полноценный институт и формализованного международного игрока с правилами, процедурами, регламентом и структурой. Вот как раз полноценной институционализации Туркменистан и будет стараться избежать.
В-третьих, в России часто подчеркивают рост влияния Турции в Центральной Азии, в том числе через Организацию тюркских государств (ОТГ). В этом плане может сложиться мнение, что Азербайджан выступает в регионе как фронтмен Анкары.
Однако все гораздо прозаичнее и поэтому реалистичнее: Баку намерен получить максимум от обходного маршрута по природному газу Туркмения-Иран-Азербайджан и одновременно получить максимум от Срединного коридора через Каспий.
Это более предметная и поэтому выполнимая задача, чем содействие политическому влиянию Турции. Тем более, что в реальности ОТГ в Центральной Азии страны не ставят на первое место в плане международного сотрудничества. Турция имеет потенциал, только взаимодействуя по отдельности со странами С5, но именно с объединением в формате С5 Анкара с лидерских позиций работать не сможет.
России тут придется сделать выбор. Первый вариант — пробовать и дальше работать через ЕАЭС и базу прошлых двусторонних соглашений, т. е. оставить все как есть. Второй вариант — сохранить ЕАЭС, но не делать на его развитии акценты, при этом постепенно смещая приоритеты в работе от ЕАЭС и двусторонних договоров к взаимодействию именно с центральноазиатской пятеркой как отдельным игроком.