Транзита не будет: о вероятном смысле перестановок в правительстве, ставшим едва ли не очевидным после ссылки Турчака

В истории с бывшим уже первым вице-спикером Совфеда Андреем Турчаком (если предположить, что его ссылка на Алтай действительно связана с поддержкой Марша справедливости» Евгения Пригожина) есть важный момент. Точнее, следствие, заключающееся в том, что, по всей видимости, были люди (очень высокого ранга), которые так или иначе выступали на стороне Евгения Викторовича. Это – во-первых. Россия. Москва. Президент РФ Владимир Путин во время выступления с ежегодным посланием Федеральному собранию РФ в Гостином дворе. Фото: Сергей Бобылев/ТАСС Надо полагать, что в этом и состоит суть отложенного действия реакции Владимира Владимировича: завуалировать эту поддержку, ибо связать понижение Турчака с кейсом Пригожина уже не так-то и легко: время делает свое дело. Но тогда само собой вытекает, что Турчак был далеко не единственным, кого коснулась расплата. Это – во-вторых. И вот (снова же: если это предположение верно) это это даёт возможность посмотреть на ряд перестановок в правительстве, которые были сделаны недавно в связи с очередным сроком Владимира Владимировича, немного под другим углом зрения. И да, прежде всего это касается кейса с отставкой Николая Патрушева с должности секретаря Совбеза и назначением на его место Сергея Шойгу. Тут надо держать в уме, что, по слухам, именно Патрушев стоял за Евгением Викторовичем. Только наличием столь влиятельной фигуры можно объяснить многие странности реакции Кремля на пригожинский марш, в частности на то, что с Евгением Викторовичем вообще стали вести переговоры и он даже как бы получил прощение (чтоб после такого фортеля с ним ещё вели разговоры – это очень плохо укладывалось в голове). Этим же объясняется и его, Пригожина, неожиданный шаг назад (тут можно предположить, что его Марш справедливости» носил предупреждающий характер: что будет если). По всей видимости, закулисно были сделаны необходимые договоренности, что и послужило причиной завершения пригожинский кампании (в качестве рабочей гипотезы можно рассматривать версию с попыткой принуждения Путина к запуску транзита). Но понятно, что фарш назад в мясорубку не провернуть и такие выходки не прощаются. Однако действовать сразу тогда было нельзя, так как в этом случае было бы продемонстрировано, что Пригожин пользуется куда более широкой поддержкой во власти, чем это было заявлено публично. И вот – время настало. С такого ракурса перевод Патрушева с позиции секретаря Совбеза на позицию помощника президента является тем, чем он, не исключено, и выглядит: понижением. Причем существенным. Параллельно с лишением Совбеза его влияния (после прихода туда Шойгу стало очевидно, что сия структура превратилась в сугубо номинальный орган). То есть по силовикам, которых и курировал Патрушев, был нанесен сокрушительный удар. Идём дальше. В связи с ослаблением Совбеза и переводом на должность секретаря Госсовета Алексея Дюмина пошла речь о выстраивании нового баланса. Но не будем забывать, что Дюмин входил в круг Пригожина и именно его пророчили на должность министра обороны. Таким образом, его перевод на позицию секретаря Госсовета, как и в случае с Патрушевым, является тем, чем он и выглядит на первый взгляд: понижением. Поэтому вряд ли стоит ждать усиления Госсовета как элемента новой системы сдержек-противовесов. Тут, пожалуй, можно говорить лишь о полной девальвации и Совбеза, и Госсовета. Отныне, думается, это такие лишенные реального влияния структуры. Поэтому вполне можно предположить, что версия с подготовкой транзита власти себя не оправдала. Никакого транзита не планируется. Наоборот, ещё больше власти сконцентрировалось в одних руках. А большинство перестановок преследовало вполне конкретную цель: поставить точку в истории с пригожинский кампанией. Впрочем, сказать, что никакой клан не получил усиления, тоже нельзя. Влияния Ковальчуков заметно (по тем же новым назначениям в правительстве) выросло. Можно сказать, что Ковальчуки переиграли силовиков. Последует ли от последних ответ? Очень вероятно. Так что ситуация во внутренней политике, несмотря на попытку демонстрации покоя и стабильности, становится все напряжённее.