Алексей Еньшин: Творчество — это боль, а у ИИ ничего не болит

На вопросы ИАА «УралБизнесКонсалтинг» ответил драматург Алексей Еньшин. — Алексей, как вы в целом оцениваете литературные навыки современных моделей ИИ? Есть ощущение, что модели и GPT отменят труд писателя, сценариста, драматурга? — Начнем по порядку. Во-первых, я хотел бы отметить, что отношусь к искусственному интеллекту как к умелому помощнику. И об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что я диктую вам ответы в telegram, где их может расшифровать встроенный бот. Этот помощник помогает нам избавиться от рутинной работы вроде расшифровки или поиска данных. И он идеально подходит людям технических профессий. Искусственным интеллектом сейчас активно пользуются, например, звукорежиссеры, которым нейросети помогают восстанавливать звук. Так что в этом инструменте я вижу много полезного и позитивного. Что касается слова, то есть обманчивое впечатление, что работа с ним проста, а написать текст может каждый. Это ведь не картины рисовать, не звук сводить. И искусственный интеллект легко пишет тексты, ставит слова одно за другим в правильном порядке, собирает в предложения. Но до Пушкина ему, на мой взгляд, еще очень далеко. — Можно с определенной долей уверенности утверждать, что технические, служебные тексты, сгенерированные ИИ, не хуже, и иногда и лучше тех, что написал человек. Глобально — художественное слово выстоит? — Все разговоры об искусственном интеллекте, о нейросетках заставляют меня вспомнить два «мемных» кадра, которые сейчас особенно популярны. Во-первых, это гнусавый голос Володарского из пролога «Терминатора»: «и восстали машины из пепла». И бессмертный диалог Уилла Смита с роботом. «Может ли робот нарисовать картину?». А робот отвечает: «А вы можете нарисовать картину?». Это ведь действительно важный вопрос. Далеко не каждый человек может написать хороший сценарий. Я постоянно работаю со сценариями, поступающими на почту киностудии, и ежедневно вижу бесконечный поток графомании. Автору кажется, что он поставил два слова рядом и у него получилось гениальное произведение. Но, естественно, это не так. При этом понятно, что в принципе драматургии можно научить, потому что это один из самых жестко регламентированных видов литературы, где существуют непреложные законы, которые невозможно отменить. Но к этому добавляются авторские чувство стиля, чувство меры, тонкие настройки текста, талант, в конце концов. Этого человек не может воспроизвести, не то, что искусственный интеллект, который еще находится в стадии активного обучения, в позиции догоняющего. Поэтому нет, я не настроен трагически и не считаю, что придет робот и отберет у меня возможность писать сценарий. Плюс мы уже видели то, что писал искусственный интеллект. Честно говоря, не самый блистательный уровень драматургии, не самое увлекательное и интригующее было произведение. — Есть понятие коммерческой драматургии — сценарии для рекламы, продающие тексты, то, что называют сторителлинг в бизнесе. Это прикладные инструменты классической драматургии, и современные модели ИИ там чувствуют себя вполне уверенно, пытаются создавать вполне себе коммерческие произведения. Как вы вообще относитесь к коммерческой драматургии, и к тому, что она становится вотчиной ИИ? — Начнем с того, что 99% драматургии считается коммерческой, так как только 1% творцов позволяют себе эксперименты, которые впоследствии «уходят в стол». Остальные же пишут за деньги, так как надо на что-то жить, благо театры и кино позволяют это. Если же мы говорим о рекламных роликах, то там можно использовать ИИ: он помогает актуализировать потребности аудитории, на которую будет направлено коммерческое высказывание, сегментировать ее. Это точное знание, которое помогает нам сформулировать правильную историю. Но есть и определенные ограничения. Когда я пишу сценарий, я не просто работаю со структурой произведения, придуманной еще Аристотелем, а вкладываю в него свой жизненный опыт. Я дарю героям свои житейские ситуации или словечки. Это помогает зрителям увидеть что-то свое, почувствовать близкое, то, что они как будто бы слышали. Может ли искусственный интеллект сделать то же самое? Наверное, сможет, если он подключится к глобальной сети, к видеокамерам и начнет использовать голоса улиц. Но это, мне кажется, тоже из области какой-то ненаучной фантастики. Нужно ли затрачивать такой ресурс, чтобы просто написать два похожих жизненных диалога? Или все-таки мы попросим человека это сделать? Есть страх, что искусственный интеллект отнимет у нас работу, и мы все останемся без денег. Потому что искусственный интеллект есть-пить не просит и может работать какое угодно количество времени. Но он потребляет энергию, использует вычислительные мощности. И не факт, что это дешевле, чем человеческий труд. Так что, наверное, он изменит наш способ работы, но мы выкрутимся и приспособимся. Уровень приспосабливаемости человека к меняющимся обстоятельствам просто невероятен. И сам сторителлинг – это вещь, которая всегда с человеком, которая возникла наверняка до письменности, до живописи, до каких-то явных примет цивилизации, когда люди просто собирались у костра и друг другу пересказывали в красках с жестами, как они охотились на оленя. И предположить, что через 300 тысяч лет у нас эту функцию, наше желание рассказывать историю заберет искусственный интеллект, кажется мне утопией. — Вообще, глобально, тотальная генерация текстов (а значит — смыслов, идей) с помощью ИИ как может изменить ландшафт литературы, языка, знаний? — Я ни разу не оптимист, но в данном случае считаю, что на мой век работы хватит. Мы наиграемся, мы получим, условно 10, 20, 30, 100 фильмов, сгенерированных искусственным интеллектом, от сценария до изображения. При этом для их создания нужны невероятно огромные ресурсы. И мы поймем, что это достаточно затратно. Точно так же, как с цифровыми копиями актеров: в 2019-20 годах Disney поэкспериментировал, «воскресив» одного актера и сгенерировав дополнительные кадры актрисы, которая умерла во время съемок. Эксперимент был проведен, результат мало кого удовлетворил, все вернулись обратно к живому исполнению и к мысли, что это инструмент, который расширяет технические возможности человека. А творческие возможности человека расширить невозможно, потому что они зависят только от самого человека. Мы вернемся к доброму старому сторителлингу при помощи живых людей. Я думаю, искусственный интеллект останется, возможно, вытеснит редакторов, будь то сценарный редактор или редактор в журналистике, но вряд ли он где-то нахватается редакторского вкуса, редакторского стиля, который появляется с годами у профессионала. Он будет проводить факт-чекинг, гонять автора по структуре, по конфликту, по развитию героя, по арке героя, по персонажу, по каким-то техническим моментам, которые, несомненно, очень важны в драматургии. Но сделать что-то с нуля – нет, не сможет. Сам «пинок», момент творческого созидания, мне кажется, сам по себе не произойдет. — Вы лично используете инструменты ИИ в своей работе? — ИИ — это хороший инструмент, и инструментом он и останется в ближайшем обозримом будущем. Не исключено, что обстоятельства нашей жизни кардинальным образом поменяются, например, случится очередная пандемия, мы опять засядем по домам. И вот тогда нерастраченные возможности искусственного интеллекта объединятся и будут выдавать шоу, которые мы будем потреблять. Для этого должны произойти глобальные сдвиги и в нашем сознании, и в мире. Они, наверное, произойдут, но я их просчитать и представить не могу. Восстание машин, сколько мы про него ни рассуждали, ни писали, все равно так или иначе упирается в то, что машине некуда и незачем восставать. Человек ИИ не мешает. Все творческие потуги, которые мы видим, опять же, это потуги не искусственного интеллекта, а человека, который заставил искусственный интеллект творить. Что касается меня, то лично мне он помогает бороться с моей фобией, страхом «чистого листа», когда сидишь, не знаешь, с чего начать. Искусственный интеллект помогает сгенерировать текст, «рыбу», которую начинает обрабатывать твой внутренний редактор, дальше подключается творческий азарт, ты забываешь про «чистый лист». — Одна из главных составляющих коммерческой драматургии — это юмор. Насколько хорошо ИИ умеет шутить? Может ли он, например, написать по-настоящему смешной скетч? — Техника юмора основана на парадоксе. Достаточно овладеть техникой парадокса и той же самой трехактной структурой, и можно будет делать шутки. Возможно, это будут смешные шутки. Может быть, даже веселее, чем в «Аншлаге» или «Кривом зеркале». Это не признак юмора, это признак освоения структуры смешного, принципов смешного. Их тоже на самом деле не очень много. Точно так же, как и сюжетов. Мы все плаваем в очень ограниченном пуле из 30 сюжетов. Но каждому из них мы просто придаем свою индивидуальность. Мы на каждый сюжет накладываем свой опыт, свои страдания, свою боль. Даже в шутки, а может, особенно в шутки. У искусственного интеллекта пока ничего не болит. Боль — это тоже одна из составляющих творчества, как говорит Николай Владимирович Коляда. По его мнению, в пьесе должны быть мысль, слово, характер, боль. Если мысль и слово за искусственным интеллектом, то характер и боль — это пока человеческое. И поэтому, может быть, мы сразу чувствуем, где искусственный интеллект, а где не очень. Потому что человек рассказывает о том, что у него болит. Человек каким-то образом изливает свою боль, страдания в слова, в текст, побуждая зрителей или читателей ему сопереживать. Поэтому, я думаю, искусственный интеллект будет ограничен даже в области рекламы. В рекламу нужно вкладывать не только продвижение продукта, но и свою боль, боль клиента, которую искусственный интеллект сочетать не может. Возвращаясь к философии творчества, искусственный интеллект пока не выступает с желанием что-нибудь придумать и натворить. В человеке, даже если он графоман, есть эта жажда высказаться, выплеснуть свою обиду или боль, свести счеты, что-то сделать при помощи слов. Искусственному интеллекту в этом смысле хорошо. У него нет такой потребности. И, может быть, поэтому мы наиграемся в ИИ. Мы поснимаем фильмы при помощи искусственного интеллекта. Он нам попишет сценарий, но мы все равно, как в случае с винилом или с пленкой, фотопленкой, мы все равно вернемся к тому, что нам нужен живой человек, нам нужна живая боль. Нам нужно что-то теплое, живое, то, что поймет, выслушает, станет соучастником, со-творцом. — Ну и в целом, в гуманитарных отраслях ИИ — зло или добро? — Я надеюсь, вопрос этот писал не искусственный интеллект, иначе это было бы забавно! Еще раз повторюсь, что тут нет добра или зла. Сейчас ИИ — это очень классный помощник, чем он станет в будущем —даже представить не могу. Если взять область журналистики, то он может «вырабатывать» релизы, но не может написать, например, репортаж с мероприятия, на котором он не был. А релизы — это не самостоятельный продукт, а отправная точка для статьи. И ты все равно используешь свой опыт, свой стиль. Журналист хочет не просто донести информацию, а поменять мир к лучшему. Всего этого у ИИ нет. Тут вспоминается сцена из «Собачьего сердца», когда Борменталь после неудачного эксперимента с Шариковым предлагает продолжить опыты и наделать кучу людей новой формации, а Преображенский возражает: собственно, зачем лепить людей из собак, если с этим делом может справиться «нормальная среднестатистическая баба». Собственно, нужно ли нам действительно тренировать искусственный интеллект, чтобы он стал бОльшим человеком, чем сам человек. И нужно ли затрачивать столько ресурсов, чтобы повторить еще одного обычного, ничем не выдающегося человека? Это большой вопрос. Фото предоставлены Алексеем Еньшиным