Дар Божий

№42 (6346) от 11 июня 2025

Идею о репортажных съёмках в больнице я вынашивал давно. Даже в период ковидной эпопеи рвался поснимать работу врачей. Но мой друг, доктор А.М. Ананьин, которого я просил познакомить меня с главным врачом, был категорически против этой рискованной затеи.

И вот теперь мы в кабинете главного врача городской клинической больницы № 11 Романа Викторовича Васина. Трепет мой перед большим начальником, наверное, в крови еще с советских времён. Всю жизнь пытаюсь с ним бороться, хотя сам когда-то был начальником.

Роман Викторович вышел из-за стола, протянул руку. Подтянутый, спортивного телосложения и с открытой обаятельной улыбкой. Он с большим интересом и любопытством выслушал мою идею о фотосъёмках в операционном блоке больницы. Поручил меня своему заместителю по хирургии Алексею Борисовичу Жибореву, который подобрал нужную для работы одежду и постоянно помогал. Я мог заходить в любую операционную. Старшая медицинская сестра Ольга Шерстобитова объяснила границы съемок, воображаемую красную линию, которую я не имел права пересекать.

Так случилось, что первая моя съёмка была на лапароскопической операции, которую проводил главный врач. Применялось рентгенологическое оборудование. На меня надели защитный фартук и воротник. Скажу я вам – тяжелая амуниция. Пуд, не меньше. Свинец всё же.

Вокруг операционного стола размещалось такое количество оборудования, что мне непросто было найти окошечко, в которое я смог бы заглянуть своим объективом. На всех находящихся в операционной тоже были защитные фартуки. Через пять минут спина у меня стала мокрой. Я представил, что испытывают сейчас хирурги, стоящие возле стола.

Хирургия плюс мороженое

Не стану скрывать: в блоке, где оперируют детей, снимать мне было интереснее. Здесь больше эмоций и, пожалуй, главная – это душевная теплота, исходящая от каждого, кто причастен к операции.

Сидят они, малыши, в коридоре без родителей: тревога в глазах, растерянность и слёзы. Совсем ещё маленькие, даже с пустышкой во рту. Ждут начала операций.

Старшая медицинская сестра операционного блока Ольга Шерстобитова рядом с ними. Кого-то обняла, с кем-то поговорила, кому-то утёрла слёзы… Настоящая медицинская мама.

Мамы и папы ожидают малышей перед входом в операционный блок. Предвидя волнение родителей, я вышел к ним. Спросил разрешения на съёмку. Операции начались. Женя, медсестра, по очереди заносила малышей в операционную. Поглаживала их, успокаивала. У меня в горле стоял ком, я едва сдерживал слёзы, разделяя с маленькими пациентами их переживания. Несколько лет назад я сам проходил этот путь – из коридора до операционного стола. Страх, волнение – это мягко сказано. Чувство, что ты уходишь, а вот вернёшься ли… Потом наркоз. И уже в палате возвращение. Поживём ещё!

Думаю, что весь персонал, который находился в операционной, от медсестры до врача-хирурга, переживали за детей не меньше меня. Но для них это привычная, хотя и очень тяжелая работа.

Наблюдал за действиями Анатолия Андреевича Донгарова, детского отоларинголога, хирурга с многолетним стажем. Восхищался его уверенностью, спокойствием. Все движения выверены, точны. Наверное, он мог бы оперировать на гландах с закрытыми глазами. Успел даже поинтересоваться, какой техникой я снимаю.

Тем временем в работу вступила врач реаниматолог-анестезиолог Светлана Лаевская. Она была исключительно собранна, уверенна и быстра. Светлана с такой нежностью дотрагивалась до спящих малышей, словно это были её родные дети.

Затем к столу подошёл отоларинголог Никита Кирсанов. Ассистировал молодому хирургу Анатолий Андреевич. Это была уже более сложная операция с использованием лапароскопического оборудования. Выразительные глаза, осанка, руки, пальцы, которые едва заметно управляют инструментом. Как же они красивы и величественны, наши хирурги, в этот момент!

Маленьких пациентов по очереди укладывала на операционный стол операционная сестра Марина Иванова. К столу подошла молодой врач-отоларинголог, хирург Виолетта Фетисова. Обратил внимание, что она проводит операцию с практиканткой (будущим врачом). Усадила её на место хирурга, взяла её руки в свои, и они стали «в четыре руки» делать операцию. Вот тебе и молоденькая! Оказывается, уже передаёт опыт.

Прооперированных детишек увозили на каталках к родителям. А те, уже в палатах, по рекомендации врачей приготовили им мороженое. Отойдут от наркоза – и сразу к лакомству.

Человечеством правит врач

Человечеством правит ВРАЧ,
предпочтение отдайте ему.
Я отдал ему первый плач,
и последний мой вздох – ему…

Эти стихи Булата Окуджавы я поставил бы эпиграфом к моим эмоциям, впечатлениям от увиденного во время фотосъёмок в операционном блоке городской клинической больницы № 11.

У меня есть хороший друг, мой любимый доктор, заслуженный врач РФ Александр Михайлович Ананьин. Он много усилий приложил к тому, чтобы я мог свободно фотографировать в святая святых каждой больницы – операционной.

Первое, с чем сталкиваешься, – строжайшие требования к стерильности. Здесь стерильно всё: люди, руки, инструменты, биксы, в которых находятся стерильные халаты и марлевые маски. Маски полностью закрывают лица медицинского персонала. И что остаётся фотографу, который тоже облачен в спецодежду? Наблюдать за глазами, руками хирургов и медсестёр. Этим я и занимался в течение почти двух месяцев съемок.

Глаза хирурга – это как поэма, стих, роман. В них читаешь высочайшее напряжение, эмоциональное возбуждение, степень сложности проводимой операции, отрешённость от всего стороннего.

…Вот он взял в руки пинцет и хирургические ножницы. Пинцетом захватил кожу, оттянул и сделал надрез. Расширил отверстие в коже. Ввёл порт, в котором световод, камера и манипулятор. Началась лапароскопическая операция. На мониторе появилась картинка «внутреннего мироустройства человека». Я увидел это впервые. Зрелище завораживающее.

В операционной погасили верхний свет, чтобы лучше было видно изображение на мониторе, я немного сник. О вспышке нужно было забыть изначально, а ближе подходить нельзя. Только телевик, но здесь свои сложности, фотографы меня поймут.

В манипуляторе есть такое устройство – «петля», на которую поступает электрический ток. Это скальпель, которым работает хирург там, «внутри», а ток «спаивает» кровеносные сосуды, и они не кровоточат. Я засмотрелся на монитор и совсем забыл про глаза. По мере работы «скальпелем» напряжение в глазах хирурга возрастало. Появились капли пота на лбу, операционная сестра быстро промокнула лоб салфеткой. Едва успел сделать кадр.

Пока снимал, подошёл другой врач, шёпотом стал рассказывать про хирурга за операционным столом. Дежурство у него было ночное и не очень спокойное: пришлось делать экстренную операцию. И вот сейчас ещё одна, плановая.

Операция завершилась. Доктор снимает перчатки, маску, халат, идёт к выходу. Я смотрю ему вслед. По длинному коридору операционного блока идёт ВРАЧ, уставший, выполнивший свой долг, спина его мокрая от пота.

Это был заведующий хирургическим отделением городской клинической больницы № 11, кандидат медицинских наук Александр Петрович Мотин.

Анатолий Осипенков, член Союза фотохудожиков России