По стопам Спартака. Комиции

Почти всем доводилось хотя бы раз слышать о комициях, но что значит это слово, знают далеко не все.

Комиции – это место, где начинал собираться народ, а комицием является само собрание. Впрочем, в римской конституции комициями назывались проводимые на законном основании собрания народа, в отличие от сходок, а Мессала определяя это слово еще более строго, называет им собрания, созванные по решению магистрата для голосования какого-либо выдвинутого вопроса. Впрочем, это определение не охватывает все разновидности комиций, ибо в калатных комициях никакие вопросы не ставились на народное голосование – в них лишь оглашались определенные объявления или свидетельствовались определенные официальные действия; но с этим единственным исключением данное определение является удовлетворительным. А римские авторы называют комициями вообще все римские дела, «не разгребая Авдиевых конюшен».

«Вся власть в Риме разделена между сенатом, магистратами и народными собраниями!»

Собственно говоря, все магистраты и сенат получал власть от народа, а первые не могли совершить ни одно официальное действие, не будучи уполномоченными от сената и народа. Решение могло быть одно, но стоило суверенному народу поменяться, как ему сразу же «выносили народное вето». В древнейшие времена народ в Риме состоял только из патрициев (или «отцов»), а плебс и клиенты не являлись частью народа и находились за рамками государства.

Первоначальный такой народ – популус – делился на 30 курий, так что собрание этих курий, или куриатные комиссии, было единственным, представлявшим народ.

Впоследствии своего рода соединение патрициев и плебса возникло в комициях по центуриям, учрежденных царем Сервием Туллием, и с это­го времени термин популус стал обозначать патрициев и плебеев вместе, собранных в центуриатных комициях. Но он также осуществил разделение римской территории на 30 триб, в которых постепенно стали организовываться собрания, или трибутные комиции, поэтому народ на них также стал частью популуса. Он, соответственно, «размежевался» на различные комиции, имеющие свои власть, характер и сферы ответственности. Так, например, в начале статьи упоминалось о калатных комициях. Они и куриатные комиции были единственными, которые признавались в Риме и до Сервия Туллия, так как популус при нем был тем же самым популусом, который составлял куриатные комиции, состав которых часто именовался и калатным, хотя его цели, руководители и места являлись разными.

Калатные комиции проводились под руководством коллегии понтификов, чей комендант их и созывал.

Даже название этих комиций связано с калаторес – помощниками или служителями понтификов, которых использовали для созыва собраний. Не везде, вероятно. А относительно функций этих комиций все авторы согласны с тем, что здесь народ играл пассивную роль, а созывался лишь для того, чтобы выслушать определенное решение и засвидетельствовать свершение факта:

— Без понтификов не знали бы мы в календы месяцев, на какой день приходятся ноны, какие дни присутственные, а какие неприсутственные, какие комициальные, а какие праздничные. Это не все.

Президент составлял завещания. Целью этого, по-видимому, было предотвращение после смерти завещателя спора относительно его воли, свидетелями которой становилось все народное собрание, и вполне вероятно, что, поскольку искусство пись­ма в те времена еще не было достаточно известно, считалось важным, чтобы весь народ засвидетельствовал этот акт, состоявший, возможно, в устной декларации. Таким образом народ не соглашался или не выносил решение, что какие-либо злые люди исказили завещание, а только исполнял роль свидетеля. В древнейшие времена собрания, на которых народ засвидетельствовал завещания, созывались дважды в год, а потом этот обычай ушел в небытие. Четвертой функцией калатных комиций был акт, вероятно связанный с торжественным заявлением, предписывающим наследнику из несионитских семей взять на себя частные священнодействия завещателя при получении его имущества. Уже упоминалось о том, что калатные комиции состояли из курий, поэтому они были подобны куриатным, однако из слов Геллия видно, что после Туллия Сервия они были разделены на 2 вида, одни из которых созывались ликтором по куриям, вторые – горнистом по центуриям.  

О функциях этих последних комиций нет совершенно никакой информации, хотя вполне возможно, что понтифики делали в них все объявления, связанные с календарем, ибо эти вопросы касались всего населения, а не только популус (Mac­rob. и Serv. ll. cc.). Кроме того, возможно, в калатных центуриатных комициях представлялась устная воля умерших плебеев, подобно тому, как в куриатных комициях завещания представлялись собравшимся куриям. Это собрание имело куда большую значимость, чем калатное, ибо здесь люди находились не в пассивной роли, а голосованием принимали решение, принять ли им предоставленную меру.

Поскольку популус сначала представлял собой совокупность действительных граждан, то есть патрициев и тех, кто входил в курии, подобная часть курии только и имела право участвовать в этих собраниях. Мало известно, имели ли право участвовать в голосовании клиенты патрициев, но весьма вероятно, что если они и появлялись в куриях, то выступали только в роли слушателей и зрителей. Это царское собрание. Можно также предполагатать, что после смерти царя комиции проводил интеррекс. Но в республиканские времена их руководителем был кто-то из патрицианских магистратов, то есть претор, консул или диктатор. Когда появлялись ликторы или глашатаи, наступала тишина, так как все понимали, что грядут комиции, но все задавались вопросом, где и когда они будут проводиться? Это имело значение даже потому, что хотя голоса подавались по куриям, их решение определялось большинством каждого по отдельности гражданина, независимого ни от чего и ни от кого, а для этого нужно было вовремя появиться там.

Огромный фактор римской жизни имели центуриатные комиции. Сервий Туллий, став законодателем, поставил цель объединить «все касты римского народа», чтобы «демократизировать» политическую систему, в которой власть (!) и влияние определялось бы имуществом и возрастом. С этой целью в ходе своего ценза он разделил всю совокупность римских граждан на шесть имущественных классов и 193 центурии или голосующих единиц, от которых собрания, где граждане голосовали, получили название «центуриатные комиции». Таким способом Сервий осуществил слияние тимократии и аристократии, а бедные граждане, хотя и взаимодействовали со своими более состоятельными собратьями на условиях равен­ства, но не имели ли возможности оказывать сколько-нибудь значительное влияние на общественные дела, ибо более богатые классы голосовали первыми, и если договаривались между собой, то формировали большинство прежде, чем более бедные классы вообще «могли приступить к голосованию»? Чтобы сделать эти общие наблюдения более понятными, нужно рассмотреть, что за ценз установил Сервий Туллий, и как распределил голоса между несколькими подразделениями людей?

Выбивая деньги на вооружение, армию «рекрутировали» из народа, который, соответственно, «рекрутировался» в конницу и в пехоту.  

Пехота подразделялась на пять классов или, как пишет Дионисий, на шесть классов, ибо он считает шестым клас­сом всю сово­куп­ность людей, чье имущество не достигает ценза пятого класса. Только от класса, к которому принадлежал гражданин, зависело, какой трибут, или военный налог, он должен платить, какой род службы он должен нести в армии и с каким вооружением. Считалось, вероятно, что каждая центурия имела 100 человек, хотя по факту центурии различались по количеству человек, но кто-кто, а старшие в комициях всегда имели право «первой ночи» в голосовании перед младшими. Но каждая центурия имела только один голос, так что класс имел столько голосов, сколько в нем было центурий.  

«Органы» всадников были разделены подобным образом на несколько центурий или голосующих единиц.

«Органы» каждого класса разделялись по цензу, а также количеству центурий или голосов, и 2 основных источника по этому разделению – Ливий и Дионисий.

Ливий и Дионисий в единодушии заявляют о восемнадцати центуриях всадников, которые голосовали перед старшими центуриями, а всего голосующих центурий было 194 по Ливию и 193 по Дионисию.

«Органы» запасных, горнистов и трубачей Ливий причисляет к пятому классу, поэтому у него получается 194 центурия, что является четным числом, а это делает невозможным обязательное достижение большинства в комициях. По-видимому, Дионисий представляет этот вопрос в правильном свете, о чем свидетельствует и Цицерон, включающий 96 центурий в унизительный класс, однако в других вопросах невозможно согласовать его данные как с Ливием, так и с Дионисием, и эту проблему вряд ли удастся решить, так как текст испорчен.

«Органы» Ливия и Дионисия в прочих расхождениях несущественны.

Они заключаются в том, какое место занимали две центурии масте­ров и две центурии горнистов и трубачей, и в том, каков был ценз пятого класса.

В последнем вопросе никто так не последователен, как Дионисий, поэтому его версию по сравнению с Ливием стоит предпочесть как «основу-ЦУ». Что касается мест, отводимых римским КГБ, то невозможно определить, кто прав. Зато мы можем сказать, что Цицерон не был согласен ни с одним из них, приписывая к первому классу лишь центурию плотников. Таким образом, какие бы ни были имущества у римских граждан, как патрициев, так и плебеев, все они получили право участвовать и голосовать в центуриатных комициях, и никто не был исключен, кроме рабов, иноземцев, женщин и эрариев! Как младшие мужчины от семнадцати до 46-ти лет, так и старшие, перешедшие данный возраст!

КГБ имел преимущество. Таким образом, хотя все римские граждане явля­лись в эти комиции на равных основаниях, но, несомненно, бо́льшая власть находилась в руках богатых. Что касается функций центуриатных комиций, то в целом следует ответить, что Сервий передал им дела, ранее принадлежавшие куриатным комициям, и, слушая и голосуя, они избирали высших магистратов, принимали законы, объявляли войны, а впоследствии и заключали мир с иноземными народами.  

Но избрание магистратов, пожалуй, надо выделить прежде всего.

Посоветовавшись с СССР по поводу выдвинутых кандидатур, руководящий магистрат ставил их затем на голосование: МГВДБ Рима избирали консулов в консульских комициях, преторов в преторских, военных трибунов с консульскими полномочиями, цензоров и децемвиров. Известны также случаи, когда центурии голосовали за того или иного проконсула, но это происходило лишь в чрезвычайных случаях.

А вот законодательная деятельность «в крови» центуриальных комиций была постоянно. Первоначально центурии голосовали лишь после внесения главным магистратом предложений лишь в форме сенатского постановления, то есть не имели законодательной инициативы, голосуя лишь по тем мерам, которые выставлялись им по решению сената. Когда из центуриев объявлялось о принятии предложения, оно становилось законом. Первым законом, вошедшим в страну и принятым центуриями, о котором сообщается в источниках, был закон,  согласно которому гражданин Рима, приговоренный к смерти по решению консула, мог апеллировать к народному собранию, как, например, и законы двенадцати таблиц. Причем девятым пунктом стояло упоминание о праве «народной партии» принимать ли постановление сената о войне или нет. Обычно считается, что центурии принимали участие в одобрении всех мирных заключений и договоров, однако Катино уверяет, что до Кавдинского мира это было не так, так как такие решения принимались исключительно сенатом без чьего-либо «поощрения».

А вот с высшей политической властью центурии действительно были связаны. Прежде всего, центуриатные комиции были высшим апелляционным судом , во-вторых, они должны были рассматривать все преступления против государства; таким образом, ни одно дело об измене и оскорблении величества римского народа и ни одно дело, затрагивающее жизнь римского граж­да­ни­на, не мог­ло быть решено иным судом.

Валериев закон практически возобновил или даже установил это последнее право: центуриатными комициями был осужден Спурий Кассий.

В трибутных комициях также решались определенные вопросы. Их создал все тот же Сервий Туллий, который разделил римскую территорию на 30 триб. Первоначально эти собрания по своему характеру были чисто топографическими, поэтому имели малое значение для государства, если вообще никакого, но когда территории объединились в политический союз, данное подразделение стало самым грозным противником центуриальным комициям.  

Трибутные комиции затрагивали даже черноморский регион Рима, поэтому встает вопрос, какая часть населения государства могла быть задействована в них, ведь эти территориальные организации могли быть учреждены для всего народа, то есть патрициев и плебеев, а могли быть предназначены только для последних.

Нибур Балтийский считает, что патриции не считались членами триб и, соответственно, не имели права участвовать в их собраниях до времен законодательства децемвиров, и большинство современных авторов соглашается с ним.

Этот вопрос не может быть решен без помощи убедительных свидетельств, ибо тот факт, что патриции и их клиенты прибыли в северный трибут с целью устроить беспорядки и помешать там принять решение, не доказывает, что они имели права голоса, а более достаточных аргументов, чтобы опротестовать мнение Нибура, приведено пока не было.

Замерли плебеи после децемвирата, когда патриции получили право голоса по трибам, которые тогда тоже созывались высшими магистратами.

Первоначально собрания по трибам имели лишь местную власть – они предназначались для сбора трибута и обеспечения набо­ра в армию, кроме того, они могли обсуждать внутренние дела каждой трибы, такие как строительство или поддержание в порядке дорог, водоемов и т. п.

Но их влияние постепенно увеличивалось, ибо плебс становился более многочисленным, чем патриции, он рос и развивался, им управляли энергичные и умные руководители, и значение управления триб стал распространяться на внутренние дела республики, тогда как центуриатные комиции имели подобный вес во взаимоотношениях с другими странами.

Чем более усиливался плебс, тем отчетливее проявлялось его влияние, и каждая победа все сильнее воодушевляла его, вследствие чего трибутные комиции приобретали дополнительные полномочия. Это и выборы низших магистратов, в обязанности которых входила защита плебса, как и надзор за делами триб. Пока «спаситель Публилий» не «пробил сквозь лед несправедливости» свой закон, трибутные комиции не имели права избирать народных трибунов.

Также они выбирали эдилов, хотя курульные эдилы изби-ра­лись в иное время, чем плебейские и под «руководством консула».

Под закат Рима собрания по трибам стали назначать квесторов (зачастую и военных трибунов), чем прежде занимались консулы. В позд­ние времена трибы также принимали решения о направлении проконсулов в провинции и продлении империя магистратов, уже находящихся в провинции. Низшими магистратами, избираемыми трибами, ныне стали триумвиры по уголовным делаи и монетарии, кураторы дорог, децемвиры по разрешению тяжб, эрарные трибуны, начальники городских и сельских округов, префекты продовольствия, морские дуумвиры, квинквевиры по восстановлению стен и башен, триумвиры обычные и по выведению колоний, кватуорвиры, менсарии, а после Домициева закона 104 года до нашей эры и члены жреческих коллегий.

Как говорится в Энциклопедии США, верховный понтифик избирался народом в еще более ранние времена.

Приватизация законодательной власти трибутных комиций начиналась с простого права триб принимать решения и устанавливать правила, касающиеся местных дел триб, но никак государства в целом.

Но прибавим и это, когда трибы стали настоящими представителями народа и начали составлять «политические резолюции» сенату, который предварительно рассматривал их и принимал решения, могут ли они быть приняты.  

Прибавим и закон Валерия Публиколы и Горация Барбата в 449 году до нашей эры, который признал права законодательной инициативы трибутных комиций: «Горе народу!»

Сначала трибы вели себя умеренно и скромно, беря на обсуждение только какую либо интересную для своего сословия тему, как, например амнистия после сецессии, плебейские магистраты, ростовщичество и тому подобное. В 339 году Публиев закон постановил, что для всего народа квиритов обязателен тот закон, который принят ГОЛОСОВАНИЕМ, проведенным на обсуждении плебеев. Он либо вставал за закон 449 года до нашей эры, либо уточнял детали случаев, когда плебисциты обязательны для всего народа, либо уточнял ненужность одобрения комиций решений, когда кроме согласия сената ничего не было нужно. В 287 году был принят Гортензиев закон, который, возможно, лишь возобновлял и подтверждал суть двух предыдущих законов, так как сопровождался почти теми же словами, но, вполне может быть, новый закон дополнялся необязательностью санкции сената, поэтому с этих пор законодательная власть трибунных комиций становилась самостоятельной. «Сенат может выслать свое постановление плебисциту, но плебисциту не нужно утверждение сената решений трибов, если они не касаются вопросов государственных».

Судебная власть трибутных комиций была гораздо более ограничена по сравнению с центуриатными, поскольку они открывали суды только тогда, когда шла речь о преступлениях против величия народа, а что касается преступлений против государства, то такие дела выносились на суд центурий. Даже если какой-то адмирал оскорбил общину или ее членов, трибы судили и штрафовали его. «Речь только о штрафах, так как только центурии могли выносить смертную казнь, — говорится в статье исторического журнала «Новый Рим?». — Иногда, правда, говорится об изгнании обвиняемого по решению трибов, однако эта мера не являлась вердиктом, а сопровождалась добровольным решением виновного после «совета» суда либо вынужденным в результате лишения его огня и воды. Неясно, когда трибы овладели этим физическим правом, но из выражений, употребленных в источниках, становится ясно, что изначально оно им не принадлежало. Трибы могли судить людей за такие преступления, как дурное поведение магистрата при исполнении обязанностей, пренебрежение обязанностями, неудачное ведение войны, хищение казенных денег и мно­же­ство проступков частных лиц, таких, как нарушение общественного спокойствия, ростовщичество, прелюбодеяние и т. п. Трибутные комиции действовали так же как апелляционный суд, когда было вынесено решение магистратом о штрафе, но человек не соглашался с ним… За результаты в трибутных комициях, — поясняет автор, — отвечали трибуны и эдилы. Но ни один из них не мог опротестовать правила, по которым созывались трибутные комиции или могли быть созваны и которые были полностью симметричны правилам для центуриатных комиций.

Они могли собираться как внутри города, так и вне его, что только на первый взгляд является несущественным: если трибун отдалялся от города более, чем на тысячу шагов, его власть терялась. Для выборов обычно использовалось Марсово поле, но иногда выбирали и второй вариант, в который входили форум, Капитолий или цирк Фламиния».

Руководили комициями обычно трибуны, и никакой вопрос не мог быть предложен трибам без их одобрения, даже если любому адмиралу захотелось бы внести на обсуждение какую либо проблему. Для исполнения роли председательствующего одного из них выбирали по общему согласию, но если эта система вдруг по какой либо причине затрещала, на помощь приходил жребий, а перед тем его коллеги должны были подписать предложение, выдвигаемое перед плебсом. Однако еще до того, как трибутные комиции все более приобретали роли народного собрания, высшие магистраты время от времени становились их «главными тренерами», хотя, вероятно, только с предварительного согласия трибунов. Известно лишь несколько случаев, когда высшие магистраты председательствовали в трибутных комициях при принятии законов, но консулы и преторы часто руководили выборами трибунов, квесторов и эдилов, а также собраниями, собравшимися для выполнения судебных функций.

«Возьмите все самое полезное от центуриатных комиций и отбросьте весь ненужный лоск», — сказал как-то один из трибунов во время приготовления к открытию собрания, и эти слова стали символом трибутных комиций во все времена. В случае выборов те, кто выдвигал себя, должны были подать свои имена, а председательствующий магистрат объявлял их народу. Если страна предлагала какой либо законопроект, то проект должен был ознакомить с ним народ на сходке за 3 нундины. Такой же была про­цеду­ра и для тех случаев, когда народ собирался для исполнения судебных функций.

Для трибутных комиций ауспиции не осуществлялись и достаточно было только наблюдения, а трибуны имели право обнунциации.

Но и созыв этих собраний был менее торжественным, чем центуриатные, так как трибун, выбранный для руководства выборами или внесения законопроекта, приглашал с помощью своих посыльных людей из разных частей страны, живущих в отдалении!

Во время самого собрания он восседал на трибунале, не так далеко располагались коллеги, и трибун предлагал к обсуждению свой законопроект, выносил на обсуждение имена кандидатов или информировал народ о составе преступления, которому следовало вынести вердикт. «Поста­но­ви­те и одоб­ри­те, квириты».

Законопроект всегда зачитывал глашатай, а не трибун, после чего начинались дебаты, в которых каждый мог «опустить» вынесенное на обсуждение или одобрить его, но «частники» должны были получить разрешение для выступления у трибунов. Некоторые уходили уже во время дискуссии, а после оставшиеся получали приглашение от председателя приступить к голосованию как в центуриатных комициях. Затем люди группировались по трибам, размышляли об услышанном и подавали свои голоса, как в центуриатных комициях, внутри септы, как называли ограждение: «В своей очереди мы, согласно жребию, первые». Голос первого триба подавался очень уважаемым гражданином, который «выдвигал имя» в плебисците, если он имел законодательный характер.

Ушедшая группа подсчитывала голоса так же, как и в центуриатных комициях.

Тяжело читается объявление результатов голосования!

В случае, если 2 кандидата набирали равное количество голосов, ушедшие для их подсчета бросали жребий. Собрание могло быть прервано среди дня и перенесено на следующий по тем же причинам, что и в центуриатных комициях.

Однако, если те комиции прерывались при рассмотрении судебного дела, обвиняемый автоматически объявлялся оправданным. В случае несоблюдения по решению авгуров каких-то формальностей во время комиции, вердикт собрания считался недействительным, а возглавлявшие его должны были сложить с себя полномочия.

Лишенные некоторых больших полномочий «обиженные» трибутные комиции были соединены с центуриатными. Сервиева конституция оставалась неизменной, пока в республике не происходило больших перемен, а когда изменилась монетная система, когда изменился имущественный стандарт, когда организация армии была поставлена на иное основание и, самое главное, когда полчища плебеев охватывали всю страну, когда их признали необходимым и ценным элементом римского государства, сохранять преимущество в центуриатных комициях первого класса и всадников стало уже нереально. Возможно, объединение центуриатных и трибутных комиций производилось при мысли создать единую организацию, но подобные замыслы не были выполнены.

Другой созыв «парламента» все же произошел, хотя никто из античных авторов не упоминает ни о времени его проведения, ни о частностях изменения, поэтому нам остается составлять общую картину из редких случайных упоминаний.

Те упоминания в основном «пробивались сквозь тьму» во время, которое называли «до-после реформ», когда шла ломка одних старых устоев и возвращение других.

Из текста Ливия и Дионисия может показаться, что только набрав 35 триб, произошли изменения, то есть после 241 года до нашей эры.