Старая тюрьма и ее постояльцы

Об учреждении СИЗО-1 в интернете и СМИ можно прочитать, что это самое старое каменное здание Чебоксар и одновременно древнейшая из действующих тюрем России, знаменитыми узниками которой были Степан и Фрол Разины. Не обходится и без легенды о подземных ходах. Но довольно о небылицах.

Острог для колодников

Какова подлинная история старой чебоксарской тюрьмы? Ее предшественником являлся острог для содержания преступников. Он находился в чебоксарской крепости, построенной в 1555 году, но в какой ее части, источники не сообщают. Как все постройки того времени, был деревянный и страдал от огня. Сама крепость горела дважды (в 1690 и 1704 годах) и после второго пожара не восстанавливалась.

В 1729 году тюремный двор описали вместе с «государевым двором» — резиденцией воеводы, а также воеводской канцелярией, счетной избой и зелейным (пороховым) погребом. В описании говорится, что он огражден «стоячими бревнами». Здесь находились две ветхие деревянные избы, крытые дранкой: одна — для колодников, вторая — для караула.

На плане города, составленном между 1764–1768 годами, северо-западный угол бывшей крепости занимает большой казенный воеводский дом с хозяйственными постройками. С юга его ограничивала самая старая улица города (ныне улица К. Иванова), с запада — городской ров. Тюрьма изображена на другой стороне улицы ниже Введенского собора, в районе нынешнего дома № 17. Она была огорожена тыном, имела вход с улицы. К слову, частокол возводили из бревен длиной 10,8 м, то есть высотой с трехэтажный дом. Высокая ограда тюрьмы квадратной формы хорошо видна на известной гравюре Чебоксар 1769 года.

Опустошительный пожар 1773 года пощадил северные и западные окраины нагорной части города, где находились деревянные тюрьма, воеводская канцелярия, двор воеводы и соляные амбары. Но первой требовался ремонт: в 1779 году ее сторож сообщал, что «тюремный острог и тюрьма весьма обветшали и потолок сгнил, в которых колодников содержать весьма опасно».

На карте рубежа XVIII–XIX веков «тюрьма для содержания колодников с караульнею» показана в одном корпусе с городническим правлением и уездным казначейством, который ранее занимала воеводская канцелярия. Деревянное здание имело Т-образную форму, располагалось через улицу наискосок от прежнего места тюрьмы. Западную часть квартала с районом нынешнего СИЗО № 1 занимал частный сектор с деревянными домами.

После пожара 1773 года этот и еще девять кварталов наметили под каменную застройку. Через несколько десятилетий в его северо-западном углу была построена новая тюрьма, хотя в конце XVIII века планировалось поставить ее чуть западнее — в углу нового квартала. Год постройки неизвестен, но впервые каменный «каземат» упоминается в описании города 1812 года. Более информативно сообщение казанского военного губернатора Степана Стрекалова. В 1833 году он «обревизовал» уездные тюрьмы и нашел, что «хотя они построены из кирпича с 1808 по 1812 год, но все более или менее ветхи, кроме чебоксарской, которая при некоторых поправках довольно еще крепка».

Тюрьма была типовой, имела сводчатые потолки, в перестроенном виде сохранилась до наших дней. Вот ее описание начала XX века: «… старое, одноэтажное здание прежнего типа тюремных построек, окруженное каменной стеной».

Тюремный замок

Тюрьма занимала территорию площадью 0,25 га (30 саженей в длину, 18 в ширину). В разное время рядом располагались полицейское управление, уездное казначейство, земская больница, земский арестный дом, земская уездная управа. Административными вопросами ведал губернатор и тюремное отделение губернского правления, хозяйственными — уездный комитет Общества попечительного о тюрьмах (создан в 1842 году, через десять лет переименован в уездное отделение). Тюрьмой управлял смотритель (после 1887 года — начальник) из полицейских чинов. В конце XIX — начале XX века тюремная стража состояла из шести надзирателей: старшего (заведовал цейхгаузом и вещевым складом) и пяти младших (привратника, часового, выводного, двух запасных).

В 1859 году губернаторская ревизия зафиксировала, что тюремный замок «чрезвычайно ветх и содержится крайне неопрятно и грязно», смотритель своим делом «вовсе не занимается», а члены уездного отделения не посещают тюрьму. «В самих камерах, — читаем в документе, — воздух чрезвычайно удушлив, арестанты одеты неопрятно, нары устроены закрытые, а камеры освещаются в ночное время чрезвычайно тускло». Зато в губернаторском отчете 1869 года похвала: «Тюремный замок в прекрасном порядке во всех отношениях, пища, хлеб и квас очень хороши». Осмотрев тюрьму в 1876 году, губернатор отметил, что «пища и хлеб порядочны», но в кладовке «везде пыль и паутина, моли пр?пасть на всех вещах».

Тюрьма была рассчитана на содержание 35 человек. По этому показателю она уступала большинству уездных тюрем губернии. Так, цивильская вмещала сто арестантов, самая крупная чистопольская — 140. Камеры отапливались печами. В 1828 году сообщалось, что при топке дым заполняет камеры, «так что нет возможности находиться в оных арестантам». Карцером долгое время служил чуланчик у печи, настолько тесный, что в нем можно было только стоять или сидеть на полу в согнутом положении.

В 1882–1886 годах по проекту младшего архитектора строительного отделения Казанского губернского правления Ивана Невинского построили каменные флигель для смотрителя, цейхгауз (склад для хранения снаряжения и оружия), караульный дом, баню (до этого арестанты раз в две недели мылись в бане местной команды — воинской части, которая несла караульную службу, конвоировала арестантов и ссыльных) и продолжение тюремной стены. Подрядчиком назван купец Комлев.

В начале XX века в тюрьме насчитывалось 22 помещения: квартиры начальника (четыре покоя) и надзирателей (два покоя), караульная, привратницкая, карцер, коридор, столовая, кухня, хлебопекарня, баня, прачечная, кубовая для нагревания воды, мастерская, пять арестантских камер. Погреб с кладовкой для вещей и продуктов в перечень не вошли. У ворот и на заднем тюремном дворе стояли две будки для часовых.

Для наружного и внутреннего освещения использовались свечи. За пополнением их запасов следил командир инвалидной команды (в ее ведении тюрьма находилась до 1842 года), чтобы: «В освещении замка не было остановки и во время оной взбунтования колодников». Территорию освещали семь фонарей: четыре — на дворе, два — у ворот, один — у ворот квартиры начальника тюрьмы. В 1903 году появился телефон — один из первых в городе.

Закон требовал содержать арестантов «по роду преступлений, звания, пола и возраста». Это было сложной задачей, потому что нередко их количество доходило до 60 и более. В одном из отчетов сказано, что раздельное содержание осуществляется «сколько позволит возможность». В 1860 году уездное отделение возбудило ходатайство о надстройке второго этажа тюрьмы, получив от губернского комитета ответ, что вместо нее будет построено новое здание. Обещанное не исполнилось, а надстройка появилась полвека спустя.

Жизнь за решеткой

Охрана и высокие стены не спасали от побегов. В 1774 году из тюрьмы через подкоп под стеной сбежал чуваш-новокрещенец Яковлев. Тогда же его соплеменник Семенов и несколько заключенных «в колодничьей избе подкопались под углом и чрез острог по укрючине (шесту, — Ю.Г.) перелезли, таясь бывшаго тогда на карауле чесоваго». В 1826 году осужденный за разбой и убийство цивильский мещанин Боровков и трое пересыльных совершили побег, сделав подкоп под каменной стеной. В 1884 году группа арестантов сбежала через пролом в новой стене. Выяснилось, что в строительном растворе не было извести — только глина и песок, поэтому стену переложили заново «как следует». А в 1903 году осужденный Визгунов во время прогулки во дворе тюрьмы, увидев, что надзиратель отвлекся на прием новых арестантов, при помощи сокамерника перелез через стену и скрылся.

В огороде при тюрьме арестанты выращивали овощи «для собственного пропитания». Впервые он упоминается в 1840-е годы. С конца 1880-х годов около 15 лет тюрьма пользовалась двумя огородами, находившимися напротив нее через Соборную улицу. Затем огород был разбит позади тюремной стены, но в 1911 году городская управа потребовала освободить принадлежащую городу землю от него и цветника близ тюрьмы.

Для заболевших арестантов освобождали одну-две камеры. С 1850 года их стали лечить в городской больнице, где оборудовали две арестантские палаты (мужскую и женскую) «с надлежащим укреплением». Для охраны их пациентов выставлялся военный караул.

Члены уездного отделения (среди них — краевед, священник Введенского собора Андрей Кроковский) приносили из дома книги духовно-нравственного содержания для «занятий и назидания арестантов». Грамотные из последних читали их вслух, а слушатели, знавшие инородческие языки, переводили сокамерникам-чувашам и марийцам. В 1863 году была заведена тюремная библиотека с книгами религиозно-назидательного характера.

Короткое время действовала арестантская школа грамоты, которая закрылась в 1872 году из-за тесноты. Для заключенных проводились церковные требы, поучения и духовно-нравственные беседы. В начале XX века по праздникам и торжественным дням в коридоре тюрьмы с иконостасом у юго-западной стены проходили богослужения. Их дополняли духовно-нравственные чтения с «туманными картинами», иногда под музыку граммофона. В числе лекторов были члены городского отдела Казанского общества трезвости и чебоксарского отдела Казанского общества пчеловодства.

После введения в 1886 году обязательного труда для заключенных (заработанные деньги поступали в доход казны, тюрьмы, арестантов), постояльцы тюрьмы выполняли разные внутренние и внешние работы: земляные, дорожные, строительные и погрузочно-разгрузочные, плели лапти, занимались кулеткачеством, токарным и плотницким ремеслом, переплетали книги, распиливали бревна на доски. Труд по тюремному хозяйству хлебопека, кашевара, прачки оплачивался, а банщика, дровокола, уборщика двора, дневального, ламповщика — нет. В камерах арестанты занимались только несложными работами, поэтому в 1903 году была построена каменная мастерская.

По Московско-Казанскому тракту ежегодно проходило до шести тысяч ссыльных и пересыльных арестантов. В середине XIX века два раза в неделю их партии останавливались в Чебоксарах на дневку (одна по пути в Казань, другая — в Нижний Новгород). Для их размещения арендовался каменный двухэтажный дом мещанина Будаева. После 1864 года заключенных этапировали на пароходах с баржами. Зимой, когда замерзала Волга, осуществлялся «пешеэтапный порядок препровождения».

На отдыхе транзитные арестанты получали телесную пищу и не только: их посещал священник из членов уездного отделения и совершал «молитвословия с приличными назиданиями их в вере и правилах нравственности».

Когда арестантов вели по городу, за ними наблюдали толпы любопытных: польский писатель Агатон Гиллер, в 1854 году прошедший по этапу в Сибирь, вспоминал, что в Чебоксарах горожане, русские крестьяне, чуваши и чувашки стояли по сторонам улиц и отовсюду в мешки каторжников «сыпалась милостыня».

Среди постояльцев тюрьмы преобладали осужденные за кражу, «большей частью из чуваш». Мужчин было на порядок больше, чем женщин. В разное время в тюрьме томились участники крестьянских восстаний, первой российской революции.

История иконы с продолжением

Отдельная история связана с иконой Спаса Нерукотворного, к которой обращаются с молитвами о прощении грехов, защите от бед и болезней, об умилении и покаянии. Икона с ликом Христа находилась в каменной нише над воротами тюрьмы, вероятно, с ее основания. Рядом была прибита жестяная кружка для пожертвований с надписью «На украшение образа Христа Спасителя». Первое время образ не имел оклада, а в 1845 или 1846 году по желанию бывших нижних чинов инвалидной команды и жителей города для него сделали ризу апплике (металлическую, покрытую тонким слоем серебра) и позолоченный киот со стеклом.

В тюрьмах разрешалось выставлять кружки для сбора денег в пользу арестантов, а не на посторонние надобности, поэтому в 1876 году уездное отделение попросило уездного воинского начальника устранить нарушение. Тот доложил начальству, получив распоряжение ликвидировать кружку, на содержание которой не имелось «оснований», и снять икону. Приказ был выполнен без задержки: пожертвования из кружки в размере 95 копеек передали уездному отделению, а икону перенесли в управление воинского начальника, хотя у местной команды имелся свой образ во Введенском соборе. Наверное, нашлось применение и фонарю с блоком, снятым вместе с иконой. К слову, в тюрьме имелась кружка для подаяний на нужды уездного отделения, а его члены занимались сбором пожертвований «в пользу узников».

История с иконой получила продолжение. В сентябре 1906 года строительное отделение Казанского губернского правления одобрило проект надстройки тюрьмы, разработанный младшим архитектором и гражданским инженером Михаилом Деминевым. Второй этаж предназначался для домовой церкви, больницы с мужской и женской палатами и аптекой, комнат для надзирателей. Нашлось место для ванной и ватерклозета.

В июне 1907 года губернская тюремная инспекция распорядилась начать строительство. Был избран строительный комитет, его казначеем стал купец Андрей Астраханцев, в прошлом — хозяйственный директор тюрьмы. В полдень 3 августа в присутствии чиновников и купцов заложили храм и больницу «с воздаянием Господу Богу молебствия». Церковь оставалась безымянной недолго: 7 августа строительный комитет решил посвятить ее перенесению из Эдессы в Константинополь Нерукотворного образа Господня, на что получил архипастырское благословение.

Каменные работы выполнил вятский крестьянин Павел Орлов, кровельные — его земляк Иван Аксенов. Чебоксарские мещане Сапожников, Горшков и Солодовников поставили кирпич, Лисичкин — известь, Русин — кровельное железо, Попов изготовил решетки на окна. Лес закупили у Торгового дома «П.Е. Ефремов с сыновьями» и лесопромышленника Ивана Федотова. Арестанты были заняты на плотничных, подносных работах, распиловке бревен и устройстве бетонной лестницы. За хорошую работу сверх поденной платы получили деньги на чай и сахар.

Строительство велось на деньги казны и сборы на постройку церкви. Один из жертвователей — купец Прокопий Ефремов, преемник Астраханцева на посту хозяйственного директора тюрьмы. Строили экономно: старые, но годные кирпичи, доски, кровельное железо, крепежные костыли, оставшиеся от разборки крыши, труб, верхней части стен первого этажа и части фронтона, тоже пошли в дело.

За месяц с небольшим была закончена кладка стен и устроена крыша, а весной следующего года выполнены штукатурные и другие работы. Тогда же на средства Андрея Астраханцева в позолотной, резной и столярной мастерской чебоксарского мещанина Егора Козлова изготовлен иконостас.

Домовая тюремная церковь во имя Нерукотворного образа Спасителя была закрыта в 1920 году, ее имущество передано Введенскому собору.

Надеемся, что проект вывода следственного изолятора из города и организации в нем музея, о чем сообщалось три года назад, осуществится. Это вдохнет новую жизнь в старое здание, повысит привлекательность исторической части города для горожан и туристов.

Юрий Гусаров