Александр Карцев: Армия выполнила приказ руководства страны
Подполковник и разведчик Александр Карцев, ветеран войны в Афганистане, кавалер боевых орденов и медалей, писатель в интервью газете «Аргументы недели» заявил: Для того, чтобы сейчас сотрудничать с афганцами, мы должны предложить им что-то интересное или полезное. Едва ли у нас сейчас что-то подобное есть. И если во времена СССР мы были хорошими соседями, сейчас — нет.
Как вы оцениваете качество боевой подготовки моджахедов в афганскую войну?
Понятие «моджахеды» (защитник веры, воюющий за религию или за родину) появилось, как их самоназвание, ближе к выводу наших войск. До ввода наших войск большинство из них были обычными бандитами (душман — враг, злоумышленник (араб.), злая мысль (тадж.)). Поэтому у большинства из них военная подготовка обычно ограничивалась огневой подготовкой (хотя слухи о том, что все они прирожденные снайперы, были преувеличены — не раз приходилось в этом убеждаться; в сравнении с нашими солдатами-срочниками афганцы отличались в лучшую сторону, в сравнении с нашими охотниками-промысловиками, особо не отличались; в сравнении с отрядом снайперов шиндантской дивизии (5 мсд) — явно проигрывали). Позднее, с появлением у душманов на вооружении трофейного оружия (захваченного, как правило, у афганской армии), поставок зарубежных образцов (из Китая, США и т.д.) в Пакистане были созданы учебные лагеря (в основном минно-взрывная подготовка, тактика засадных действий, обучение работе с ПЗРК, минометами, горными пушками и т.д.). Люди, как люди — ремесленники, ткачи, земледельцы… У меня было много друзей среди местных жителей, которые очень хорошо относились к СССР и к нам (об этом я писал в «Шелковом пути»). Уровень военной подготовки в пакистанских учебных лагерях был примерно, как в наших сержантских учебках, не выше. Среди моих агентов был один выпускник пакистанского лагеря (учился 2 месяца). Из пяти главарей местных банд, с которыми мне довелось общаться, только двое проходили подготовку в Пакистане. Остальные считали это ненужным.
Вы рассказывали в своем рассказе о роте офицерского спецназа. Расскажите об этом подразделении, разведывательных подразделениях нашей армии в Афганистане, о Вашем опыте в разведке.
В ротах офицерского спецназа я не служил. И даже о таких в то время (1986-88 гг.) не слышал (после Афганистана на базе разведуправления КСАВО я проходил подготовку в составе офицерской группы для следующей командировки, но ее отменили и нашу группу расформировали). Возможно, речь идет о кабульской 459-й орСпН. Я был к ней всего лишь прикомандирован. Об успешных операциях этой роты лучше узнать у ее командиров. О разведывательных подразделениях нашей армии в Афганистане (баграмский 781-й орб; отдельные разведвзводы 180 мсп) я довольно подробно писал в своих книгах («Шелковый путь», «Секреты военного разведчика», «Уроки афганской войны»). Так же, как и о 40 годах своей службы в военной разведке (начинал свою службу «под крышей» Военного отдела ЦК КПСС).
Как вы считаете, 40 армия проиграла или выиграла в афганскую войну и почему, приведите доказательство?
40-й ОА не ставилась задача побеждать или выигрывать войну. И она не проиграла ни одного сражения. Просто выполнила все поставленные перед нею боевые задачи и вышла из Афганистана с развернутыми боевыми знаменами (в отличие от бежавшей американской армии).
Вы в своем рассказе писали о захвате китайского полковника-военного советника моджахедов нашим спецназом. Расскажите подробнее детали этой операции. А что китайцы воевали в Афганистане?
Как выяснилось позднее, китаец не был военным советником, а занимался геологической разведкой в районе реки Панджшер (южнее Панджшерского ущелья). Захватить его не получилось, он подорвался на своей гранате. Китайцы поставляли душманам много оружия (стрелкового, реактивные системы Type 63, минометы М31, Type 53, 67, 84 и т.д.), но, чтобы воевали, лично я не слышал.
Приходилось ли вам сталкиваться в ходе боев с иностранными наемниками, американскими, английскими, арабскими и хорошо ли они воевали? Писали, что они ходили на боевые операции с моджахедами против наших войск.
В декабре 1987 года под Баграмом мы охотились за съемочной бригадой (два англоязычных «товарища» и один франкоговорящий), которые планировали снять «рекламный ролик» об использовании ПЗРК «Стингер». Я дежурил на станции радиоперехвата (судя по радиоперехвату, они были не военными специалистами, а обычными «киношниками»). Перехватить их мы не смогли. В июне 1987 года на пакистанской границе в районе н.п. Алихейль мне пришлось ликвидировать минометный расчет, состоящий из арабов. В отличие от афганцев, они использовали минометный прицел и вели огонь по выносной точке прицеливания. С корректировкой огня в тысячных. По сравнению с афганцами, это было круто, но по сравнению с нашими минометчиками-сержантами — обычное дело. По сравнению с нашими офицерами-минометчиками или артиллеристами — так себе, потому что мы могли вести огонь по выносной точке прицеливания не только днем, но и ночью. Что это были за люди, не знаю. Пообщаться не получилось. Но таблицы стрельбы на арабском языке у них были.
Почему мы вывели войска из Афганистана и было ли это правильным шагом?
Вывод наших войск из Афганистана был проведен в соответствии с заключёнными 14 апреля 1988 года Женевскими соглашениями (между СССР, США, Афганистаном и Пакистаном) о политическом урегулировании положения в ДРА. Армия выполнила приказ руководства страны. На мой взгляд, решение правильное. Исполнение — увы, нет. Как известно, природа не терпит пустоты. Если вывели войска, нужно было вводить экономические «рычаги», совместные предприятия и активизировать сотрудничество.
Как вы оцениваете качество подготовки наших войск РФ во время войны в Афганистане?
Армия слишком большая, чтобы оценивать качество ее подготовки. По себе могу сказать, что я был подготовлен хорошо: победитель и призер первенств ОЛ МВО по военно-прикладному плаванию и марш-броску на 10 км с боевой стрельбой, фрунзенский стипендиат, полгода дополнительной разведподготовки на выпускном курсе училища, год переподготовки в 197-м отдельном батальоне резерва офицерского состава (стажировки в должности помощника начальника оперативного отделения дивизии — 2 месяца, начальника разведки танкового полка — 1 месяц; занятия по горной, огневой подготовке на горном стрельбище, вождение на горном танкодроме, минно-взрывная подготовка и т.д.). По подготовке офицеров, прошедших 197-й оброс, нареканий не было, сержантов и рядовых, понятное дело, готовили хуже. Но несравнимо лучше, чем сейчас, ведь все они прошли занятия НВП в школе, за плечами — спортивные школы и секции, хорошая трудовая школа, у многих — полгода учебки до отправки в Афганистан. Многие выпускники не только ГПТУ, техникумов, мореходок, но и ВУЗов. Лично у меня проблем с моими подчиненными не было ни разу — толковые, грамотные, надежные ребята.
Приходилось ли Вам взаимодействовать с афганской армией и что Вы можете о них рассказать?
Афганская армия, в основном, набиралась за счет мобилизаций, поэтому моральные качества и подготовка были на низком уровне. Очень много было дезертиров. Мне довелось поработать арткорректировщиком в одном из батальонов 666-й бригады «коммандос» (СпН). Там тоже дезертиров хватало, но офицеры были толковые, хорошо мотивированные, многие — кровники. Очень хорошие впечатления остались об офицерах ХАД (госбезопасности) и Царандоя (милиции), многие из которых учились в СССР.
Каково будущее современных российско-афганских отношений?
До ввода наших войск в Афганистан, между нашими странами были очень хорошие отношения. Много совместных проектов, многое построено. Для того, чтобы сейчас сотрудничать с афганцами, мы должны предложить им что-то интересное или полезное. Едва ли у нас сейчас что-то подобное есть. И если во времена СССР мы были хорошими соседями, сейчас — нет. Сейчас мы даже не соседи. И, в частности, Таджикистан, мы тоже теряем.
Что за люди, афганцы, каковы их военные, политические, племенные лидеры?
Люди, как люди. Среди современных афганских лидеров многие связаны с производством наркотиков или с радикальным исламом. Других лидеров, к сожалению, мы там не воспитали.