Средиземка и липовый компот. Моряк рассказал, как рисково встречал 1976-ой на крейсере
Наш читатель Владимир Кириллов, моряк Черноморского флота, поделился с нами воспоминаниями о том, как встречал Новый год на службе. Как матросы запасались провизией, как в обход строгих запретов ухитрялись пронести спиртное и как выглядит новогодняя ночь на борту боевого судна — читайте в его рассказе от первого лица.
Самые важные новости в Телеграм и ВКонтакте. Подпишитесь!
Владимир Кириллов
«Новый ДМБовский год»
ДМБовскийгод — это тот долгожданный год, когда заканчивается твоя трехлетняя срочная служба и когда ты едешь домой. У солдат это важнейшее и радостное событие называется дембель, а у моряков ДМБ. Мой ДМБовский год — 1976-ой.
13 мая 1973 года мы — 15 ребят-призывников 1955 года рождения — сели в пассажирский поезд Барнаул-Днепропетровск и начали движение с пересадками на Севастополь — главную базу Черноморского флота. «Покупатель», то есть сопровождающий, был мичман Виктор Андреевич Яцул в непривычной для нас черной форме. А служить нам предстояло три календарных года.
Я добросовестно и интересно отслужил свою срочную на трех кораблях первой линии: эсминце «Находчивый», ракетном крейсере «Адмирал Головко» и крейсере «Дзержинский». Эта история имела место именно на «Дзержинском».
Подготовка к встрече Нового ДМБовского 1976 года началась еще тогда, когда наш крейсер стоял на базе, и мы иногда ходили в увольнения в Севастополь.
Начался декабрь 1975 года... В увольнениях я прикупил фотопленки на 65 единиц, фотобумаги, универсального проявителя и закрепителя и всего побольше. К встрече этого года также готовились мои кореша-одногодки.
Мы тогда были уже «годки» радиотехнической службы крейсера-РТС. «Годки» — это самые старшие на корабле и больше всех отслужившие матросы и старшины срочной службы. У солдат это «деды». Мы к этому времени уже отслужили по два года и семь месяцев каждый.
Совместно, коллективно и единогласно нами было принято решение встретить новый 1976 год достойно. А встречать его мы должны были на боевой службе в Средиземном море.
Подготовка к выходу на боевую службу шла на крейсере очень интенсивно. Загружался разнообразный боезапас, мазут, пресная вода, продовольствие, всевозможные запасные части и агрегаты, тропическая форма одежды и много еще чего.
Все задачи, зачеты, экзамены, упражнения и стрельбы крейсером и на крейсере личным составом были сданы и выполнены заранее с хорошими и отличными оценками. Ну и чтобы достойно встретить наш ДМБовский год, мы приняли решение закупить спиртное, ведь нам на крейсере не положено вино, как глубокоуважаемым ребятам-подводникам.
Решили брать некрепкую 28-градусную настойку. Это было мудрое и дальновидное решение. Почему? Станет ясно далее...
Купить настойку в городе — не проблема. Снабжение Севастополя продовольствием было отличное — не сравнить с Барнаулом. А вот как пронести ее на крейсер? Все «годки» проносили бутылки из увольнения под бушлатами. Немного помог секретчик-подгодОк. Он часто мотался на берег в город по службе и его не проверяли по прибытию на крейсер.
Рисковали, конечно, мы все. Ведь проносить на корабль спиртное строго запрещалось. Да и приходящие на крейсер из увольнения пьяные матросы старались изо всех сил держаться и казаться трезвыми. Но если старпом после увольнения на построении-проверке засекал запах, соответствующий внешний вид и выражение лица, то объявлялось наказание и длительный срок без берега.
В конце концов, мы сообща пронесли на наш «Дзержинский» 12 бутылок настойки и спрятали их в одной агрегатной за обшивкой в подвешенном состоянии. Это была очень надежная секретная недоступная посторонним шхера.
Как я уже писал, на крейсере «Дзержинский» все контрольные учебно-боевые задачи с выходом в море и стрельбами были выполнены, антенны отъюстированы, все и вся было загружено в трюмы, склады и хранилища, принято на борт, залито в цистерны.
По большой приборке мы, весь экипаж, отдраили свой корабль, и он стал еще красивее, совсем как новенький! Это было 27 декабря 1975 года. И вот 28 декабря, в 7:00, крейсер «Дзержинский», пройдя боновые ворота, вышел на Боевую Службу из главной базы Краснознаменного Черноморского флота города-героя Севастополя.
Чуть позже за нами из базы вышел эсминец «Сознательный». Ближе к обеду в нужное назначенное время наш отряд из двух кораблей начал движение к проливу Босфор. Время прохода пролива было заранее согласовано с турецкой стороной. Поэтому мы начали движение на юг именно в определенное время и давали строго определенные узлы.
Турецкие берега мы увидели 29 декабря 1975 года, в 7:00 по корабельному времени сначала на экране радиолокационной станции «Риф», которая давала подробную надводную обстановку. Вскоре мы и своими глазами на них посмотрели.
В 9:00 вошли в пролив Босфор, разъединяющий Европу и Азию. На малом ходу прошли под подвесным мостом, который, наоборот, соединяет берега этих частей света, а также европейскую и азиатскую части древнего города Стамбула.
Перед входом в Босфор на крейсере сыграли боевую тревогу, прошла команда: «Корабль к проходу узкости приготовить», и все мы, экипаж, ее исполнили. Это значит, что все покинули верхнюю палубу, кроме специальной наблюдающей за обстановкой команды в спасательных жилетах.
Все иллюминаторы, двери, люки и горловины были задраены. Но мы, «годки» РТС, через приоткрытые двери наших боевых постов, которые находились выше верхней палубы в надстройках, все хорошо видели: плотно застроенные берега Стамбула, много мечетей, много машин на подвесном мосту через пролив, и почему-то очень мало людей.
Особое внимание привлекал катер-шпион, как все мы и офицеры его называли. Он начал нас сопровождать с правого борта при входе в пролив. Шел параллельным с нами курсом на расстоянии меньше кабельтова, то обгоняя, то отставая от нас, оставаясь с правого борта и не пересекая нашего курса.
На борту этого катера-шпиона было четыре пиндоса, которые непрерывно вели кино- и фото-съемку всего нашего крейсера: пушки, антенны, надстройки, ракетную установку, якоря и нас. А некоторые из нас заранее сняли большие зеркала в кубриках и солнечными зайчиками слепили фотоаппараты и кинокамеры этих «корреспондентов»-шпионов.
Ни командир крейсера, ни старший помощник, ни дежурный по кораблю не препятствовали этим нашим антишпионским действиям, а, наоборот, одобряли. Катерок этот сопровождал нас настырно до самого выхода в Мраморное море.
Также малым ходом мы проходили Мраморное море. Погода была отличная: чистое небо, почти штиль, небольшая рябь — простор и красота. На экранах локаторов были видны немногочисленные суда. Стало тепло и мы сняли шинели. Форму одежды по кораблю объявили: «Рабочее платье берет». Роба у всех нас была белая.
Пройдя Мраморное море, в 16:00 вошли в пролив Дарданеллы, а в 18:00 в Эгейское море с множеством островов. Из крупных — Лесбос и Хиос. В 23:00 шла вечерняя проверка, и экипаж стоял на юте по боевым частям и службам.
В это время мы расходились с нашим ракетным крейсером «Адмирал Головко», который возвращался в Севастополь с Боевой Службы в Средиземке. Мы шли ему на замену на долгие пять месяцев. И хотя было уже темновато, мы все по команде: «По правому борту встать к борту!» повернулись лицом к «Адмиралу Головко», приветствуя наших.
Также уже в полной темноте мы прошли огромный остров Крит, видели только его многочисленные огни. Этот день был очень насыщен.
И вот 30 декабря 1975 года крейсер «Дзержинский» и эсминец «Сознательный» — в Средиземном море. Весь день был ходовой. С утра дозаправлялись топливом на ходу от вспомогательного судна «Cвердловск». Было несколько учебных боевых тревог. Все вахты были открыты: работали все РЛС, акустики и моя станция поиска «Бизань» в том числе. На крейсере была «Боевая готовность № 2».
Приемы пищи все были по распорядку, и погода была пока хорошая. Ложились мы спать в хорошем настроении, ведь завтра 31 декабря и мы будем встречать Новый ДМБовский 1976 год.
За ночь погода подпортилась и стало немного штормить. Утром 31 декабря 1975 года мы встретили наш большой противолодочный корабль «Николаев». У них случился дефицит продовольствия: экипаж почти все употребил, а вспомогательного судна с провизией все нет. Мы передали «николаевцам» немного продовольствия.
Постепенно штормик начал утихать. Нам была поставлена задача передать на эсминец «Сознательный» часть мазута и пресной воды. Это, видимо, надо было сделать с целью отработки этих действий в реальных условиях.
К нам пришвартовался борт к борту «Сознательный», по толстым шлангам передали часть топлива и пресной воды. Боцманской команде и боевой части №5 работы хватило. На верхней палубе по- прежнему тепло, как летом, несмотря 31 декабря. Непривычно...
Перед ужином на юте было построение всего экипажа, кроме тех, кто на вахте, по «большому сбору» и был небольшой митинг. Наш комбриг, капитан второго ранга поставил нам боевую задачу на предстоящую боевую службу (хотя мы ее и сами хорошо знали) и вдохновил экипаж поздравлением с наступающим Новым годом.
После ужина у нас начался главный этап подготовки к встрече Нового года. Мы достали из нашей надежной шхеры все бутылки настойки и переложили их в свои рундуки на дно, под форму и личные вещи. Где-то в 23:00 по корабельному времени (оно же московское) мы расставили в нашем 15-м кубрике столы и стали их накрывать по-праздничному.
Новогоднее мероприятие совмещалось с праздничным вечерним чаем. На столах было все: колбаса, сыр, масло, вареные яйца, булочки, яблоки, апельсины и... компот. Точно такого же цвета, что и настойка.
В половине двенадцатого экипаж крейсера был построен на юте уже на вечернюю проверку. А в это время по нашему указанию дневальный по кубрику разливал по всем кружкам компот — им мы должны были чокнуться в полночь. Но нам, девятерым «годкам», и еще одному человеку в кружки была налита настойка: примерно по 180 граммов каждому. Эта процедура была подробно обговорена заранее.
В 23:50 на юте вечерняя проверка закончилась, командир корабля еще раз поздравил экипаж с Новым годом, прозвучала команда: «Ррразойдись!», и мы все быстрее обычного разбежались по кубрикам.
Следом за нами в наш кубрик пришел наш уважаемый начальник РТС капитан-лейтенант Георгий Георгиевич Сердюков, плотный, сбитый, крепкий мужик с короткой шеей. Мы его очень уважали, так как он сам отслужил свою срочную службу в матросах и только потом поступил в Военно-Морское училище и закончил его.
Столы были празднично накрыты, все необходимое в таких случаях было разлито по кружкам — вид был просто шикарный. Единственное — не было привычной для нас новогодней елки. Ее мы нарисовали на листе ватмана и повесили на посудный шкафчик, чтобы видно было всем.
Нашего Георгия Георгиевича мы посадили на самое почетное и удобное место за столом в тесном кубрике. По внутренней трансляции корабля из динамиков зазвучал бой курантов из Москвы. Мы все взяли свои кружки: молодые — с компотом, мы с настойкой. Георгию Георгиевичу тоже подали кружку с настойкой.
Он сразу-то запаха не почуял. На двенадцатом ударе курантов мы все встали и заорали: «С Новым годом! Урраа!», чокнулись друг с другом и с начальником и стали тянуть из своих кружек. Все смотрели на Сердюкова. Он, начав пить, немного слегка поперхнулся на секунду, его круглые, немного навыкате глаза, еще сильнее округлились и выкатились, лицо покраснело — он этого «сюрприза» явно не ожидал, беря кружку с «компотом».
И он, и мы в среднем темпе опустошили свои кружки одновременно. Георгий Георгиевич гулко выдохнул, крякнул, сделал еще два глубоких вдоха-выдоха и обвел всех нас своим взором. Мы и молодые ребята сидели рядом с ним и напротив как ни в чем не бывало, закусывали, оживленно разговаривали и радовались празднику.
Наш Георгий Георгиевич закусил колбаской, еще раз поздравил всех сидящих за столами, взял яблоко и, сказав «Спасибо!», пошел по боевым постам проверять и поздравлять ребят, которые были на вахте.
Все молодые ребята за столами с любопытством и восторгом наблюдали за происходящим. Георгий Георгиевич ничего не сказал нам: ни осуждающего, ни одобрительного. Поступил мудро и правильно. Мы после этого его еще сильнее зауважали и ни разу не подвели за все пять месяцев боевой службы.
Дисциплина и распорядок были на высоте, вахты неслись четко. Корабли 6-го американского флота и все НАТОвские корабли и лодки были всегда в поле нашего зрения и на «мушке». Мы знали, что наш уважаемый начальник РТС, капитан-лейтенант Георгий Георгиевич Сердюков верит в нас, доверяет и очень надеется на нас.
Праздничное застолье продолжалось, мы приняли на грудь еще по несколько граммов, а уже меньшую часть спиртного решили спрятать обратно в агрегатной за обшивкой. Этот неприкосновенный запас мы оставили до того дня, когда выйдет приказ Министра обороны о нашем ДМБ.
Все было съедено подчистую, выпит весь настоящий компот и поздний вечерний чай с сахаром. Мы сходили в соседние кубрики к ребятам и поздравили всех их с наступившим Новым годом.
На «Дзержинском» ниже верхней палубы был большой проходной тамбур, в котором даже помещался наш приличный духовой оркестр. Так вот там было организовано подобие танцев под современную музыку, которая играла по внутренней трансляции корабля.
Тут же работала мощная вентиляция и кондиционер «Хитачи». Матросов всех возрастов, свободных от вахты, тут собралось очень много. Здесь же был дежурный по кораблю офицер и дежурный по низам мичман. Выламывались под музыку кто как мог. Балдели индивидуально, по двое, по трое, целой кодлой вкруг...
Двое ребят-артиллеристов нарядились как могли в Деда Мороза и Снегурочку. Все было очень по-доброму, и маленько вспомнилась гражданская жизнь и детство... Офицеры и мичманы тоже отмечали Новый год в своих кают-компаниях, предварительно поздравив своих подчиненных по боевым постам и кубрикам.
Этот новогодний праздник проходил по ходовой и все вахты были открыты. Никаких послаблений не было. Наоборот: внимание вахтенных было повышенным. Спать мы легли в 1:30.
Это был третий Новый год, который я встречал на срочной службе. А впереди были пять месяцев службы в Средиземном море: боевые тревоги, шторма, контакты с НАТОвскими кораблями и лодками, стрельбы, слежения, большие приборки, вахты поиска и постановки помех, выходы в Атлантический океан, заходы в иностранные порты.
Дальний поход «Дзержинского» в составе большого отряда кораблей нашей 5-ой Средиземноморской эскадры успешно продолжался.