Вымирали улицами: как Царицын пережил самый страшный голод в истории России

В начале 1920-х на Царицын обрушилось страшное бедствие. Охваченная Гражданской войной губерния оказалась еще и во власти голода. Гуманитарная катастрофа обернулась эпидемиями и тысячами смертей от истощения. Неурожайный год «Десять обеспеченных кормят одного голодающего» — такой лозунг активно продвигался большевиками в начале двадцатых годов прошлого века. В те годы в Поволжье и на Южном Урале буйствовал страшный голод. Охваченная гражданской войной страна в 1920 году столкнулась еще и с засухой. Положение крестьян усугубила политика продразверстки (а после продналога), в рамках которой из деревни изымали почти все продовольствие. И все же, поправить ситуацию в городах это не помогло. Среди наиболее пострадавших от голода земель бывшей империи оказалась Царицынская губерния. В 1920 году с 903 тысяч десятин крестьяне собрали всего около 4,5 миллионов пудов зерна — 8% от урожая 1916 года. Не удивительно, что уже в 1922 году официально голодающими считались 74% всего населения губернии. О бедственном положении Царицына и уездов в те годы писала каждая газета. Голод, казалось, вытеснил из повестки события на фронте и мировые новости. На первых полосах печатаются призывы о помощи голодающим, заметки о ходе продкампании, колонки про сбор и распределение продовольствия. Царицын вымирает Осенью 1921 года ситуация в губернии накалилась до предела. Люди гибнут от голода прямо на улицах. Родители, из-за невозможности прокормить детей, оставляют их под заборами государственных учреждений, церквей и приютов. Нередко взрослые идут на крайние меры и собственноручно убивают свое чадо. Один из таких ужасающих случаев приводится в газете «Борьба» от сентября 1921 года. — Много писалось об ужасах голода, попытаемся еще и еще раз привести ряд поистине жутких фактов из нашей губернии. В хуторе Быковы Николаевского уезда в семье крестьянина Ветрова мать, чтобы попасть на рыбные промысла, куда берут только бездетных, задушила единственного трехлетнего ребенка и утопила труп в Волге, — пишет в газете «Борьба» журналист Н. Подпольный. Детские дома забиты до придела: в одном только Царицыне в очередь на прием находятся 3 тысячи детей. Многие приюты не в состоянии прокормить подопечных, из-за чего в учреждениях высокий уровень смертности от истощения. Член хоперской организации РКП Мурузин после обследования нескольких детдомов заявляет губисполкому, что им грозит вымирание. — Дети по нескольку дней не видят хлеба, и когда мы к ним вошли, то они встретили нас не плачем и не стонами, а страшным, доводящим до ужаса, воем, — приводят цитату Мурзина газеты. На завтрак, обед и ужин дети получают лишь порцию чая, в лучшем случае — корочку хлеба. В полуголодном состоянии сироты пребывают непрерывно. — Я из села Козловки, Воронежской губернии. Отец умер от голода, а мы с мамой поехали на Кубань прокормиться. Поезд остановился в Царицыне, не пускали на Кубань. Мы голодные целую неделю ходили на улице, хлеба никто не подал. Мама отдала меня в приют. Живется мне хорошо, но я никогда не наедаюсь. Нам хлеба дают мало. Один чай да чай. Со слезами пойдешь спать, а утром опять чай. А я есть хочу, — приводит слова воспитанника приюта Ивана Рогочева газета «Борьба». Царицын наводнен беспризорниками: их насчитывается около пяти тысяч. Кормят детей в специально отведенных для этого общественных столовых. Их в Царицыне на 1921 год всего три. Паек для несовершеннолетних состоит из 200 граммов хлеба и сушенной воблы. Не каждый детский организм способен долго продержаться на таком питании. Малыши и подростки гибнут прямо на улицах. Разгулье эпидемий На фоне голода усложняется санитарная обстановка в губернии. В Царицыне начинают разгуливать эпидемии: сначала холеры, затем тифа. В детских домах на фоне недоедания свирепствует цынга. Средств для борьбы с заболеванием катастрофически не хватает. Запасы медикаментов ничтожны, в уездах работают по 3-4 врача. В стотысячном Царицыне медиков не сильно больше. Кормящие матери и роженицы вместо усиленного питания получают керосин и спички. В госпиталях больных кормят 300 граммами хлеба и примерно 30 граммами крупы, что, конечно, мало способствует выздоровлению. От сытых — голодающим Помощью голодающим занимаются как губернские власти, так и общественность. В газетах на первых полосах печатаются адреса, куда имущие могут сдать пожертвования. По всему городу распространяются листовки на русском и немецком языках с призывом поучаствовать в сборе помощи для нуждающихся. В Царицыне вводятся специальные сборы для увеселительных мест. Часть суммы от продажи билетов на представления и танцевальные вечера поступает в губернский фонд комиссии помощи голодающим. Помощь оказывают другие губернии, куда меньше пострадавшие от голода. В Царицын с разных концов страны везут телеги и вагоны муки, зерна и овощей. Зарождающаяся страна советов охотно принимает гуманитарную помощь из Италии, США, Англии, Австрии, Швейцарии. Справляться с последствиями голода населению помогает Американская администрация помощи (АРА). Впрочем, пожертвованного продовольствия хватает ненадолго, да и получают его не все. Осенью 1921 года местные власти начинают проводить организованные переселения нуждающихся в урожайные губернии. В первую очередь детей, больных и инвалидов войны. Впрочем, из Царицына бегут и вполне здоровые мужчины и женщины. Это приводит к нехватке рабочих рук, в том числе и на полях. Такая утечка «кадров» лишь усугубляет положение губернии: собирать зерно и картофель, чинить плуга и сеять некому. — Наша сельскохозяйственная мастерская в течение 4 месяцев отремонтировала 50 косилок, 100 буккеров и плугов, до 100 телег и до 500 предметов сельского хозяйства. В марте месяце работало 21 человек, в апреле — 16, в мае — 10, и в июне — 5. Рабочие уходят за отсутствием продовольствия, — приводятся слова одного из жителей губернии в газете «Борьба». 1923 год оказался более урожайным. Ситуация понемногу начала выправляться. Продовольственного изобилия не случилось — советские власти не отступили от своей жесткой политики в отношении крестьянства. И все же пик голода был пройден. По подсчетам специалистов, он унес жизни шести миллионов человек, став одной из самых крупных невоенных катастроф в истории России. Хотелось бы добавить — последней, но через 10 лет голод вновь пришел на земли региона.